Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

на неоднократные просьбы сына допустить его к управлению Англией или Нормандией вкупе с Анжу, Генрих II не позволял ему вступить во владение даже частью своего наследства. Во время отлучек за границу король назначал регентом юстициария, а не старшего сына.

Разжигая негодование Молодого Короля, Генрих выделил ему постыдно скудное содержание и лично отобрал для него прислугу. Он также запретил любимые сыном турниры на том основании, что на них гибло слишком много молодых рыцарей.

Генрих и Алиенора возлагали на своих детей большие надежды, и монарх не сомневался в том, что сможет воспитать из Молодого Короля, своего любимца, достойного правителя по собственному подобию. Мальчика обучали лучшие наставники, и он овладел навыками чтения и письма. Он с детства посещал торжественные приемы по случаю Рождества, Троицы и Пасхи, возглавлял вместе с отцом выездные судебные сессии, сопровождал отца в поездках, инспектировал гарнизоны и знакомился с правовой и налоговой системами Англии. Похоже, ни одно из этих занятий не заинтересовало юного Генриха.

Генрих II был любящим родителем и «расточал законным отпрыскам более чем просто отеческую нежность»110. Король часто отсутствовал, однако считал, что его любовь к детям взаимна. Он предпочитал не выискивать в сыновьях недостатки и слишком легко их прощал, даже если дети причиняли ему невосполнимый ущерб или боль. Молодому Королю достаточно было просто расплакаться, чтобы унять гнев отца. Не помогало и то, что оба родителя, по-видимому, соревновались между собой за привязанность детей. По общему мнению, Алиенора потакала им. Ее сыновья росли избалованными, своевольными и были полны решимости добиваться своего. Они не питали особой привязанности или уважения к отцу, и, возможно, Алиенора поощряла подобное отношение. По мере того как дети взрослели, Алиенора чаще с ними общалась и лучше, чем Генрих II, понимала их юные умы. Будучи более отзывчивой и чуткой, нежели супруг, она безусловно оказывала на детей значительное влияние.

Генрих видел, что между ним и сыновьями растет отчуждение. Когда сыновья возмужали, король «косо поглядывал на них, будто отчим»111. Вероятно, Алиенора рассказала ему о том, что над герцогом Аквитании Гийомом IX тяготело проклятие, наложенное отшельником. Оно гласило, что дети не принесут счастья никому из потомков деда Алиеноры. Генрих II любил повторять эту легенду, которая, к сожалению, оказалась похожа на правду, поскольку вскоре король жестоко рассорился с сыновьями.

В конце июня по пути в Фалез Генрих встретился с епископом Вустера. Не подозревая, что Алиенора помешала епископу переправиться в Англию и что тот действовал как посланник папы римского, король в гневе осудил его, сочтя предательством отсутствие епископа на коронации.

«Королева находится в замке Фалез, и Ришар дю Омме, вероятно, тоже там, – бушевал Генрих II. – Вы обвиняете их? Вы утверждаете, что кто-то из них задержал вас, хотя я приказал вам явиться в Англию?»

«Я не обвиняю королеву, потому что она утаит от вас правду либо из уважения, которое она к вам питает, либо из страха, и тогда ваш гнев на меня усилится. Или же, если королева признается в содеянном, ваше негодование обрушится на эту благородную госпожу. Лучше я потеряю ногу, чем она услышит от вас хотя бы одно резкое слово», – ответил епископ Роджер112, который, очевидно, знал, каким переменчивым может быть настроение короля и чем это грозит Алиеноре.

Тем временем папа римский настаивал на том, чтобы Бекет и Генрих уладили свои разногласия. Генрих заявил, что готов заключить мир, и благодаря добрым услугам короля Людовика и Ротру, архиепископа Руанского, монарх и опальный архиепископ встретились во Фретевале 22 июля. Обняв Бекета, Генрих признал, что нанес оскорбление Церкви в истории с коронацией. Он попросил Бекета вернуться в Кентербери и короновать Молодого Короля и Маргариту, и тот согласился. Король и примас распрощались в духе примирения, хотя Генрих не подарил Бекету поцелуй мира, пообещав, что сделает это в Англии.

Примерно 10 августа Генрих тяжело заболел в Домфроне трехдневной лихорадкой и продиктовал завещание, подтвердив распоряжения, закрепленные в Монмирайском договоре, и назначив Молодого Короля опекуном малолетнего Иоанна, «дабы [он] способствовал возвышению и заботился о [младшем брате]»113. В конце сентября Генрих выздоровел, после чего отправился с Алиенорой в паломническую поездку в Рокамадур, чтобы посетить старейший храм Пресвятой Богородицы во Франции и возблагодарить Господа. Обратный путь королевской четы лежал через Аквитанию, где Генрих занялся административными делами, которые были отложены на время отсутствия Алиеноры, и разбирал местные споры, давая понять, что по-прежнему полностью контролирует герцогство.

В 1170 году отношения между Генрихом и Фридрихом Барбароссой испортились, и брак десятилетней Леоноры с сыном императора утратил привлекательность. Генрих стремился распространить свое влияние за Пиренеи и предотвратить франко-кастильский союз, поэтому он обручил Леонору с двенадцатилетним королем Кастилии Альфонсо VIII. В сентябре в сопровождении архиепископа Бордо и многочисленной свиты Алиенора отвезла дочь в Бордо. Там она приняла кастильских послов и завершила приготовления к бракосочетанию, которое должно было состояться, когда Леоноре исполнится двенадцать. Алиенора попрощалась с дочерью и поручила ее заботам посланников, которые увезли девочку на юг, чтобы продолжить ее воспитание при кастильском дворе. Позже Альфонсо утверждал, что в качестве приданого ему была обещана Гасконь после смерти Алиеноры, однако свидетельств этому среди документов той эпохи не обнаружено. Крайне маловероятно, что Генрих уступил бы Кастилии такую важную часть своей империи, тем более что он и Алиенора предполагали, что Гасконь достанется Ричарду.

1 декабря народ и представители духовенства тепло приветствовали Бекета в Кентербери. Молодой Король, которого Бекет некогда называл приемным сыном, отказался принять его. На Рождество с кафедры Кентерберийского собора архиепископ отлучил от церкви епископов, принимавших участие в коронации наследника, что приблизило злодеяние, потрясшее христианскую Европу до самых основ.

Алиенора встретила Рождество с Генрихом в его охотничьем доме в нормандском Бюре, где также присутствовали Ричард, Джеффри, Иоанна и Иоанн. Три отлученных от церкви епископа прибыли в Бюр и пожаловались Генриху на своеволие Бекета.

«Ваше величество, пока Томас жив, у вас не будет ни мира, ни покоя, ни удачных дней», – предупредил короля один из лордов114. Не пытаясь сдержать свой вспыльчивый и неуправляемый нрав, король «воспылал яростью и негодованием сверх всякой меры, и его помутившийся разум породил безумные слова»115.

«Кто избавит меня от этого неугомонного священника?» – предположительно воскликнул Генрих II, хотя ни один современный ему источник не приводит эти слова. На самом деле король сказал приблизительно следующее: «Проклятие всем лживым негодяям и предателям, которых я вскормил и возвысил у себя при дворе, чтобы они позволяли низкородному священнику с постыдным пренебрежением издеваться над господином!»116