Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

латынью. Он унаследовал любовь матери к музыке, сочинял замечательные стихи и песни, пел вместе с хором в личной часовне и дирижировал им. Ричард покровительствовал художникам и поэтам, таким как Бертран де Борн. Именно Бертран наградил своего покровителя прозвищем Да-и-Нет (окс. Oc e No), которое отражало двуличие Ричарда. Прозвище Львиное Сердце сын Алиеноры получил лишь спустя десять лет после своей кончины, хотя летописец Ричард из Девизеса еще при жизни называл его «этим страшным львом».

Вероятно, Ричард был любимцем матери. Алиенора называла его «великим» и знала, что он «доверяет ей, как Господу Богу»127. Радульф де Дисето утверждал, что Ричард «всячески стремился увековечить имя матери».

Он обладал непревзойденными способностями, неизмеримым мужеством и отвагой. Прирожденный вождь, он прославился как один из лучших военачальников и стратегов своего времени, которого страшились и уважали враги. «Зачем тратить силы на восхваление столь великого человека? – вопрошал летописец. – Он был [на голову] выше всех остальных»128. Как все анжуйцы, Ричард отличался переменчивым нравом и необузданным темпераментом. Вспыльчивостью и жестокостью он превосходил отца, был беспринципным, ненасытным, «дурно поступал со всеми, еще хуже обращался с друзьями и более всего вредил самому себе»129.

Повзрослев, Ричард приобрел репутацию распутника. Он «похищал жен, дочерей и родственниц полноправных граждан и делал их наложницами, а когда удовлетворял свою страсть, то отдавал их рыцарям для блуда». Однажды священник обвинил Ричарда в том, что он породил трех бесстыдных дочерей – Гордыню, Алчность и Похоть, на что Ричард цинично ответил: «Я отдаю свою дочь Гордыню тамплиерам, Алчность – цистерцианцам, а Похоть – прелатам»130.

Ричарда «нимало не заботила Англия»131, все его помыслы были сосредоточены на Пуату и Аквитании, где его хорошо знали и любили. Накануне пятнадцатилетия сына Генрих и Алиенора встретились в Нормандии, чтобы обсудить его будущее, и Генрих «передал Ричарду по воле его матери герцогство Аквитанское»132. Алиенора не собиралась отказываться от власти, но хотела официально закрепить положение сына как наследника и управлять своими владениями вместе с ним. Для этого предполагалось провести две пышные церемонии.

Сперва Алиенора отправилась с Ричардом в Пуатье, где ему пожаловали титул графа Пуату. 31 мая 1172 года, надев корону графства Пуату, шелковые одежды и алую мантию, украшенную львами Англии, Анжу и Аквитании, держа в руках золотой жезл Аквитании и золотой скипетр Англии, Алиенора сопроводила сына в аббатство Святого Илария, где они преклонили колени перед главным алтарем.

Епископ Жан де Бельмэн снял с головы Алиеноры корону, надел ее на Ричарда, тут же заменил ее серебряным обручем и вернул корону Алиеноре, показав тем самым, что сын подчинен власти матери. Затем Ричарду вручили Святое копье и знамя святого Илария, покровителя города. Под возгласы одобрения юный граф дал клятву править хорошо. Знаменательное событие отметили праздничными пирами и рыцарскими турнирами. Затем в городе Ньор Ричарда представили лордам Пуату как будущего сюзерена.

11 июня в аббатстве Святого Марциала в Лиможе Ричард, облаченный в шелковые одежды и увенчанный золотой короной, получил кольцо святой Валерии, покровительницы города, и был провозглашен герцогом Аквитанским. За церемонией инвеституры последовал пир, какого в городе не видели уже много лет. Находясь в Лиможе, Алиенора приняла послов от королей Наварры и Арагона. Оба монарха опасались агрессивной политики графа Тулузы и, вероятно, искали у Алиеноры поддержки или посредничества. Возможно, они просили Алиенору обратиться от их имени к Генриху II. Для самой Алиеноры важнее всего было защитить свои земли от вторжения.

С июня по декабрь того же года Алиенора и Ричард вновь объехали свои владения, посещая религиозные обители и выпуская совместные хартии. На хартиях, изданных от имени Алиеноры, теперь значилось обращение к «собственным верным слугам», а не к «верным слугам короля и меня», как прежде. Алиенора пыталась отмежеваться от Генриха II, чтобы вернуть поддержку своих подданных, хотя последующие события позволяют предположить, что это было частью более широкого плана. Однако ей не хватало ресурсов, чтобы проводить независимую политику, поскольку бо́льшая часть ее доходов направлялась королю, который по закону по-прежнему оставался высшей властью в регионе.

Решив держать Молодого Короля под надзором, Генрих II заставил его присутствовать на встрече с Гумбертом, графом Морьена, который приехал в Овернь, чтобы окончательно оформить помолвку дочери с Иоанном. Генрих II сообщил Гумберту, что после его смерти Иоанн получит в наследство три замка – Шинон, Лудэн и Мирбо, а также несколько поместий в Мидлендсе[11], закрепленные за Молодым Королем. Юный Генрих был вынужден проглотить свою ярость и засвидетельствовать заключение брачного договора.

27 августа в Винчестере наследника короновали во второй раз – на этот раз вместе с супругой и в присутствии Алиеноры. Маргарита никоим образом не потеснила Алиенору на ее троне. Она подчинялась свекрови и получила корону лишь номинально. В ноябре Людовик пригласил юную венценосную пару в Париж. По дороге супруги навестили в Нормандии Генриха II, и Молодой Король вновь потребовал свое наследство. Когда Генрих отказался, между ними «вспыхнула смертельная вражда»133. В Париже Людовик сочувственно выслушал жалобы Молодого Короля и убедил его настаивать на получении доли владений отца. Тем временем Генрих II, заподозрив, что Людовик замышляет недоброе, призвал сына обратно в Нормандию на Рождество. Сгорая от обиды и возмущения, Молодой Король отказался присоединиться к родителям. Повинуясь внезапной прихоти, он приказал герольдам созвать к себе на пир всех нормандских рыцарей по имени Вильгельм. Сто десять из них приняли приглашение.

Генрих и Алиенора встретили Рождество в Шиноне с Ричардом и Джеффри. Вполне вероятно, что во время празднеств Алиенора вступилась за Молодого Короля, что стало одной из главных причин окончательной размолвки между ней и Генрихом. Казалось, что Генрих относился к «наследникам с неприязнью, которая, возможно, являлась заслуженной, однако мешала его собственному счастью. То ли по причине нарушения брачных уз, то ли в наказание за преступление отец никогда не испытывал истинной привязанности к сыновьям, а сыновья – к отцу, равно как и не было места гармонии в отношениях между братьями»134. В 1173 году симпатии Алиеноры были целиком и полностью на стороне сыновей. Подобно львице, защищавшей детенышей, она была полна решимости бороться за их права. Возможно, она также намеревалась восстановить полный контроль над своими владениями.

В феврале Алиенора посетила прием, который Генрих II устроил в Монферране. Там же присутствовали короли Арагона и Наварры, Гумберт Морьенский и Рауль де Фэй. Во время приема состоялась помолвка Иоанна с Алисой Морьенской. Четырехлетнюю Алису передали на попечение Генриха II, который поручил ее заботам Алиеноры.

Затем в честь гостей, в том