Королевы Крестовых походов - Элисон Уэйр

Мир был потрясен поведением Алиеноры. «Говорили, что эти события стали возможны благодаря ее интригам и наущению»150. Люди сочли шокирующим то, что королева предала мужа. Летописцы единодушно осудили измену, которая противоречила современным идеалам супружеской верности и долга. Радульф де Дисето заявил, что поступок Алиеноры был «чудовищным, беспримерным и неслыханным». Хронист мог припомнить более тридцати случаев, когда сын бунтовал против отца, но ни одного примера восстания королевы против супруга. Ричард Фиц-Нигель утверждал, что Алиенора без всякой причины гневалась на мужа, а ее сыновья – на отца. Гиральд уверял, что Господь вдохновил Алиенору на мятеж в наказание королю за кровосмесительный брак. Последствия поступка Алиеноры были таковы, что на протяжении более сорока лет английским королевам-консортам не предоставляли никакой власти.

13. Орлица разорванного союза

С наступлением зимы враждующие стороны заключили перемирие, но весной 1174 года боевые действия вспыхнули вновь, вынудив Генриха бросить все силы на усмирение мятежа в Анжу и Пуату. На Троицу, в воскресенье, 12 мая, он посетил Пуатье, где уволил слуг Алиеноры и распустил ее двор. Уезжая, он забрал с собой Иоанну, Маргариту и Ализ Французских, Констанцию Бретонскую, Алису Морьенскую и незаконнорожденную сестру Эмму Анжуйскую.

В июне Генрих II узнал, что король Шотландии снова пересек границу и осадил Карлайл; на севере и в Мидлендсе вспыхнуло восстание, а Молодой Король замыслил очередное вторжение в Англию. Юстициарий и прочие чиновники засыпали короля призывами о помощи. Суеверный Генрих воспринял новые несчастья как божественное наказание за неспособность должным образом покаяться в убийстве Бекета и решил заняться этим в первую очередь, прежде чем пытаться подавить смуту. 8 июля 1174 года он отплыл в Англию из Барфлера. С ним были Иоанн, Иоанна, Маргарита, Ализ, Констанция, Эмма, Алиса и Алиенора. Это было первым упоминанием королевы в хрониках за более чем годичный срок.

«К прибытию короля было собрано значительное число кораблей»151. Потребовалось сорок из них, чтобы переправить в Англию его семью, прислугу и армию наемников. Когда короля предупредили, что задул встречный ветер, который неуклонно усиливается, Генрих воздел глаза к небу и сказал: «Если Небесному Господу угодно, чтобы с моим прибытием восстановился мир, тогда в Своей милости Он позволит мне в целости сойти на сушу»152. Непогода утихла, и на закате того же дня король высадился в Саутгемптоне.

Генрих намеревался держать Алиенору в плену, понимая, что она всегда будет представлять угрозу его власти. Сразу после того, как они «съели простую трапезу из хлеба и воды»153, ее увели под охраной. Радульф де Дисето, Гервасий Кентерберийский и автор «Деяний Генриха Второго» сообщали, что Алиенору держали под стражей в Винчестерском замке. Только Жоффруа де Вижуа уточнял, что сперва королеву заточили в замок Сарум в Уилтшире. Ее заключение под стражу, писал Гиральд, было «наказанием за разрушение брака». Хронист предполагал, что Генрихом двигали не только политические мотивы, но также гнев и обида. Месть короля включала, помимо прочего, конфискацию выделенных Алиеноре в качестве свадебного подарка земель и доходов, что лишало ее возможности впредь плести заговоры против короны.

Маргариту, ее сестру Ализ и Констанцию Бретонскую отправили в замок Девизес, где содержали под надежной охраной до тех пор, пока не удалось усмирить сыновей короля. Алиса Морьенская, возможно, находилась с ними, но по прибытии в Англию вскоре умерла.

Пристроив родственных женщин, Генрих поехал в Кентербери. 12 июня он простерся ниц перед могилой Бекета и получил от трех до пяти ударов плетью «от каждого» из семидесяти монахов, которые, по оценкам, участвовали в наказании154. Вернувшись в Лондон, больной и измученный, монарх получил известие о том, что армия во главе с Джеффри, его незаконнорожденным сыном, одержала решающую победу при Алнике и взяла в плен короля Шотландии. Генрих так ликовал, что приказал лондонцам звонить во все колокола. Многие узрели в радостном событии вмешательство всепрощающего Господа и уверовали в то, что королевские войска обязаны победой заступничеству невинного мученика Бекета.

Враги Генриха утратили уверенность и поняли, что сражаются за безнадежное дело. К концу июля в Англии воцарился долгожданный мир. 8 августа Генрих вернулся с внушительными силами в Барфлер и двинулся на Руан. Людовику и принцам Анжуйской династии пришлось признать поражение.

Блестящая победа Генриха над превосходящими силами противника восстановила его репутацию. Английский монарх выглядел непобедимым, как никогда прежде. Людовик поспешил «положить конец размолвке между королем Англии и его сыновьями». У Молодого Короля и Джеффри не было иного выбора, кроме как запросить мира. Генрих был согласен на переговоры, «надеясь вернуть сыновей, которых сильно любил»155.

Взбешенный заключением матери под стражу, Ричард продолжил военную кампанию, решив сражаться до последней капли крови. Вынужденный признать, что ему не победить, он встретился 23 сентября лицом к лицу с Генрихом в Монлуи, близ Тура, с плачем бросился отцу в ноги и попросил прощения. Король поцеловал его в знак мира. 30 сентября было достигнуто соглашение. Генрих проявил неимоверное великодушие по причине «чрезмерной любви» к сыновьям156, но не наделил их властью и вынудил Молодого Короля передать Иоанну свои поместья и замки. «Таким образом, сильные мира сего узнали, как нелегко вырвать дубинку из рук Геркулеса», – заметил Ричард Фиц-Нигель.

Молодой Король, Ричард и Джеффри пообещали, что никогда больше не восстанут против отца. Генрих милостиво простил сыновьям измену, списав их проступок на «нежный возраст» и поверив, что юношей сбили с пути мать и король Франции157. Однако отношения английского монарха с тремя старшими сыновьями так и не восстановились после их чудовищного предательства. Отныне Генрих II будет уповать на привязанность других своих сыновей, давая понять, что его любимцем является Иоанн. Но Иоанну не было даже восьми, поэтому наиболее близкую связь Генрих поддерживал со своим незаконнорожденным сыном Джеффри, к которому испытывал самые теплые отцовские чувства. «Мои прочие дети доказали свое низкое происхождение. Он один – мой истинный сын», – сказал король о Джеффри158.

Генрих объявил амнистию всем, кто восстал против него, за исключением жены. Репутация Алиеноры была повержена в прах. Королева останется под стражей до конца жизни Генриха как залог хорошего поведения сыновей. «Опасаясь, как бы она не возобновила интриги»159, король продержал ее под строгим надзором бо́льшую часть десятилетия. Он уже никогда не доверится супруге.

Поскольку Алиенора фактически исчезла с политической арены, летописи почти не упоминают о ее