Интеллектуалы древней Руси. Зарождение соблазна русского мессианизма - Игорь Николаевич Данилевский

Однако этим дело не ограничилось. Сразу после кончины отца Андрея Боголюбского киевского князя Юрия Долгорукого у Киева появился прямой конкурент на право считаться Новым Иерусалимом. Идея Илариона о перенесении центра богоспасаемого мира нашла новое воплощение. По мнению Андрея Боголюбского, христианской столицей должен был стать Владимир-на-Клязьме — прежде суздальский пригород. Чтобы он внешне соответствовал своему новому статусу, здесь началось грандиозное строительство. В центре города был возведен собор Успения Пресвятой Богородицы (1158–1160), поражавший современников роскошью. Дорогу к нему открывали Золотые ворота (1158–1164) с надвратным храмом Положения ризы Пресвятой Богородицы во Влахерне (освящена в 1164 году). Создатель «Повести об убиении Андрея Боголюбского» прямо говорит о стремлении князя уподобить свою новую столицу Киеву — и, соответственно, Новому Иерусалиму. Во время перенесения тела Андрея из Боголюбова во Владимир «поча весь народ плача молвити: <…> Уже ли Киеву поеха, господине, в ту церковь, теми Золотыми вороты, ихже делать послал бяше тои церкви на велицем дворе на Ярославле, а река: Хочу создати церковь таку же, ака же ворота си Золота — да будет память всему отечеству моему!»

С неменьшей пышностью Андрей обставил свою загородную резиденцию, укрепленный город-замок Боголюбово-на-Нерли. Его летописец прямо сопоставлял с киевским Вышгородом:

Создал же бяшет город камен, именем Боголюбывыи, толь далече, якоже Вышегород от Кыева, тако же и Боголюбывыи от Володимеря. Сын благоверный и христелюбивый князь Андрей от млады верьсты Христа возлюбив и Пречистыю Его Матерь, смысле бо оставив и ум, яко полату красну душу украсив всеми добрыми нравы, уподобися цесарю Соломону, яко дом Господу Богу и церковь преславну святыя Богородица Рожества посреди города камену создав Боголюбом и удиви ю паче всих церквии: подобна то Святая Святых, юже бе Соломон цесарь премудрый создал, тако и сии князь благоверный Андрей. И створи церковь сию в память собе и украси ю иконами многоцветными, златом и каменьем драгым, и жемчугом великим бесценным, и устрой различными цатами и аспидными цатами украси и всякими узорочьи, удиви ю светлостью же, не како зрети, зане вся церкви бяше золота. И украсив ю и удивив ю сосуды златыми и многоценными, тако яко и всим приходящим дивитися; и вси бо видивши ю не могут сказати изрядныя красоты ея златом и финиптом и всякою добродетелью и церковным строеньем украшена и всякыми сосудами церковнымы, и ерусалим злате с каменьи драгими многоцветными каньделы различными издну церкви от верха и до долу, и по стенам, и по столпом ковано золотом, и двери же, и околодверье церкви златом же ковано и. Бяшеть же и сене златом украшена от верха и до деисиса и всею добродетелью церковною исполнена, измечтана всею хытростью.

Каменный княжеский дворец, построенный «немецкими» мастерами, соединялся переходом с дворцовым храмом Рождества Богородицы. Пол собора был выложен толстыми плитами меди, сверкавшими, по словам летописца, подобно солнцу. На хорах пол был сложен из майоликовых плиток, в зеркальной поверхности которых играли блики солнца и свечей. Обилие фресок, драгоценной утвари и тканей в сочетании с прекрасным интерьером изумляли каждого, кто это видел. Недаром Андрей не упускал случая показать сказочный собор послам и гостям. И народная память навсегда связала имя Андрея с пригородом.

В приведенных описаниях обращает на себя внимание особый символический смысл, который придавался строительству и украшению храмов летописцем. Он прямо отождествляет Андрея с Соломоном, церковь в Боголюбове с ветхозаветным Храмом Господним в Иерусалиме, а Владимир с Киевом — Новым Иерусалимом. Видимо, так было задумано самим Андреем, и так воспринималось современниками и свидетелями строительства.

Даже детали убранства храма носят в описании явно символический характер, работая на формирование этих образов. В перечне храмовой утвари неслучайно упоминание иерусалимов — специальных литургических моделей храмов, выполненных из не подверженных тлению материалов (золота, серебра, драгоценных камней и жемчуга) и предназначенных для помещения в них евхаристического хлеба. В этом Андрей Боголюбский несомненно ориентировался на киевские образцы. Обряд перенесения даров, согласно византийским толкованиям литургии, служил напоминанием о голгофской жертве Христа и одновременно о триумфальном входе Царя — победителя смерти в Иерусалим. По наблюдению специалиста по древнерусской художественной металлопластике Ирины Анатольевны Стерлиговой, драгоценный сосуд-иерусалим для евхаристического хлеба в виде храма Гроба Господня и одновременно новозаветного Иерусалима как нельзя лучше соответствовал символике перенесения и поставления даров. А их изготовление по инициативе светского правителя должно было расцениваться «как ритуальное воспроизведение действий Константина Великого, создателя храма Гроба Господня и выражало попечение христолюбивого государя о церкви».

Так деятельность Андрея Боголюбского придавала новой столице вполне определенный статус: она должна была стать преемницей Киева в деле спасения Русьской (православной) земли, то есть Новым Иерусалимом.

То, что с момента переноса Андреем Боголюбским княжеского престола во Владимир городское пространство стольного града организовывалось во образ Киева — начиная от названия пригородных мест и городских урочищ (Печерний город, речки Лыбедь, Ирпень, Почайна) и заканчивая строительством Золотых ворот и Успенского храма, — давно уже стало общим местом.

Идея богоизбранности Владимиро-Суздальской земли и связи ее с культом Богородицы была подкреплена литературно-идеологически. Андрей Юрьевич инициировал установление на Руси новых государственных праздников: Спаса — Честного Животворящего Креста Господнего (1 августа) и Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября). По распоряжению и при самом деятельном участии князя в 1164–1165 годах был создан целый цикл программных литературных произведений: «Слово Андрея Боголюбского о празднике 1 августа», «Сказание о победе над волжскими болгарами 1164 года и праздновании 1 августа», а также Житие Леонтия Ростовского, оказавших позднее влияние на «Сказание о чудесах Владимирской иконы Богоматери» (вторая половина XII века или 70–80-е годы XV века) и на целый ряд слов, поучений и сказаний на Покров XII–XVI веков.

Покрову Пресвятой Богородицы князь посвятил храм, построенный на Нерли по соседству с новой резиденцией — Боголюбовским дворцом, а дворцовый храм — Рождеству Девы Марии; празднику Успения Богородицы был посвящен главный храм столицы, празднику Положения риз Богородицы — надвратный храм, венчающий Золотые ворота Владимира. Вся Владимирская земля выстраивается в это время как единый текст, некое пространственное произведение, связанное с Богородицей и имеющее вполне определенную общую идею.

Продолжением ее, судя по всему, должна была стать белокаменная резьба, покрывающая некоторые храмы Владимиро-Суздальской земли.

Особое место среди этих рельефов занимают многочисленные изображения львов. Они обычно трактуются как стражи и символ принадлежности храма князю, побежденная Давидом злая сила и спутники царя, его царственное окружение, одновременно как злая сила, которой нет доступа на небо (на своды храма) и эмблематические (геральдические) изображения. В этот ряд попадают, видимо, и изображения грифонов, терзающих некое животное. Современные искусствоведы склонны трактовать этот образ как «грифон с ланью». Само определение животного, терзаемого грифоном, как лани основывается