Интеллектуалы древней Руси. Зарождение соблазна русского мессианизма - Игорь Николаевич Данилевский

А вот как я трудился, охотясь, пока сидел в Чернигове; а из Чернигова выйдя и до этого года по сту уганивал и брал без трудов, не считая другой охоты, вне Турова, где с отцом охотился на всякого зверя. А вот что я в Чернигове делал: коней диких своими руками связал я в пущах десять и двадцать живых коней, помимо того, что, разъезжая по равнине, ловил своими руками тех же коней диких. Два тура метали меня рогами вместе с конем, олень меня один бодал, а из двух лосей один ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил ко мне на бедра и коня со мною опрокинул. И Бог сохранил меня невредимым. И с коня много падал, голову себе дважды разбивал и руки и ноги свои повреждал — в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей.

Естественно, здесь присутствует неоднократно повторяемая Мономахом мысль: жизнь каждого человека полностью зависит от Господа. Но только ли в этом дело?

Еще в середине XIX века славист Петр Алексеевич Лавровский (1827–1886) заметил, что пассаж Мономаха об охотах «сильно напоминает» апокрифический «Завет Иуды», сына Иакова:

И дал мне Господь благодать во всех делах моих на поле и в доме. Так, настигнув лань, схватил ее и приготовил обед отцу моему. Серн ловил, настигая. И все, что было на поле, ловил. Кобылу дикую догнал, схватил и укротил. Льва убил, вырвав козла из его зубов. Медведицу, схватив за ногу, сбросил с брега. И всякого зверя, который бросался на меня, растерзал как пса. Дикого вепря гнал и подстерегал его, и преследовал, и убил его. Рысь в Хевроне бросилась на пса и, схватив его за хвост, покалечила. Около Газы сразил дикого вола, пасшегося на поле: схватил за рога, свернул их и убил — поверг и убил его.

Кроме того, Иуда, как и Владимир Мономах, «изображал исполинские подвиги его против царей, взятие городов». Из этого исследователь сделал вывод: «Вообще все эти заветы не могли не иметь влияния на весьма употребительный у нас обычай писать завещания». Через несколько лет на это наблюдение сослался Иван Яковлевич Порфирьев (1823–1890), занимавшийся апокрифическими сказаниями о библейских лицах и событиях.

Но как объяснить, зачем понадобилось такое сближение образов Владимира Мономаха и ветхозаветного патриарха? Можно, конечно, обратить внимание на сходство их биографий: Иуда, как и Владимир Всеволодович, не был самым старшим в своем роду (он был четвертым сыном Иакова от Лии), но именно ему суждено было стать верховным правителем. Однако эта параллель между древнерусским князем и библейским персонажем может иметь продолжение.

Дело в том, что, согласно Библии, Иуда был благословлен отцом: «Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов» (Быт 49: 10). В христианстве это считается пророчеством о том, что потомки Иуды будут править вплоть до последнего из них — Христа.

В «Толковой Палее», которая, судя по всему, была известна создателям «Повести временных лет», неоднократно утверждается, что Мессия родится именно из колена Иуды: «Великий патриарх Иаков так благословил своего сына Иуду: „Иуда! Твое имя — исповедание“? Все мы, христиане, исповедуем родившегося в колене Иуды нашего Бога Христа!»; «из колена Иуды суждено воссиять праведному Солнцу — Христу Богу нашему»; «от колена Иуды произошло много судей и князей, царей и пророков, а также и Господь Бог Иисус Христос» и т. п. При этом Иуда называется «молодым львом», «птенцом львовым». Отождествление Иаковом Иуды со львом специально объясняется составителями «Толковой Палеи»:

А льва он упомянул потому, что у льва есть такая повадка: когда он охотится в пустыне и на него повеет человеческим запахом охотника, он своим хвостом заметает свой след, чтобы охотники не распознали его следа. Так и Господь наш Иисус Христос воплотился от Святого Духа и вошел в чрево Девы Марии, чтобы спасти обольщенный человеческий род. «И Слово стало плотию» [Ин 1: 14] «и вселилось в нас» [слова из молитвы Святому Духу], для того чтобы никем не был замечен Его приход.

Дается в «Палее» и такое разъяснение: «Посмотри на другое пророчество Иакова об Иуде: „Возлег он и спал, как лев“. У льва есть такая повадка: когда он спит, его веки приоткрыты. Так и Господь наш Иисус Христос: Он вознес свою плоть на крест, а Его божество было одесную Отца».

Что же касается того, что Иаков называет своего сына «птенцом», то в «Палее» дается такое объяснение:

всеведущий патриарх Иаков сравнил его (Иуду) с птицей по имени харадр[20], которая упоминается во Второзаконии; эта птица вся белая, без единой крапинки, ее внутренностями исцеляют от слепоты; и если кто-нибудь заболеет, то по харадру можно понять, будет он жить или умрет: если ему суждено умереть, то харадр отворотит свою голову, если же ему суждено остаться живым, то харадр весело взлетит в воздух против Солнца, и стоящие тут люди поймут, что харадр взял болезнь больного и рассеял ее по воздуху. Иаков назвал Иуду птенцом, потому что знал, что из колена Иуды [суждено] воссиять праведному Солнцу — Христу Богу нашему; Он бел и чист, облекся плотью и жил с людьми, не имея в себе никакой греховной скверны… Есть еще одна птица, о которой свидетельствует Давид: «Обновится, подобно орлу, юность твоя» (Пс 102: 5). Когда орел стареет, его глаза тяжелеют и он слепнет; найдя же источник чистой воды, он взлетит вверх, в солнечный воздух, пока не обожжет свои крылья и мрак своих глаз, спускается и трижды погружается в этот источник. Так и Господь наш Иисус Христос, бывший прежде веков, ради нашего спасения сошедший с небес и воплотившийся от Духа Святого, родился от Девы Марии, желая даровать нам прозрение, ибо мы пребывали в неверии.

Другими словами, (само?)отождествление с Иудой давало основания для формирования представления, что именно в роду Владимира Мономаха суждено родиться новой Богородице, которая даст земную жизнь Спасителю во время Его второго пришествия. Возможно, именно отсюда проистекает стремление владимирских правителей к закреплению и развитию культа Богородицы — как покровительницы их рода.

Упоминания особой роли, которую приобрел богородичный культ во Владимирской земле при Андрее Боголюбском и его преемниках, давно уже стали общим местом. Сюда, во Владимир в 1155 году Андрей Юрьевич тайно увез с собой драгоценную киевскую реликвию: икону Богородицы, которая, по преданию, была