Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

века. На тысячелетия. Ведь Каракорум должен был стать как бы памятником ему самому и символом созданной им империи. Вероятно, ему и в голову не приходило, что символический этот город может постигнуть забвение… А оно постигло – и на удивление быстро! Через тридцать три года после его смерти столица империи переместилась на восток, в Пекин. А впоследствии к западу, на Волгу. И ветер стал заносить пылью роскошные руины.

Да и сама империя тоже понемногу менялась, она начала распадаться на отдельные ханства. И Северная Монголия – Халха – оказалась в стороне от главных дорог истории. И тогда здесь люди потянулись к вере. К высокой вере Тибета. И вот в XVI веке на берегу Орхона поднялся первый ламаистский монастырь Эрдени-Цзу. Причем Абатай-хан, правитель Халхи, приказал взять для его постройки камни из останков полузабытого Каракорума… Систему, где зло было возведено в закон, сменила другая – основанная на гуманных тибетских вероучениях. Монастыри затем покрыли всю страну. И если при Чингисхане два монгола из трех были солдатами, то впоследствии чуть ли не каждый второй стал монахом. Ламаизм призывал к созерцательности, к смирению, он порицал мирскую суету и пороки. И одновременно способствовал развитию национальной культуры. Особенно яркого духовного расцвета достигла страна при внуке Абатай-хана, Занабазаре. Занабазар являлся не только главой церкви, он был еще и гениальным скульптором и создал немало великих произведений.

Но Великая Монголия при нем утратила силу и независимость… Она попала под власть своих соседей – маньчжуров. И маньчжурское это иго длилось двести двадцать лет.

Монгольский народ, естественно, воспринял нашествие чужестранцев как тяжкое бедствие, как позор. И в нем с особенной силой ожила память о грозном былом величии нации…

Однако воспоминаний этих желтая церковь никогда не одобряла – наоборот. Легенды о Чингисхане считались кощунственными. В образе его как бы воплощено было мировое зло: созданная им держава являла собой бездушную военную машину, губящую все живое. А ведь ламаистская религия запрещает убивать даже мотылька!

Но вот в 1910 году пришло освобождение. А вскоре началась революция. И над древней Халхой снова поднялись дымы пепелищ…

А затем настал час новых испытаний. И смиренные монахи сами вдруг взялись за оружие. И страна тогда опять потонула в крови.

И так оно всегда и ведется, думал я, все в этом мире путанно, двойственно, противоречиво. И нет ничего по-настоящему прочного. Прочны, неистребимы одни только наши иллюзии!

Глава 21

«Час быка»

Наутро за завтраком Гринберг заявил, что он намерен слегка задержаться в Эрдени-Цзу, и предложил ребятам добираться до Улан-Батора уже без него.

– И без меня! – сейчас же отозвался я. – Мне тоже хочется побродить по монастырю, по этим развалинам.

Гринберг посмотрел на меня искоса, хотел, видимо, что-то сказать. Но промолчал. И полез, сопя, за папиросами.

– А сколько вообще-то осталось до Улан-Батора? – поинтересовался я затем.

– Четыреста пятьдесят километров, – сказал Митя. – Пустяки!

– Вот именно, – закурил Гринберг. – И к тому же тракт здесь большой, хороший, машин ходит много. Так что проблем нету. Ждите нас к завтрашнему утру!

Когда мы наконец простились с ребятами и грузовичок ушел, утонув в пыли, Осип хмуро поворотился ко мне:

– Ну чего ты вяжешься, черт возьми? У меня дела, а тебе что надо?

– Да ничего, просто любопытно, – пожал я плечами. – Но я не пойму: боишься ты, что ли? Какой-то ты стал нервный…

– Если и боюсь, так не за себя, – проворчал он.

– А за кого же? За Дамдина?

– За него, главным образом…

– А еще за кого?

– Ладно, – сказал со вздохом Осип. И, выплюнув окурок, сильно растер его каблуком. – Объясню… Но – уговор! – Он погрозил пальцем. – Ничего не записывать и вообще не трепаться. Идет?

– Идет, – покивал я, – о чем речь! Повторяю: можешь мне верить.

– Тогда слушай. К Дамдину, оказывается, приехал один родственник, тоже монах. Причем человек знатный. Он является специалистом по предсказаниям, должность эта называется гуримч. И, кроме того, это крупный астролог, звездочет, зурхайч.

– Зурхайч – его имя? – спросил я, начиная смутно догадываться кое о чем.

– Нет, тоже ученое звание. Одно из самых высоких!

– А как же монаха зовут?

– Не знаю, – замялся Осип, – не запомнил… Да и какая разница? Назовем его просто звездочетом.

– Так. И приехал этот звездочет издалека, не правда ли? Откуда-нибудь с гор…

– Если уж быть точным, то с Каракорума… – И, оглядевшись, медленно добавил: – Ты, наверное, знаешь, что существует два Каракорума? Один – вот он лежит, погребенный в пыли… А другой – это высочайшая горная страна у западных границ Тибета.

– Знаю, – сказал я, – что ж, будем считать, что наш звездочет возник, словно дух, из здешних развалин… Такой вариант тебя устраивает?

– Вполне. – Осип похлопал меня по плечу. – Ты, я вижу, парень понятливый.

– И когда же должна состояться встреча с этим духом?

– Да вечерком. Как только стемнеет, мы и пойдем.

– Ого, у вас настоящая конспирация!..

– А что ж ты думаешь? Иначе, брат, нельзя. Встречи с духами строго запрещены… И Дамдину, естественно, надо беречься, а мне совсем не хочется его подводить! И того – другого – тоже… Да и вообще было бы крайне обидно потерять доверие этой касты.

– А как ты, собственно, добился ее доверия?

– Ну, оказал кое-какие мелкие услуги Дамдину, – отмахнулся Осип. – Долго рассказывать… Да это и не важно. Главное в том, что мне повезло, понимаешь? Случайно удалось сблизиться с людьми, хранящими древние тайны, принадлежащими к одной из самых загадочных культур… Согласись, на долю простого этнографа такие удачи выпадают редко. Может быть, раз в жизни!

Весь этот день мы слонялись по развалинам ханской столицы – ждали вечера. И казалось, он никогда не наступит. Наконец стало смеркаться. Мы пошагали к монастырю. Однако остановились не у главного входа, как в прошлый раз, а возле низкой калиточки, за углом… И Осип здесь сказал озабоченно:

– Мы вот о чем не подумали: Дамдин, очевидно, ждет меня одного. Может получиться конфуз… Надо что-то придумать.

– Скажи, что я тоже монголовед и потому интересуюсь…

– Но он уже видел тебя и знает: ты полный профан.

– Ну, тогда представь меня просто как поклонника Будды!

– Как поклонника? – Осип оглядел меня скептически. – Будды? Думаешь, этот номер пройдет? А впрочем, рискнем. Только веди себя соответственно…

– То есть как же?

– Будь сдержан, не суетись. И на всякий случай запомни такую фразу: «Ом-ма-ни-пад-мэ-хум», что означает: «О, благословен ты, сидящий на лотосе!» Это заклинание должен знать каждый поклонник Будды… Повторяй его время от времени –