Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

class="p1">«Вот те раз, – нахмурясь, подумал я. – Этого только мне не хватало! Не дай бог, еще помешает, подгадит как-нибудь. Ведь я же еду, в сущности, нелегально. А Сергей – педант, сухарь. Да и притом весьма возможно, он уже давно затаил на меня злобу… Катя говорит, он тихий. Пожалуй. Но, как известно, в тихом болоте водятся черти!»

Глава 19

«Страна тайн, парадокса и обещаний»

Нет, Сергей не помешал мне, не подгадил! И вообще все обошлось благополучно.

На самой границе, правда, произошел небольшой инцидент с властями. Но не серьезный, а скорее комический.

Друзей моих здесь знали и пропускали без всяких бумаг. Однако у меня вдруг потребовали паспорт.

– Скажи, что нету, – шепнул Гринберг. – Вообще нету никаких документов.

Я так и сказал. Тогда стоящий на посту солдат раскрыл ладонь левой своей руки и пальцем правой постучал по ней. Жест был известный, классический. И я сейчас же полез в карман за деньгами.

– Ты что? – быстро проговорил Антон. – Брось, не чуди.

– Но он же взятку требует!

– Да нет. Он хочет, чтобы ты протянул ему свою левую ладонь.

– Зачем?

– А вот увидишь… Ну, протягивай!

Удивленный, я последовал совету. Пограничник живо достал из сумки большую круглую печать, подышал на нее и хлопнул по моей ладони.

На ней появился густой фиолетовый оттиск монгольского герба. И Осип сказал:

– Так пограничники метят местных диких кочевников. Теперь ты – настоящий потомок Чингисхана!

– И учти, – заметил, ухмыляясь, Антон, – отныне ты не имеешь права ни мыться, ни купаться. Держи левую руку в кармане и береги печать до конца поездки.

Печать, конечно, быстро стерлась. Но больше она и не понадобилась… Спустя неделю я вернулся, но уже не в машине, а самолетом и не на базу, а прямо в Кызыл.

Но не будем забегать вперед. Пока перед нами лежит Монголия и надо проехать по ней. И этот путь важно проделать еще и потому, что в конце его меня будет ждать потрясающая и мрачная новость…

Итак, поездка началась. Машина одолела горный перевал и вырвалась в низину, в долину, поросшую кустарником и камышом. Потянуло сыростью с берегов озера Убса-Нур. По дороге поползли предвечерние тени.

Гринберг сказал, озираясь:

– Как только я попадаю сюда, сразу дышится по-другому… Знаете, братцы, как Эндрюс писал о Монголии? Это, – писал он, – страна тайны, парадокса и обещаний, страна великих просторов и возможностей.

– Страна обещаний. – Антон поджал губы. – Вот именно! Обещаний-то много…

– А что же ты хочешь, – горячо заговорил Осип. – Чтоб тебе все сразу? Надо искать! И найдем с течением времени…

– Ну-ну, – сказал Антон и присвистнул насмешливо. – Посмотрим… Учти только: земля крепко хранит свои секреты.

Они снова заспорили… Но потом Гринберг умолк. Антон стал перечислять всевозможные загадки, нераскрытые тайны природы, и перечень этот оказался долгим, большим.

– Взять хотя бы ледниковые периоды, – рассуждал он неторопливо, – в судьбе Земли они играли чрезвычайно важную роль… Но сколько их в точности было? И как они чередовались? И какова вообще их природа, что их порождает и что тормозит? Мы этого до сих пор ведь не знаем… Но самая интригующая, самая непостижимая загадка, – заключил он, – связана с нашим пращуром, жившим как раз тогда, в ледниковые времена.

– Ты имеешь в виду что? Его деградацию? – спросил Гринберг.

– Да, и это… Но главное – его последующее перевоплощение.

– Какую деградацию? – спросил я, приподнимаясь. – Какое перевоплощение?

До сих пор я мало обращал внимания на друзей. Перед дорогой я хорошо выпил и потом примостился в глубине кузова, рядом с Сергеем. Тот спал, убаюканный мерным, шатким ходом машины, а я полеживал и лениво размышлял о своем, отвлеченном… Теперь же разговор вдруг заинтересовал меня и как бы встряхнул, вернул в реальность.

– О чем вы, ребята?

И, поворотясь ко мне, Антон пояснил:

– Речь идет о неандертальце. Как ты, наверное, знаешь, он появился что-то около двухсот тысяч лет назад. И быстро завоевал всю землю. И это неудивительно. Объем мозга у неандертальца был огромен, больше даже, чем у современных людей! Но внешность все-таки он имел пугающую, почти что звериную… Впрочем, далеко не у всех неандертальцев был такой облик, вот что поразительно! В результате многочисленных раскопок выяснилось, что самый древний, самый, так сказать, ранний неандерталец вид имел гораздо более человеческий. И чем ближе к нам по времени он становился, тем все примитивнее делался, все отчетливее начинал походить на обезьяну… Развитие его как бы шло обратным ходом! И эта непонятная дегенерация продолжалась почти полтораста тысяч лет! Тут опять возникает вопрос: почему? И откуда сорок тысяч лет назад взялись кроманьонцы? Это уже были вполне современные люди, такие же, как мы… И они сменили неандертальцев повсюду и почти одновременно. Словно бы на миг опустился театральный занавес, а когда снова поднялся, то на сцене уже играла другая, совершенно новая труппа… Перемена разительная, пахнущая подлинным чудом!

– Что-то ты, Антошка, все время о чудесах и тайнах твердишь, – усмехнулся Гринберг. – Ты их прямо коллекционируешь! Может, ты в глубине души верующий? Тебе бы и впрямь надеть сутану, взять Библию…

При этих словах Антон заморгал растерянно. Брови его поднялись, борода отвисла. Он проговорил, запинаясь:

– Это уже, старик, нечестно. Это удар ниже пояса. Может, вся моя беда в том, что я вообще неверующий. Ни во что не верующий… А может, и не беда… Но как бы то ни было, а дурацкая эта Библия здесь ни к чему.

И внезапно, внезапно для себя самого, я сказал:

– А почему, собственно, Библия – дурацкая? Вот уж она-то все может объяснить! Нельзя только многие вещи в ней воспринимать буквально, произведение это сложное, символическое, там полно метафор. И если в них хорошо разобраться…

Медленный голос из-за моей спины произнес:

– Ого! Ты это серьезно?

Я обернулся. И встретился взглядом с глазами Сергея. Оказывается, он не спал и внимательно слушал нас.

– Что значит – серьезно? – пожал я плечами. – Мы разговариваем, спорим… Почему бы не поиграть мыслью?

– Ну, поиграй, – сказал Гринберг. – Так что все-таки может Библия объяснить?

– Да все! Мы вот никак не можем найти «промежуточное звено»… Конечно! Его и нет. И не было.

– Был, значит, Адам?

– Был человек, единственный на всем свете, получивший в подарок удивительный, неповторимый, поистине божественный мозг!

Здесь мне бы следовало остановиться. Тема была все-таки рискованная… Но я уже не мог – не хотел. Меня одолевало какое-то странное озорство. Может быть, прорвался затаенный мой, инстинктивный протест против общих, стандартных, казенных мнений? Или же