Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

давно провалился. Вместо этого в 1944 году правление Рейхсбанка задумалось о возможности переваливания внешнего долга на кредиторов с помощью нескольких уловок. Так были придуманы «имеющиеся крупные долги», которые (якобы авансом) выплатил рейх в виде компенсации внешних оккупационных расходов и которые будут предъявлены «оккупированным территориям» в случае заключения мирного договора[272]. Рейхсминистерство финансов давно думало о ликвидации германского внешнего долга подобным образом. В соответствии с этим планом выплаченные в Германии части военных расходов, такие как «зарплата на родине, меры поддержки семей военнослужащих, материальные расходы в виде железнодорожных вагонов, транспортных средств, обмундирования, оружия и т. д.», должны были быть «выставлены» в виде счета побежденной Европе после войны[273]. Для поддержания хорошего настроения кредиторов президент Рейхсбанка Функ публично назвал огромные внешние долги рейха «инвестициями со стабильной стоимостью»[274].

Жалованье каждого германского солдата умышленно выплачивалось в валюте той страны, в которой он находился. Для снижения давления инфляции в Германии он был обязан тратить эти деньги за границей. По той же причине солдат поощряли просить семьи передавать или посылать полевой почтой деньги из дома, чтобы они покупали все, что могли, и отправляли большую часть товара домой. Варианты разнились от страны к стране.

Некоторые части войск (особенно на фронтах СССР) могли тратить свои рубли только в ограниченном количестве, поэтому остаток они часто высылали домой. Высшие чины Рейхсбанка видели в этом крайне нежелательный процесс, «поскольку в случае денежных переводов домой не использованная на востоке покупательная способность солдат становилась дополнительной покупательной способностью в рейхе»[275].

Но ответственные за военные финансы лица вскоре изобрели способ противодействия этому. Для отдыха и ротации войск они регулярно перебрасывали солдат с Восточного фронта в Западную Европу (особенно во Францию). Там солдатам предоставлялась возможность «пожить немного побогаче в виде компенсации за перенесенные лишения в СССР»[276], поэтому войсковая казна заботилась о том, чтобы военнослужащие могли обменять излишки рублей на западноевропейские валюты. Так, осенью 1942 года один из старших офицеров медицинской службы (также отвечавший за публичные дома вермахта во Франции) сообщал, что возвращающиеся с востока войска, как и военнослужащие военно-морского флота, «сорили деньгами почти невообразимым образом при общении с девушками из публичных домов и обычными уличными проститутками». В январе 1943 года другой врач вермахта также писал из Франции, что в случае с прибывающими с востока дивизиями «обильные запасы сэкономленных ими средств зачастую приводили к массовой миграции проституток со всей округи и ближайших районов в места дислокации войск»[277]. Такими методами избыточная покупательная способность на востоке переводилась вместо Германии во Францию. Как будет показано ниже, германские военные финансисты совершали обмен рублей на франки таким образом, что в конце концов именно Франции пришлось заплатить за посещение борделей солдатами восточных фронтов, а рубли осели в военной казне рейха.

Индивидуальная оплата оккупации

Как правило, вторгшиеся на чужую территорию германские войска использовали в качестве платежного средства сначала так называемые «банкноты кредитных касс рейха» (или оккупационные марки), а впоследствии соответствующую национальную валюту. Оккупационные марки представляли собой бумажные банкноты номинальной стоимостью от 0,5 до 50 рейхсмарок и были привязаны к основной валюте Германии. Благодаря таким вспомогательным денежным средствам во время вторжения можно было в значительной степени избежать реквизиции и обременительной выдачи расписок в соответствии с Гаагской конвенцией о законах и обычаях сухопутной войны[278]. Это сделало войска более мобильными, удовлетворило стремление местного населения к прибыли и позволило избежать «неблагоприятного воздействия реквизиции на воинскую дисциплину». Хотя оккупационная марка выпускалась в Германии и печаталась рейхстипографией, она не имела права хождения на родине[279]. По сути, она представляла собой не что иное, как стандартную расписку о реквизиции: вице-президент Рейхсбанка Пуль говорил о «реквизиционной расписке, облеченной в денежную форму»[280]. Она была хороша с экономической точки зрения, но не для получателя, и в этом было ее большое преимущество.

Если взять в качестве примера Францию, то местные торговцы и частники беспрепятственно принимали оккупационные марки, поскольку согласно декрету банки и сберегательные кассы были вынуждены незамедлительно обменивать их на французские франки[281]. Потом финансовые учреждения выкупали германские оккупационные деньги за франки в Банке Франции, а затем передавали их в кредитную кассу рейха в Париже – германский финансовый центр, который сразу же был создан в оккупированной Франции. Но взамен Центральный банк Франции не получал никакой эквивалентной стоимости этой квазивалюты. Вместо этого ему приходилось печатать деньги или в сотрудничестве с государственным финансовым управлением приобретать их для покрытия стоимости оккупационных марок, которые он был вынужден скупать. В этот момент в обращении материализовывалось явное денежное ограбление оккупированных стран Европы и начинались проблемы инфляции военного времени, намеренно экспортируемой Германией.

Из Банка Франции оккупационные марки возвращались в финансовые части вермахта и снова могли превращаться в товары исключительно во благо оккупантам. Таким образом, они бесконечно ходили по кругу, не оставляя никаких материальных доказательств экспроприации имущества – еще одно явное отличие от реквизиционной расписки[282].

Преимущество этой процедуры заключалось в легкости ее использования для военных органов, равно как и в том, что французы, лишившись лошадей, продовольствия, топлива и будучи обязанными работать на вермахт, могли использовать короткий и безопасный окольный путь обмена оккупационных марок для получения знакомых денег. Личный ущерб им не причинялся, вместо этого индивидуальная экспроприация имущества (обусловленная войной) вливалась в общий денежный цикл страны.

Таким образом, ответственные за валютные операции стратеги Рейхсбанка едва заметным и изобретательным образом добились того, что бремя реквизиций было «повсеместно распределено посредством включения оккупационных марок в денежное обращение страны»[283]. Навязанное германскими штыками право обмена денежного знака под названием «оккупационная марка» на собственную основную валюту страны привело поначалу к почти неуловимым потерям для всей французской экономики и соответствующему им значимому выигрышу в пользу экономики Германии.

Обычно германские власти захваченных стран прекращали обращение оккупационных марок вскоре после заключения перемирия. С тех пор (и впредь до особых распоряжений) национальная валюта считалась единственным законным платежным средством, например, в Дании (но не во Франции), хотя и у Банка Франции существовало «понятное желание увидеть, как кредитные кассы рейха, которые работали как своего рода второй центральный банк в собственной валютной зоне, исчезнут в не столь отдаленном будущем»[284]. Данную особенность можно объяснить неуемной тягой немцев к покупке любых французских товаров.

Практически все учреждения рейха, в задачи которых входило пополнение запасов продовольствия, оружия, сырья и прочих важных материалов, могли «осуществлять закупки во Франции», не перечисляя на них