Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

а «возложенной на государство почетной обязанностью единой нации». Речь шла не о социальных пособиях, которые в случае необходимости можно было бы потребовать вернуть: ни имеющееся имущество, ни другие доходы семьи не уменьшали льгот. Для миллионов немцев важным отличием от обычной заработной платы было то, что выплаты на содержание семьи не могли быть арестованы. И это положение обременяло не государство, а частных кредиторов. Пункт 2 первого параграфа закона лаконично гласил: «Меры поддержки семьи не являются услугой социального обеспечения и не подлежат возврату либо аресту».

Дополнительные льготы на квартплату, социальное страхование, уголь и картофель по фиксированной цене и прочие блага щедро предоставлялись без всякой бюрократической возни. Многодетным семьям государство предоставляло помощь по хозяйству; то же самое касалось особых расходов (независимо от того, возникали ли они вследствие зубной боли или высокой стоимости образования ребенка). В повседневной практике ответственные лица пытались осуществить желание «компенсации за особые обстоятельства и индивидуального подхода» у заявителей[228]. Разумеется, получатели льгот не должны были платить с них налоги, а при оформлении медицинской страховки были освобождены от сбора за выдачу больничного листа[229]. Внезапно жены рабочих смогли позволить себе больше не ходить на работу.

Вскоре пришлось установить предел мер поддержки, чтобы выделенные на них средства не превышали чистого дохода, имевшегося у кормильца до ухода на войну[230]. При этом на самого солдата (бывшего кормильца семьи) выделялось лишь 15 % от последней заработной платы после уплаты налогов. Это означает, что женщины нередко имели в своем распоряжении 85 % обычного дохода и часто впервые в жизни могли вести хозяйство вне зависимости от капризов и требований своих мужей. Даже если доход был несколько ниже средней зарплаты, можно было хорошо жить при имеющейся устойчивости цен, полной заморозке повышения арендной платы и запрещении наложения ареста на имущество должника[231]. С учетом жалованья и мер поддержки для призывников немало германских семей во время войны имели более высокие доходы, чем в мирное время[232].

Согласно современным исследованиям, эти меры были направлены «на укрепление настроений народа, прежде всего – отношения широких масс к правительству»[233]. Эффективно выстроенная система обеспечения порождала и свои противоречия, например социальную зависть к соседке, жажду получения дополнительных льгот, стремление к обману общества в силу «эффекта безбилетника» или отрицательные эмоции из-за растущего дефицита некоторых товаров. Тем не менее в целом она выполнила свою задачу: политически безобидным способом нейтрализовать недовольство в стране (в первую очередь среди женщин).

В общей сложности за время Второй мировой войны рейх собрал невероятную по тем временам сумму 27,5 млрд рейхсмарок на меры поддержки семей военнослужащих[234]. Члены их семей получали в среднем 72,8 % от последнего дохода мирного времени. Это почти в два раза больше, чем полагалось американским (36,7 %) и британским (38,1 %) семьям солдат[235].

В то же время в период с 1939 по 1941 год выросли с 250 до 500 млн рейхсмарок статьи бюджета, по которым семьи получали пособия согласно «Мерам демографической политики». В кризисном 1942 году эти семейные льготы быстро увеличились вдвое и к концу войны составили уже почти миллиард рейхсмарок в год. Если посмотреть на кривую роста детских пособий и пособий многодетным семьям (1938 год = 100 %), то в 1939 году они выросли на 25 %, в 1940 году – на 28 %, в 1941-м – на 56 %, в 1942-м – на целых 96 %[236]. В основу внутриполитической сплоченности гитлеровского народного государства лег непрерывный социально-политический подкуп.

В апреле 1943 года в целях пополнения военного бюджета министр экономики Функ предложил: «Следует отменить существовавшее до сих пор освобождение от налогов мер поддержки семей и подобных им социальных компенсационных выплат». Но его инициатива потерпела фиаско из-за единого мнения триумвирата «политиков настроений» – Гитлера, Геринга и Геббельса, которые вместе с гауляйтерами НСДАП рассматривали себя главными хранителями внутригерманского довольства. «Во время войны мы жили не по средствам, – сухо заметил Функ, – и будет трудно выйти из этой ситуации»[237].

Часть II

Покоряй и властвуй

Строгая целесообразность

Контрибуции в пользу немцев

Можно легко описать основную проблему германской политики военного финансирования. В результате бума производства вооружений и полной занятости сотрудников заработная плата и прибыль предприятий начали быстро расти еще до войны. Налоговые поступления рейха выросли до рекордно высокого уровня, но и покупательная способность частных лиц тоже увеличилась. С началом войны прибыли, как и общая покупательная способность, немедленно выросли, несмотря на замораживание заработной платы и цен: из-за сверхурочной работы, роста занятости и множества дополнительных смен. Кроме того, все выплаты по замещению заработной платы солдатам (довольствие и жалованье) и их семьям (меры поддержки) увеличивали денежную массу на руках у населения.

Параллельно с этим сначала умеренно (а затем резко) упало предложение гражданских товаров из-за роста военного производства. Это привело к быстрому увеличению разрыва между покупательной способностью и возможностями потребления, к недовольству населения, черному рынку, «бегству» в материальные ценности и постоянной инфляции. Осенью 1939 года проявились первые симптомы частичной дефицитной экономики. Сначала продажи белья и постельных принадлежностей выросли в магазинах по сравнению с предыдущим годом на 45 %, мебели – на 30 %, посуды и стекла – на 35 %[238]. После того как товары длительного хранения вскоре были распроданы, избыточный спрос в стране больше нельзя было удержать, то есть превратить деньги в товары или услуги.

Поскольку налоги широкого спектра действия не взимались по описанным выше политическим причинам, то в период с 1939 по 1941 год частные доходы выросли на 21 % – в основном из-за более продолжительного рабочего дня. Как следствие, избыточный спрос на товары и услуги увеличился за этот период более чем в два раза – с 14 до 31 млрд рейхсмарок[239]. Оккупация европейских стран стала механизмом уменьшения повышенного спроса внутри страны и в то же время – увеличения доходов рейха. «Если инфляции и быть, то лучше там, чем в Германии», – считали не только политические лидеры, но и чиновники рейхсминистерства финансов и Рейхсбанка[240].

С преступной энергией они делали все, что соответствовало этому девизу. Сотни раз они упрекали глав германских оккупационных властей, заботившихся о минимуме стабильности или отстаивавших определенную степень справедливости в оккупированных районах: «Вам известна наша основная позиция: все расходы вермахта на данной территории должны покрываться за ее счет»[241]. В Сербии один из приближенных Геринга был «особенно признателен за то, что Рейхсбанк предоставил в