Народное государство Гитлера: грабеж, расовая война и национал-социализм - Гётц Али

всех компаний с годовым доходом более 50 тыс. рейхсмарок[181] и (после увеличения этого налога до 40 % перед войной) теперь составляла 50 % от полученной прибыли. С 1 января 1942 года налог на прибыль для компаний с годовым доходом более 500 тыс. рейхсмарок был поднят до 55 %[182]. Это привело к немедленному, а в некоторых случаях к оказывающему обратное влияние «резкому сокращению предпринимательских доходов»[183]. Правда, с помощью этого налога государство дополнительно получило более 4 млрд за три бюджетных года – с 1941/42 по 1943/44 год[184].

Например, владелец среднего по размерам издательства J. F. Lehmanns Verlag, выпускавшего медицинскую, колониальную и расистскую литературу, в 1942 году жаловался: «Высокие доходы тоже имеют две стороны: ведь в конечном счете они означают сокращение активов, так как все превышающее определенную норму прибыли мирного времени, подлежит “изъятию”, а склады полностью опустошаются»[185]. В 1942 году берлинское предприятие Hotel und Weingroßhandlung Lorenz Adlon заплатило около 40 % налогов уже не от прибыли, а от годового оборота в 5,7 млн рейхсмарок[186].

В период с сентября 1939 года по март 1942-го казна получила 12 млрд рейхсмарок доходов от военных налогов всех видов. Если посмотреть на их распределение между социальными классами, то подавляющую часть доходов принесли только дополнительные налоги на табак, крепкий алкоголь и пиво, которые взимались с сентября 1939 года по начало 1942-го. В итоге они пополнили казну в общей сложности на 2,5 млрд рейхсмарок. Временная отмена надбавок принесла 0,25 млрд рейхсмарок, в то время как оставшиеся 9 млрд рейхсмарок (то есть 75 % военного бремени внутри Германии) пришлись на долю предприятий и лиц с высокими доходами. Советник Геринга по финансовой политике Отто Доннер отмечал: «Резкое увеличение подоходного налога вместе с налогом на прибыль [обеспечивает] важный вклад больших сумм для государственных нужд»[187]. В то же самое время любые виды увеличения арендной платы и прочие повышения цен в Германии оставались под строжайшим запретом.

В 1942/43 финансовом году эта тенденция усилилась. Непропорциональное увеличение внутренних налоговых поступлений в Германии в том году произошло в основном из-за возвращения к так называемому налогу на недвижимость, который вновь был введен в этом году (после своей отмены ранее). Этот налог существовал с 1926 года с целью выравнивания налогового бремени для владельцев недвижимости, которых «пощадила» инфляция. Через три года сумма доходов от него выровнялась на уровне 850 млн рейхсмарок в год, покрывая «существенную долю» финансов, необходимых для масштабного городского жилищного строительства в Веймарской республике. По этой причине новым налогом, который в соответствии со своей общественно полезной целью также назывался «налогом на доходы домовладельцев», облагались только уже существовавшие (а не строящиеся) на момент его введения здания[188]. Доход поступал непосредственно в местные органы власти.

Еще по чрезвычайному постановлению от 8 декабря 1931 года для стабилизации государственных финансов домовладельцы были обязаны платить вышеупомянутый налог в начале финансового года. О данном вместе с ним обещании республики отказаться от спецналога в обозримом будущем было «забыто» нацистским правительством в законе от 1 декабря 1936 года[189]. Уплата налога в 1942 году означала не что иное, как его предоплату за следующие десять (!) лет. Из-за жесткого замораживания арендной платы этот закон очень сильно ударил по домовладельцам. Кроме того, казна увеличила один из налогов на землю и добилась разового дохода в размере впечатляющих 8,1 млрд рейхсмарок (что сегодня составляло бы около 80 млрд евро). Журнал Bankwirtschaft был доволен «удовлетворительным результатом – как с точки зрения разумного снижения покупательной способности, так и с точки зрения положительного влияния этой меры на государственный бюджет»[190].

Поскольку владельцы зданий внесли 4,5 млрд наличными, на некоторое время удалось сдержать рост денежного обращения, обусловленного войной[191]. Представители союзов домовладельцев согласились с налогом, так как платеж в счет погашения в дальнейшем обещал отмену налога. Вместе с тем они опасались, что могут быть «разорены» установленной государством арендной платой, принудительными отчислениями или более высокими налогами на землю[192]. И действительно, всего несколько месяцев спустя министр экономики Функ объявил: «Так называемая “реальная ценность” имущественных объектов будет представлять собой особенно прибыльный источник налогов для государства после войны». В начале 1944 года в патриотически настроенных кругах специалистов велись дискуссии в защиту «более широкого использования собственности для покрытия государственных долгов»[193]. Направленные против арендодателей жилья журналистские кампании сохраняли свою популярность среди простого народа. Газета СС Das Schwarze Korps опубликовала соответствующие статьи под заголовками вроде «Разозленная нация» (12 ноября 1942 года). Ссылаясь на них, председатель высшего земельного суда Касселя потребовал: «Необходимо введение правовой защиты для порядочных арендаторов, достойных ограждения от умышленных притеснений со стороны арендодателей, забывших свой долг перед обществом»[194].

Перед введением налога на доходы домовладельцев руководство НСДАП активно обсуждало, что делать с неправомерными доходами от аренды, полученными из-за того, что во время войны домовладельцам не разрешалось ремонтировать свои дома и соответственно тратить на ремонт выделенную на эту цель часть арендной платы. Несколько гауляйтеров предложили потенциально популярное снижение арендной платы и даже обнародовали свою идею в прессе. Но министр финансов отверг такой шаг, аргументируя тем, что это приведет к увеличению покупательной способности широких масс и будет нести с собой риск инфляции. Наконец, возникла идея потребовать от домовладельцев уплаты вышеописанного специального налога[195].

Для ответа на вопрос о социальном характере нацистского государства интересна дискуссия о том, насколько высоким должен был быть специальный налог для домовладельцев. Первоначально, в декабре 1941 года, чиновники рейхсминистерства финансов предложили единовременный сбор в размере пятикратного годового налога, что составило бы около 4 млрд рейхсмарок. На межведомственном совещании представитель рейхсминистерства внутренних дел ратовал за «несколько» бо́льшую сумму: прусское министерство финансов предложило «восьмикратный годовой налог», рейхскомиссар по вопросам ценообразования назвал предложенный рейхсминистерством финансов налог за пять лет вперед «нежелательно большим подарком домовладельцам». Но представители рейхсминистерства труда и высшие чины вермахта предостерегали от чрезмерного налогового бремени. В январе 1942 года ответственные чиновники рейхсминистерства финансов подняли сумму сборов до семикратного годового налога, причем представитель Германского трудового фронта Пауль Флейшман из Bank der Deutschen Arbeit считал оправданным даже девятикратный налог. Впоследствии на одном из совещаний представитель гитлеровской партийной канцелярии предупредил об опасности «преподнесения подарка домовладельцу». В конце марта министр финансов Пруссии Попиц предложил двенадцатикратный налог. И наконец, начальник третьего управления партийной канцелярии Клопфер сообщил, что Борман «удовлетворится десятикратной суммой». В ответ на это Шверин фон Крозиг заявил: «Предложение принято»[196]. Таким образом, в 1942/43 финансовом году