Авангард и «Анархия». Четыре мятежных месяца самоуправляемого просвещения - Анна Бражкина

class="a">[229]. В нем есть стихотворение, принадлежащее автору этой статьи. Оно написано в ноябре 1916 года, за несколько месяцев до Февральской революции. В нем тоже есть живое предчувствие (предсказание) грядущих переживаний.

Я приведу пять строчек:

«О, что с нами будет, что с нами будет,

Кто в Ярославле станет пировать!

Ах, ах, скрипят сосновые доски,

Волжский ветер, как волчонок, плачет,

И на Дворцовой площади – люди, люди, люди…»

По этому поводу можно многое сказать, но я вернусь пока к творчеству Маяковского.

Я нарочно почти ничего не говорю о «внешности» стихов Маяковского, так как меня притягивает исключительно его внутренняя, душевная сила.

Несмотря на всю грубость и разудалость его слов и образов, в нем чувствуется душа, готовая идти на жертву за ближнего своего.

Недаром он обмолвился сам:

«Вам я

душу вытащу,

растопчу,

чтоб большая?!

И окровавленную дам, как знамя».

И если один матрос со «стального корабля», о котором я писал в первой статье, – Василий Каменский, – подобен птице «песнепьянствующей» в синем море, то другой матрос этого «буйного корабля», Маяковский, поет не от избытка «певучих сил», а от избытка большого человеческого страдания.

В этой статье я успел коснуться только книги «Облако в штанах», к последней же книге Вл. Маяковского – «Человек» – я вернусь в одной из следующих статей.

И‹ван› Клюн[230]

АТУ ЕГО!

(О ТРАВЛЕ ФУТУРИСТОВ)

Анархия. 1918. 9 апреля. № 39. С. 4

Я не собираюсь защищать футуристов, – думаю, они и сами это сумеют великолепно сделать, – но хочу обратить внимание художников-новаторов на ту отрицательную черту, которой они поражены, но которой, по-видимому, сами не замечают: они положительно не переносят никаких публичных выступлений своих ближайших товарищей по искусству и всячески стараются парализовать их успех.

Чем, например, можно объяснить ту травлю футуристов Маяковского, Каменского и Бурлюка, которую в последнее время подняли почти во всех газетах[231] футуристы же или близко к ним стоящие художники?

Можно подвергнуть серьезной критике футуризм вообще или, в частности, их произведения, но этого-то в данном случае и нет, а упреки сыплются главным образом за то, почему футуристы – большевики, почему они выбирают королей, выступают в кафе, клеят на заборах свою литературу, воспевают власть имущих.

Но ведь футуризм есть реализм: он отражает в себе современную жизнь как она есть, и я не только не отрицаю, но уверен даже, что, если изменится настроение народных масс, изменят свои песни и футуристы, иначе они не были бы художниками, певцами современности.

Кто в настоящее время у нас не захвачен политической жизнью? Разве только фанатики, стоящие на принципе чистой, отвлеченной формы искусства.

Если вы против таких выступлений, то это ваше личное дело, зачем же заявлять об этом публично в печати. Это мало интересно и совсем неубедительно. Футуристы на этот счет думают иначе, и жизнь сама покажет, кто был прав.

Или вы думаете, что «великий художник» может быть только один, а два великих художника одновременно быть не могут?

Бросьте это недостойное дело. Право, на земле всем места хватит, и славу вы свою создадите не тем, что будете отгораживаться от других, а только путем своей творческой работы.

N. Maxim[232]

«ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ТЕАТР»

Анархия. 1918. 5 апреля. № 36. С. 4

В наше время нового строительства, когда все старое, отжившее и потому ненужное, глупо-сентиментальное, построенное на условностях мещанской обывательщины, отбрасывается с дороги нового творчества, мне хочется остановиться на еще нарождающейся идее строительства молодого индивидуального театра.

Пока такого театра нет, но он уже намечается в новых исканиях творчества, в новой форме передачи его, в философски строгом отбросе ненужного старого…

Но, как и все нарождающееся, оно еще не окрепло, не проникло в массы, и потому быстрой революции в большом масштабе в искусстве оно не сделает.

Нужно ждать того времени, когда искра футуризма воспламенится, и в пожаре старого хлама условностей масса увидит всю ширь новой перспективы свободного творчества независимой мысли.

Нужно, чтобы масса поняла все рахитично-слабое, заключенное в узкие рамки условностей в творчестве, на которых мещански-обывательская буржуазия отживших времен воспитывала ее…

И мне кажется, что сдвиг с проторенной долгими годами дороги старого творчества скоро настанет и гордая, индивидуальная, пока еще дерзкая мысль футуризма начнет новое строительство стройного свободного творчества…

И в настоящее время нарождается та маленькая ячейка в лице Пролетарского театра, которая и должна будет воплотиться в одно могучее целое, которое поглотит собой все старое, все рабское, все изжившее себя…

И мне хочется, чтобы новый Пролетарский театр был независим от требований толпы, все еще не вылезшей из затхлого болота рабской условной мысли, и был индивидуален в своем искательстве.

А о сущностях и основах искательствах новой мысли до следующего дня.

N. Maxim

«ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ТЕАТР»

‹ПРОДОЛЖЕНИЕ›

Анархия. 1918. 9 апреля. № 39. С. 4

В своей предыдущей статье я коснулся мысли о степени необходимости создания «индивидуального театра» как воспитателя в массах новой, свободной мысли…

Теперь перейдем к сущности такового театра, его основам и возможности проведения в жизнь, пока текущую покойно, по старому, покрытому илом руслу, традиционно возмущающуюся весной предначертанностью своего пути, выходящую из берегов… И так же традиционно успокаивающуюся… И тихо текущую, полную воспоминаниями своего бунта, своей ‹мин›утной индивидуальностью, до следующей весны…

В создании свободного театра не должно быть заранее созданной программы, не должен быть предначертан его путь, так как всякая предначертанность есть условность, а условность окует кандалами бурный полет анархистского замысла искусства…

И мысль, гордо взлетевшая ввысь, падет… И волна, бурная, тоскующая о просторе, уныло вернется в русло…

И замрет творчество, уснет жизнь, и тщетна будет мысль о пробуждении от мещански-покойной спячки…

Нужно, чтобы буря была всегда бурей. Нужно не дать возможности привыкнуть к этой буре простора творческой мысли…

Прекрасен полет великого Икара… И так велико его падение.

Я не хочу видеть Икарово падение дерзновенного полета человеческой мысли…

Я хочу смотреть гордый полет человека-победителя… Или пожар… Рушатся старые постройки… Кровавое зарево алеет на небе… Жутко. Тоскливый звук набата…

И я слышу в набатных ударах колокола благовест…

Ибо на месте сгоревшего вырастает новое стройное здание грядущего анархо-творчества…

И я жду пожара… Пусть будет жуть, но жуть эта священна перед великим таинством обновления.

Среди жрецов грядущего я вижу крупные фигуры носителей идей индивидуализма: Маяковского и В. Каменского.

И я хочу видеть их среди организаторов нашего «индивидуально-пролетарского театра анархии». Пусть придут они в этот театр. Гордые своей индивидуальностью…

И мысль дерзновенной попытки облечется в реальные формы действительности…

N. Maxim

МЫСЛИ ОБ ИСКУССТВЕ

Анархия. 1918. 12 апреля. № 42. С. 4

В. Каменскому

ГРЯДУЩЕЕ

«Радиотелеграфный столб гудящий

Встолбленный на материке,

Опасный динамитный ящик,

Пятипудовка в пятерике.

…поэт, и Принц, и Нищий,

Колумб, Острило, и Апаш,

Кто в бунте духа смысла ищет —

Владимир Маяковский наш…»

В. Каменский. «Звучаль-Веснеянка»

Настоящее творчество футуризма, как оно выразилось до сего времени, по своей сущности есть только азбучный фундамент футуристов, новый период созидания.

Стадия искательства пройдена, найден путь, кажущийся верным… И тщательно записан этот путь в творчестве футуристов, принят за образец для дальнейшего…

И в «бунте духа» смысл найден.

– Я пенснепьянствую, – заявляет в своей новой, недавно вышедшей книге «Звучаль Веснеянки» В. Каменский. Но в его «песнепьянстве» я улавливаю сухую, почти черновую, работу…

Таковы ранее вышедшие книги и В. Маяковского «Облако в штанах»[233] и «Человек»[234].

Таков был когда-то и И. Северянин, теперешний «поэт середины»…

Вот, например, «Самоопределение» В. Каменского:

«Я… Кто я?

Я – вроде утроветра,

Но в туманах долин…»

Да, Каменский, вы еще «утро в тумане». Но я знаю, что за утром идет день, весенний, солнечный день творчества.

И уже