Несчастные Романовы - Анна Михайловна Пейчева

Павел I

Несколько слов в защиту «русского Гамлета»

Представьте себя на месте Екатерины Великой. Вы только что отняли престол у своего мужа. Между вами и неограниченной властью стоит только один человек – нелюбимый сын Павел. Вообще-то по закону вы должны передать ему корону, как только Павлуше исполнится восемнадцать. Но есть еще вариант – представить его в глазах народа неадекватным чудаком. Тогда вы сможете единолично править до глубокой старости. И лишь спустя два с половиной века ученые докажут, что бедный Павел мог стать едва ли не лучшим императором за всю историю России.

Печальный принц, скучавший по отцу

Екатерина почти и не видела сына после рождения. Тогдашняя императрица Елизавета Петровна сразу забрала Павлушу, чтобы воспитать его должным образом – по составленной ей собственноручно инструкции. Надо признать, что, несмотря на свойственное ей легкомыслие, Елизавета подобрала своему внучатому племяннику неплохую компанию. В младенчестве его окружали заботливые мамушки и нянюшки, в более сознательном возрасте – просвещенные учителя.

Историк Евгений Севастьянович Шумигорский пишет: «Павла Петровича, как помещичьего сынка, сдали постепенно на руки невежественной женской дворне, со страхом заботившейся лишь о том, чтобы беречь и холить барское дитя, оставшееся без родительской ласки и призора… По вступлении своем на престол он с благодарностью вспомнил своих «простонародных» воспитательниц и собеседников, оставшихся еще в живых, и щедро наградил их. Нянюшки оставили в Павле Петровиче доброе по себе воспоминание: несомненно, что именно они прежде всего заронили в нем навсегда искреннее благочестие и любовь к русскому народу»[103].

Из рук нянюшек цесаревич перешел в руки так называемых «русских европейцев». Лучшим и самым любимым наставником был граф Никита Иванович Панин, долгое время служивший посланником в Швеции. Граф воспитывал Павла в духе конституционной монархии: рассказывал о том, что самодержавие – это плохо, что на Западе уже давно власть королей ограничена законами и парламентом. Как сообщает историк Натан Яковлевич Эйдельман, «Панин мечтал об усовершенствовании российской политической системы, ограничении «временщиков, куртизанов и ласкателей», сделавших из государства «гнездо своим прихотям»[104].

Граф, конечно, намекал на Екатерину, которая еще до воцарения вела достаточно фривольный образ жизни. Упорно ходили слухи о том, что отец Павла вовсе не Петр III. Однако, по мнению историка Якова Барскова, Екатерина «сознательно (и успешно!) распространяла версии о «незаконности» происхождения своего сына. Таким образом, ее сомнительные права на русский престол повышались, адюльтер маскировал цареубийство»[105]. Императрица всегда воспринимала Павла как соперника, не как сына. Их общение оставалось натянутым и редким.

А что же Петр III? Он признал и полюбил ребенка. Этому есть доказательства. Мемуарист Якоб Штелин, рассказывая о Петре, приводит следующий эпизод: «Навещает великого князя Павла Петровича, целует его и говорит: «Из него со временем выйдет хороший малый. Пусть пока он останется под прежним своим надзором, но я скоро сделаю другое распоряжение и постараюсь, чтоб он получил другое, лучшее воспитание (военное), вместо женского». Как-то раз Петр пришел на экзамен своего сына, после которого гордо заявил присутствующим: «Кажется, этот мальчуган знает больше нас с вами»[106].

Павел лишился отца в восьмилетнем возрасте и тяжело переживал эту потерю. Потом долго надеялся, что на самом деле Петр не погиб. В какой-то момент цесаревич даже хотел бежать на Урал, к Пугачеву, который представлялся Петром Третьим.

Александр Сергеевич Пушкин, собиравший сведения о Павле, отмечал: «Не только в простом народе, но и в высшем сословии существовало мнение, будто государь (Петр III) жив и находится в заключении. Сам великий князь Павел Петрович долго верил или желал верить сему слуху. По восшествии на престол первый вопрос государя графу Гудовичу: жив ли мой отец?»[107]

Павла принято считать бездушным солдафоном. Однако дневники 19-летнего цесаревича создают совсем другой образ – чувствительного, сентиментального юноши, полного рыцарских представлений о жизни. Разве может циничный вояка написать о своей будущей жене такое: «Несмотря на свою усталость, я все ходил по моей комнате, насвистывая и вспоминая виденное и слышанное. В этот момент мой выбор почти уже остановился на принцессе Вильгельмине, которая мне больше всех нравилась, и всю ночь я ее видел во сне… Радость, смешанная с беспокойством и неловкостью при ожидании невесты, которая есть и будет подругой всей жизни, источником блаженства в настоящем и будущем»[108].

Европейские родственники, познакомившись с Павлом поближе, удивились его «возвышенному характеру» и стали называть его «русским Гамлетом». Историк Эйдельман объясняет: «Подозрительный, печальный, многократно униженный, стремящийся укрыться от двора в Гатчине или Павловске, прислушивающийся к просвещенным советникам, старающийся уловить «мнение народное», обуреваемый идеями насчет перемены дел в России – таким предстает сын Екатерины в последние годы ее правления».

Никогда никого не казнил

В 42 года Павел все-таки стал императором, несмотря на желание Екатерины передать трон сразу же внуку Александру. Первым делом Павел перенес прах своего отца в императорскую усыпальницу. А затем стал активно принимать либеральные законы.

Павел серьезно ограничил в правах дворянство, совершенно распустившееся при Екатерине. Также он довольно жестко приучал офицеров быть именно офицерами, а не гуляками и пьяницами. При этом Павел постепенно ограничивал и свою собственную власть, ему было важно выполнить заветы графа Панина. За все время император не лишил жизни ни единого человека, хотя и отправил в Сибирь с десяток наиболее злостных взяточников. Но самое главное – Павел позаботился о крестьянах, по-настоящему, а не на словах, как его мать.

Историк Андрей Воронцов пишет: «Впервые со времен Елизаветы Петровны присягу новому царю принимают и крепостные, – а значит, они считаются подданными, а не рабами. Барщина ограничивается тремя днями в неделю с предоставлением выходных по воскресным и праздничным дням, а поскольку православных праздников на Руси много, это было большим облегчением для трудящегося люда. Дворовых и крепостных людей Павел Первый запретил продавать без земли, а также порознь, если они были из одной семьи»[109].

Запретная тема

Дворянству совсем не нравилась демократичная политика нового императора, а офицеры не хотели становиться безукоризненными рыцарями. Как и герои трагедий Шекспира, Павел был обречен. Он правил четыре с половиной года – а затем погиб от рук заговорщиков.

Его потомки предпочли вернуться к екатерининским принципам самодержавия. А значит,