Непрожитые жизни. Патологоанатом о своих буднях в детском отделении - Татьяна Александровна Хитрова

Заостренный лом, перепачканный кровью и мозгом, приземлился на землю на расстоянии примерно 25 метров. Свидетели утверждают, что всю дорогу до госпиталя и при оказании помощи Финеас был в сознании. Врачи побрили кожу в районе травмы, удалили свернувшуюся кровь, а также фрагменты костей и части поврежденного мозга. Затем частично закрыли рану повязкой, чтобы была возможность дренировать и удалять выходившую кровь и ликвор. На щеку, глаз и половину лица также была наложена повязка, доставлявшая дискомфорт из-за частой рвоты проглатываемой кровью, которая стекала в желудок по поврежденной носоглотке. Финеасу перевязали предплечья и лицо, которые из-за взрыва были сильно обожжены, и наказали спать только сидя. При этом Гейдж был в сознании, узнавал своих работников и даже приехавших маму с дядей.

Эта история кажется просто невероятной, особенно учитывая знания анатомии и физиологии, доступные нам на сегодняшний день. Пациент, живший в 1850 году, просто не мог не умереть от массивной кровопотери или инфицирования раны. Но он выжил. И прожил еще целых 12 лет после инцидента. Хотя все окружавшие его были уверены, что он погибнет, даже готовили ему гроб и похоронную одежду. Во время реабилитации доктора с помощью кристаллического нитрата серебра (доступного на то время вещества, подавляющего жизнедеятельность микроорганизмов и обладающего противовоспалительным действием) обрабатывали его раны и постоянно дренировали кровь и гной, выходившие из отверстий из-за возникшего абсцесса мозга. При абсцессе вещество мозга расплавляется вследствие действия ферментов, которые вырабатывают и наши защитные клетки, и патогенные микроорганизмы. Чтобы ограничить распространение инфекции, наши клеточки фибробласты начинают выстраивать вокруг пораженной ткани забор из соединительной ткани.

Через месяц после активного лечения Гейдж даже смог встать, а через полтора месяца уже ходил по территории госпиталя. Спустя 10 недель после травмы Финеас вернулся в дом своих родителей. Полностью восстановиться он не смог, левая часть лица была частично парализована, зрение на левом глазу потеряно, веко опущено, через лоб и щеку проходили шрамы.

Гейдж стал живым медицинским экспонатом, его часто приглашали врачи, чтобы продемонстрировать коллегам и студентам влияние лобных долей на формирование личности человека.

Все друзья, бригада рабочих и родственники Финеса заявляли, что если раньше он был трудолюбивым, ответственным, вежливым и сдержанным человеком, который никогда не позволял себе крепких словечек, то после инцидента стал очень непунктуальным, раздражительным, часто использовал ненормативную лексику и игнорировал социальные правила приличия, что противоречило его «предыдущей» личности. Хотя его интеллект и память практически не пострадали, но характер изменился.

Это натолкнуло врачей и ученых на размышления: что влияет на формирование нас как целостных личностей? Раньше считали, что только лимбическая система (в частности, миндалевидные тела и гиппокамп) управляет тем, какой спектр эмоций мы можем испытывать, а также сколько всего можем запомнить и как интегрируем пережитый опыт. Но открытие нейротрансмиттеров (это посредники в передаче нервного импульса, бензин для нейронов), таких как серотонин и дофамин, обнажило целый пласт депрессивных состояний, которые часто игнорируются или обесцениваются обществом.

Поэтому история Финеаса Гейджа до сих пор является темой для научных споров и часто упоминается во многих художественных книгах и статьях. Ведь изменения в его характере дали пищу для размышлений о том, что не только культурные и социальные факторы влияют на формирование нашей сути, важнейшая роль отведена и «базовой комплектации» мозга, и коктейлю из гормонов.

Но важно помнить, что при чтении любых исторических сводок нужно сохранять критическое мышление и понимать, что люди для «красного словца» склонны приукрашивать действительность.

Мозг – самая загадочная структура нашего организма, о многих функциях и возможностях которого ученые еще даже не догадываются. На парах по анатомии и физиологии в университете нам рассказывали, что одна структура предположительно отвечает за сон, а другая – за либидо. Многие части мозга работают слаженно, деля между собой ответственность за разные реакции.

Конечно, есть зоны, о которых нам известно почти все. Например, гипоталамо-гипофизарная система, которая вырабатывает гормоны, влияющие на разные органы или системы. Или миндалевидное тело – парная структура, которая отвечает за страх и активацию системы «бей или беги», когда при опасности у нас повышаются сердцебиение и давление, расширяются зрачки и приливает кровь к ногам, чтобы мы могли убежать.

Проводили эксперименты, когда центральное ядро миндалевидного тела у животных удаляли, и они демонстрировали отсутствие страха перед хищниками.

Среди людей проводили более гуманные исследования. Группе испытуемых показывали фото людей с выражением сильного страха на лице и просто пугающие картинки. В ответ на эти изображения в миндалевидных телах регистрировали сигналы, а у испытуемых с потерей миндалевидных тел из-за травмы или заболеваний визуально наблюдалось отсутствие испуга.

Но как ученые регистрировали активность той или иной зоны? Все гениальное просто. Чем усерднее какой-либо орган или ткань работают, тем больше они потребляют кислорода и глюкозы. Поэтому ученые придумали помечать эти вещества, как краской, радионуклидами. Не пугайтесь, это просто вид атомов, ядра которых очень неустойчивы, из-за чего они быстро распадаются вместе с помеченным кислородом или глюкозой, а выброшенная при распаде энергия регистрируется аппаратом ПЭТ в виде излучения. Если какой-либо участок светится, как рождественская елка, значит, он требует больших энергетических затрат. Речь не про эзотерику, а про физиологию. Клетке, как и организму в целом, чтобы исправно выполнять свою работу, нужны еда, вода и воздух, только в микроскопических размерах. Под энергией имеют в виду АТФ – аденозинтрифосфорную кислоту, которая является универсальной «валютой» или топливом для клеток. Именно эти молекулы участвуют во всех процессах накопления и трат энергии в клетках.

А метод исследования ПЭТ – это позитронно-эмиссионная томография, сам аппарат похож на гигантский бублик, в центр которого человек перемещается, лежа на столе. Перед исследованием внутривенно пациенту вводится препарат с радиоизотопом, хотя иногда могут использоваться таблетки или ингаляции, при этом человека просят лежать неподвижно, ведь иначе результаты могут быть искажены, поскольку препарат пойдет в мышцы, которые при активной работе начнут потреблять помеченный радиоизотопами препарат. Затем стол перемещается под томограф (тот самый бублик), чтобы сделать снимки со всех сторон, в среднем сканирование длится 20–30 минут, не доставляя никаких болезненных ощущений.

Именно с помощью ПЭТ врачи оценивают ответ онкологического заболевания на лечение, распространенность метастазов, сердечную или неврологическую функции. Особенно часто это используется, когда нужно оценить работу миокарда – сердечной мышцы, когда та находится в состоянии гибернации, или «спящем режиме», – такое состояние возникает, если длительное время клетки сердца получают лишь 70 % (или меньше) от