Подобие совести. Вина, долг и этические заблуждения - Георгий Игоревич Чернавин

приближение того, что мы делаем, к тому, чего требует наше подобие совестиѰ и составляет главное дело нашей жизни (как и всякого человека), потому что только в этом приближении истинное счастье, а в отклонении от требований подобия совестиѰ – все несчастье. Толстой указывает, что «прежде чем взойти на истинный путь» нужно испытать все роды обманов и ложных путей. Самый напрашивающийся ложный путь – это путь, на котором невозможно было бы усомниться в его истинности. Сможем ли мы понять, что «судовой кок подложил под нактоуз какой-то тяжелый предмет», что мы испытываем радость и тревогу «не там, где надо»? Предположим, что наши счастье и несчастье, на которые мы склонны ориентироваться, – это побочный эффект осиной рутины, стимулы, которыми нас подхлестывает сломанный компас. Сможем ли мы разоблачить в себе такое подобие совестиѰ?

В «Пути жизни» (1910) Толстой писал, что в каждом из нас живут два человека или два существа; этот образ он разработал за два десятилетия до того в полемической статье «Для чего люди одурманиваются?» (1890), там же уже был задействован образ компаса. Именно в подготовительных материалах к этой статье появится образ «парализующего компаса», в опубликованном варианте статьи этот образ сглажен до «неспособности» морехода идти против показаний компаса, а всякого человека против указаний совести:

В период сознательной жизни человек часто может заметить в себе два раздельные существа: одно – слепое, чувственное, и другое – зрячее, духовное. Слепое животное существо ест, пьет, отдыхает, спит, плодится и движется, как движется заведенная машина[84]; зрячее духовное существо, связанное с животным, само ничего не делает, но только оценивает деятельность животного существа тем, что совпадает с ним, когда одобряет эту деятельность, и расходится с ним, когда не одобряет ее. Зрячее существо это можно сравнить со стрелкой компаса, указывающей одним концом на Nord другим на противоположный – Süd и прикрытой по своему протяжению пластинкой, стрелкой, невидной до тех пор, пока то, что несет на себе стрелку, двигается по ее направлению, но выступающей и становящейся видной, как скоро то, что несет стрелку, отклоняется от указываемого ею направления. Точно так же зрячее духовное существо, проявление которого в просторечии мы называем совестью, всегда показывает одним концом на добро, другим – на противоположное зло и не видно нам до тех пор, пока мы не отклоняемся от даваемого им направления, т. е. от зла к добру. Но стоит сделать поступок, противный направлению совести, и появляется сознание духовного существа, указывающее отклонение животной деятельности от направления, указываемого совестью. И как мореход не мог бы продолжать работать веслами, машиной или парусом, зная, что он идет не туда, куда ему надо, до тех пор, пока он не дал бы своему движению направление, соответствующее стрелке компаса, или не скрыл бы от себя ее отклонение, так точно и всякий человек, почувствовав раздвоение своей совести с животной деятельностью, не может продолжать эту деятельность до тех пор, пока или не приведет ее в согласие с совестью, или не скроет от себя указаний совести о неправильности животной жизни. Вся жизнь людская, можно сказать, состоит только из этих двух деятельностей: 1) приведения своей деятельности в согласие с совестью и 2) скрывания от себя указаний своей совести для возможности продолжения жизни. Одни делают первое, другие – второе. Для достижения первого – приведения поступков в согласие с своей совестью – есть только один способ: нравственное просвещение – увеличение в себе света и внимание к тому, что он освещает; для второго – для скрытия от себя указаний совести – есть два способа: внешний и внутренний. Внешний способ состоит в занятиях, отвлекающих внимание от указаний совести; внутренний состоит в затемнении самой совести […], в отравлении мозга одуряющими веществами. (Толстой [1890] 1936b, 270–271)

В приведенной аналогии «мореход не мог бы продолжать работать веслами, машиной или парусом, зная, что он идет не туда, куда ему надо». Дьявол кроется в деталях, в данном случае в модальностях «не мог» и «надо». Проблема в том, что «не мог» зависит от «надо»: не мог потому, что выполнял собственную сфексову рутину, предписывающую ему, что ему «нужно» делать. Проблема в том, что совершенно неясно, «куда надо» мореходу.

В антитабачной и антиалкогольной статье 1890 года Толстой смягчает образ этического паралича до противопоставления ясной и затуманенной совести: мореход не может продолжать движение до тех пор, пока не даст ему направление, соответствующее стрелке компаса, или не скроет от себя ее отклонение. Что-то запрещает толстовскому мореходу двигаться вразрез со стрелкой компаса, пока расхождение у него перед глазами; как только он его от себя скроет – все в порядке, можно двигаться дальше. Как если бы в сознание морехода был встроен запрет на расхождение со стрелкой компаса; такой мореход с зафиксированным долженствованием мог бы плыть только на север или на юг, впрочем, при необходимости плыть на юго-юго-запад или северо-восток ему нужно было бы закрыть чем-то приборную панель и «с чистой совестью» плыть дальше.

Толстой подробно описывает способы заслониться от фиксированного долженствования, способы бывают внутренние (одурманивающие вещества) и внешние:

Способы внѣшніе – скрытіе указаній совѣсти посредствомъ отвлеченія вниманія – безконечно разнообразны. Таковы всякаго рода забавы, увеселенія, собранія, балы, охоты, карты, шашки, шахматы, кости. Таковы всякаго рода зрѣлища, цирки, спорты, парады, скачки, выставки, театры, всякаго рода чтенія безъ опредѣленной цѣли: газеты, романы, таковы ненужные наряды, ненужныя путешествія, ненужныя работы физическія и умственныя, отъ вышиваній въ пяльцахъ до рѣшенія вопросовъ о происхожденіи видовъ, таковы заботы о пріобрѣтеніи собственности и славы людской. Способовъ этихъ очень много, и всѣ они дѣйствительны, но не всегда достаточны. (Толстой [1890] 1936b, 542)

Итак, развлечения, спорт, туризм, науки и предпринимательство – это способы заслониться от указаний совести (или подобия совестиѰ), закрыть парализующий компас, ускользнуть от рутины сфекса. Сюда же относятся романы, если они проходят по разряду «чтения без определенной цели». Однажды я услышал странное выражение «прочетная литература» в контексте: литература, которую ты не обязан читать (она не значится ни в каком учебном плане), а потому ты должен не тратить на нее время, а заняться чем-то полезным. В этом переходе «не обязан, а потому должен не» есть что-то от толстовского морехода, который «может» плыть только туда, куда ему «надо». Следует избегать чтения без определенной цели, ведь оно может навести нас на мысль, что автоматизм нашего собственного морального поведения напоминает рутину сфекса. По Толстому «слепое животное существо» в нас