Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

интерпретации не только сделал возможным доказать что угодно, но одним ударом разделался с повествованиями, содержащимися в Писании, и земной жизнью Иисуса; он восстановил в правах индивидуальное суждение именно тогда, когда попытался защитить веру. Перед лицом враждебного и сильного правительства Церковь нуждалась в единстве; она не могла, не рискуя безопасностью, допустить свое распадение на сотни слабых частей, порождаемых каждым новым интеллектуальным поветрием, непокорными еретиками, экстатическими пророками или блестящими сыновьями. Еще Цельс саркастически замечал, что христиане «вечно расколоты на множество партий, каждый стремится иметь свою»{1820}. Около 187 г. Иреней перечислял двадцать разновидностей христианства; около 384 г. Епифаний насчитывал восемьдесят. В каждом вопросе в христианство просачивались чуждые ему элементы, и христианские верующие вливались в новообразованные секты. Церковь чувствовала, что эта полная экспериментов юность близится к концу, вот-вот придет зрелость; настало время определиться в понятиях и установить условия принадлежности к церковной общине. Три трудных шага были совершенно необходимыми: формирование канона Писания, определение церковной доктрины и организация церковной власти.

Христианская литература второго столетия изобиловала евангелиями, посланиями, апокалипсисами и «деяниями». Христиане далеко расходились друг с другом по вопросу, какие из этих писаний должны быть приняты или отвергнуты в качестве авторитетных выражений христианского вероучения. Западные церкви принимали книгу Откровения, восточные в большинстве своем ее отвергали; на Востоке были приняты Евангелие от Евреев и послания Иоанна, в то время как на Западе они не пользовались доверием. Климент Александрийский цитирует как священное писание трактат конца первого века «Учение Двенадцати Апостолов». Маркионова публикация Нового Завета вынудила Церковь действовать решительно. Мы не знаем, когда именно книги нашего Нового Завета были признаны каноническими, то есть аутентичными и боговдохновенными; можно лишь говорить о том, что латинский фрагмент, открытый Муратори в 1740 г., названный его именем и обычно датируемый 180 г., предполагает, что канон к этому времени приобрел фиксированную форму.

Церковные совещания или соборы созывались во втором веке все чаще. В третьем веке доступ на них был оставлен только для епископов. К концу этого века они были признаны последними судьями в вопросах «католической», или всеобщей, христианской веры. Ортодоксия пережила еретические движения потому, что она удовлетворила потребность в строгом вероучении, способном смягчить остроту споров и утишить сомнения, а также потому, что она была поддержана всей мощью Церкви.

Проблема организации сводилась к необходимости определить средоточие церковной власти. После того как материнская Иерусалимская церковь оказалась ослаблена, отдельные конгрегации, за исключением тех случаев, когда они были основаны и находились под протекцией других общин, по-видимому, являлись полностью автономными. Однако Римская церковь притязала на то, что ее основателем является Петр, и цитировала слова Иисуса: «Поэтому Я говорю тебе: ты — Скала (евр: Cephas, греч. Petros), и на этой скале (евр. Cephas, греч. petra) Я воздвигну Церковь Мою… Я дам тебе ключи от Царства Небес, и то, что ты запретишь на земле, запретят на небесах, а что разрешишь на земле, разрешат на небесах»{1821}. Данное место вызывало подозрения как вставка и как каламбур, до которого мог снизойти лишь Шекспир; однако не лишено правдоподобия, что Петр, пусть и не являвшийся основателем христианской колонии в Риме, проповедовал в ней и назначил ее епископа{1822}. Иреней (187 г.) писал, что Петр «доверил Лину сан епископа»; Тертуллиан (200 г.) подтверждал эту традицию; Киприан (252 г.), епископ великого соперника Рима — Карфагена, призывал всех христиан признать главенство Римского престола{1823}.

Первые епископы, занимавшие «престол Петра», не оставили следа в истории. Третий папа[124], Климент, выделяется из их числа как автор сохранившегося письма к Коринфской церкви (96 г.), в котором он призывает ее членов сохранять согласие и порядок{1824}. Здесь, лишь одно поколение после смерти Петра, римский епископ авторитетно обращается к христианам отдаленной общины. Другие епископы, признавая «первенство», или примат, римского епископа как прямого преемника Петра, постоянно бросали вызов его власти, дабы провести в жизнь свои собственные решения. Восточные церкви праздновали Пасху на четырнадцатый день еврейского месяца Нисан, вне зависимости от того, на какой день недели он приходился; западные церкви переносили празднование на ближайшее за этим днем воскресенье. Поликарп, епископ Смирнский, посетив Рим около 156 г., тщетно пытался убедить римского епископа Аникета соблюдать принятую на Востоке дату также и на Западе; по возвращении от отверг предложение папы, сводившееся к тому, что восточные церкви должны отмечать праздник ₽ тот же день, что и западные. Папа Виктор (190 г.) перефразировал запрос Аникета в приказ; палестинские епископы ему подчинились, малоазийские — отвергли, Виктор рассылал письма по христианским общинам, отлучал упорствующие церкви; даже на Западе многие епископы протестовали против столь строгой меры, и Виктор, по-видимому, не особенно настаивал на своем.

Его преемник Зефирин (202–218 гг.) был «простым и необразованным» человеком{1825}. Чтобы обзавестись помощником в управлении разросшимся римским епископством, Зефирин посвятил в архидьяконы человека, чья рассудительность вызывала куда меньше подозрений, чем его нравственность. Каллист, говорили его враги, начал свою карьеру рабом, сделался банкиром, растратил доверенные ему средства, был приговорен к катбржным работам, освобожден, инициировал беспорядки в синагоге, был приговорен к работе на сардинских рудниках, бежал оттуда, тайком вписав свое имя в список прощенных преступников, после чего беззаботно прожил десять лет в Антии. После того, как Зефирин доверил его заботам папское кладбище, он перенес его на Аппиеву дорогу, в катакомбы, носящие его имя. По смерти Зефирина Каллист был избран папой, но Ипполит и некоторые другие священники отвергли его, как лицо, малоподходящее для такого поста, и организовали свои, соперничающие с ним церковь и папство (218 г.). Раскол был усугублен доктринальными различиями: Каллист верил в то, что в Церковь могут быть возвращены те, кто после крещения совершил один из смертных грехов (прелюбодеяние, убийство, отступничество), если они заявили о своем раскаянии. Ипполит считал такую мягкость гибельной и написал «Опровержение всех ересей», в которой особое внимание уделил ереси Каллиста. Каллист отлучил его, создал компетентную церковную администрацию и энергично отстаивал верховенство Римского престола над всем христианским миром.

Раскол Ипполита был преодолен в 235 г.; но при папе Корнелии (251–253) эта ересь была возрождена двумя священниками — Новатом в Карфагене и Новацианом в Риме, которые основали раскольнические церкви, из которых беспощадно изгоняли крещеных грешников. Карфагенский Собор под руководством Киприана и Римский Собор под руководством Корнелия отлучили от церкви обе группировки. Призыв Киприана о помощи к Корнелию укрепил папство, но когда папа Стефан I (254–257) постановил, что обращенные из еретических сект не должны проходить обряд крещения повторно,