Великая катастрофа 1929 года - Джон Кеннет Гэлбрейт

сильно вовлечён в утреннюю суматоху.) На Steel Post он предложил 205 за 10 000 акций. Это была цена последней продажи, а текущие предложения были на несколько пунктов ниже. В ходе операции, полностью лишённой обычной коммерческой сдержанности, он приобрёл 200 акций, а затем оставил остаток заказа специалисту. Он продолжил свой путь, разместив аналогичные заказы ещё на пятнадцать или двадцать акций.

Вот оно. Банкиры, очевидно, вмешались. Эффект был ошеломляющим. Страх исчез, уступив место беспокойству о том, что новый подъём будет упущен. Цены взлетели вверх.

Банкиры действительно совершили примечательный рывок. Падающие в то утро цены постоянно пересекали большое количество стоп-ордеров – приказов продавать по достижении определённой цены. Брокеры разместили множество таких ордеров для собственной защиты по ценным бумагам клиентов, не отреагировавших на требования о дополнительном марже. Каждый из этих стоп-ордеров выталкивал на рынок всё больше ценных бумаг и ещё больше снижал цены. Таким образом, каждый всплеск ликвидации гарантировал последующий. Именно эту цепную реакцию банкиры и контролировали, и контролировали решительно.

В течение часа закрытия торгов, продолжавшие поступать приказы на продажу со всей страны, вновь обрушили рынок. Тем не менее, восстановление в «Чёрный четверг» было по-своему столь же впечатляющим, как и продажи, которые сделали его таким мрачным. Промышленные акции Times упали всего на 12 пунктов, что составляет чуть больше трети от потери предыдущего дня. Стальные акции, которые Уитни выбрал для начала восстановления, открылись этим утром на отметке 205,5, на один-два пункта выше предыдущего закрытия. Минимально они упали до 193,5, потеряв 12 пунктов. 6 Затем он восстановился и закрылся на отметке 206, показав неожиданный чистый прирост в 2 пункта за этот день. Акции Montgomery Ward, открывшиеся на отметке 83 и поднявшиеся до 50, вернулись к 74. General Electric в какой-то момент торговались на 32 пункта ниже цены открытия, а затем отыграли 25 пунктов. На бирже Goldman Sachs Trading Corporation открылись на отметке 81, упали до 65, а затем вернулись к 80. JI Case, сохраняя репутацию эксцентричного человека, который привлёк много рискового капитала в бизнес молотилок, показал чистый прирост в 7 пунктов за день. У многих были веские основания быть благодарными финансовым лидерам Уолл-стрит.

VII

Не все были благодарны за эту уверенность. По всей стране люди лишь смутно ощущали улучшение. К полудню, когда рынок начал расти, тикер отставал на несколько часов. Хотя спотовые котировки на тикерной бирже демонстрировали улучшение, сама биржа продолжала выдавать самые мрачные новости. И именно новости на тикерной бирже имели значение. Для многих, очень многих наблюдателей это означало, что они распроданы, и их мечта – по сути, их краткая реальность – о богатстве померкла вместе с домом, машиной, мехами, драгоценностями и репутацией. То, что рынок, разрушив их, восстановился, было самым леденящим душу утешением.

В тот вечер было восемь с половиной минут восьмого, прежде чем тикер закончил отмечать неудачи дня. В залах заседаний спекулянты, распроданные ещё с утра, молча сидели, наблюдая за лентой. Привычка, длившаяся месяцами или годами, какой бы ленивой она ни стала, не могла быть отброшена сразу. Затем, когда были зарегистрированы последние сделки, печально или мрачно, в зависимости от их натуры, они вышли в надвигающуюся ночь.

На самой Уолл-стрит в каждом офисе горел свет, и клерки с трудом вникали в дневную суету. Посыльные и помощники директоров, охваченные волнением и не беспокоясь об убытках, носились по улицам, пока не прибыла полиция, чтобы их успокоить. Представители тридцати пяти крупнейших компаний, занимающихся телеграфным обслуживанием, собрались в офисе Hornblower and Weeks и, уходя, заявили прессе, что рынок «в фундаментальном плане стабилен» и «в техническом плане находится в лучшем состоянии, чем за последние месяцы». Все присутствующие единодушно пришли к мнению, что худшее уже позади. Принимающая компания разослала письмо, в котором говорилось, что «начиная с сегодняшних торгов рынок должен начать закладывать фундамент для конструктивного развития, которое, по нашему мнению, станет отличительной чертой 1930 года». Чарльз Э. Митчелл заявил, что проблема носит «чисто технический характер» и что «фундаментальные факторы остаются неизменными». Сенатор Картер Гласс заявил, что проблема в основном связана с Чарльзом Э. Митчеллом. Сенатор Уилсон из Индианы объяснил катастрофу сопротивлением демократов повышению тарифов.

VIII

В пятницу и субботу торги продолжались активно — чуть меньше шести миллионов в пятницу и более двух миллионов на короткой сессии в субботу. В целом цены были стабильными — средние значения немного выросли в пятницу, но снизились в субботу. Считалось, что банкиры смогли избавиться от большей части приобретённых ценных бумаг, одновременно укрепив рынок в четверг. Ситуация не только улучшилась, но и стало ясно, кто их этим обеспечил. Банкиры продемонстрировали и свою чеканку, и свою силу, и народ тепло и щедро аплодировал. Финансовое сообщество, как писала Times , теперь чувствовало себя «спокойно, зная, что самые мощные банки страны готовы предотвратить повторение [паники]». В результате оно «смягчило свою тревогу».

Возможно, никогда до или после этого столько людей не оценивали экономические перспективы и не находили их столь благоприятными, как в течение двух дней после катастрофы в четверг. В этом оптимизме даже присутствовала нотка самопоздравления. Полковник Айрес из Кливленда считал, что ни одна другая страна не смогла бы так благополучно пережить столь тяжёлый кризис. Другие отмечали, что перспективы для бизнеса хорошие и что крах фондового рынка не сделает их менее благоприятными. Никто не знал, но нельзя не подчёркивать, что для эффективного заклинания знания не являются ни необходимыми, ни подразумеваемыми.

Юджин М. Стивенс, президент Continental Illinois Bank, заявил: «В деловой ситуации нет ничего, что могло бы оправдать какую-либо нервозность». Уолтер Тигл заявил, что в нефтяном бизнесе не произошло «фундаментальных изменений», которые могли бы оправдать беспокойство; Чарльз М. Шваб заявил, что сталелитейный бизнес добился «фундаментального прогресса» в направлении стабильности, и добавил, что это «фундаментально прочное состояние» является залогом процветания отрасли; Сэмюэл Воклен, председатель правления Baldwin Locomotive Works, заявил, что «фундаментальные основы прочны»; президент Гувер сказал, что «фундаментальный бизнес страны, то есть производство и распределение товаров, находится на прочной и процветающей основе». Президента Гувера попросили сказать что-нибудь более конкретное о рынке, например, что акции сейчас дешевы, но он отказался. 7

К ним присоединились и многие другие. Говард К. Хопсон, глава Associated Gas and Electric, опустил стандартное упоминание фундаментальных факторов и счёл, что «устранение спекулянтов, склонных к азартным играм, несомненно, выгодно деловым интересам страны». (Г-н Хопсон, сам будучи спекулянтом, хотя и более уверенным в себе, тоже был со временем