Крутые парни и второй пол - Сьюзан Фрайман

возмутительно. Я процитирую целиком два последних предложения эссе, выделяющихся журналистской эмоциональностью: «Распространение футбола в США как женского спорта – США победили в первом женском чемпионате мира – возвещает о появлении новой культуры футбола, в которой будут забиваться свои ГООООООООЛЛЫЫЫЫЫЫЫ. В конце концов, если вы спрашиваете, почему социализм и футбол не существовали в США, значит, вы предполагаете, что они должным образом развивались во всем остальном мире». Именно в этих тезисах заключается основная суть статьи, и после этого уже поздно пытаться утверждать обратное. Более того, подобное написания слова ГОЛ с большим количеством «О» и с заглавной буквы, имитирующее манеру латиноамериканских комментаторов, нельзя не воспринять с долей иронии. Росс до этого уже закладывал дополнительный смысл в слово «гол», когда писал о недовольстве людей «болезнью бразильцев», их «самолюбованием и недостаточным количеством голов» и подозрительной схожести этих представлений с замечаниями о «нарциссической одержимости самбой бразильцев, неспособных платить по счетам». В чем же тогда заключается подтекст аллюзии Росса о ГООООООООЛЛЛЛААААХ женщин?

На мой взгляд, визуальный (в противоположность устному) акцент на слове «гол», а также повторение сатирических реплик об «инаковости» и сентиментальности, присущей гиноцентризму женских популярных журналов и звучащему иначе голосу феминизма, – все это намекает на то, что женщины в спорте привнесут в исконно мужские состязание чувственно-трогательные нотки. Более того, если малорезультативная, но «прекрасная» игра бразильцев завораживает зрителей и заставляет их даже позабыть о голах, то, когда Росс пишет о женских голах, удлиненное написание как будто передает небрежную зевоту от игры, в которой цель достигается уж слишком легко. Росс ранее уже жаловался, что потребители американского спорта больше всего любят, когда набираются очки, но в данном случае уже сами американки изображаются в тексте как «ворота, в которые забиваются голы». Короче говоря, основываясь на эротическом подтексте, привнесенном Россом в образе «футбола-как-любовницы», я интерпретирую написание слова «гол» с восемью «О» как порнографическое. Не будет ли это уже излишним, если я добавлю, закручивая эту гайку до конца, что Росс, игриво делая буквы ГООООООООЛЛЛАААА заглавными для всего женского футбола, пытается (вспоминая склонность Фрейда к омонимическим ассоциациям) спасти сам футбол, вернув ему экономическую «заглавность»?

Классовая гендеризация и, как мы увидели в предыдущих главах, морализация гендера, заложенная в подтекст эссе о футболе, предполагающая героизацию маскулинного рабочего класса, противостоящего коррумпированному, феминизированному среднему классу, цементируют систему бинарных оппозиций, связывающих, как я уже утверждала, все работы Росса. Во вступлении к книге «Разрывая микрофон: молодежная музыка и молодежная культура» (под редакцией Триши Роуз, 1994) позитивная роль закрепляется не только за пролетарской мятежной непочтительностью, но и за «грязной игрой», в которой осознанная неряшливость, демонстративная замаранность и нечистоплотность являются условиями борьбы с буржуазными стандартами чистоплюйства. Как мы увидим в дальнейшем, эти явления зачастую разделены как по признаку поколения, так и по половому признаку – возвращаясь, так сказать, к первосцене грязного мальчишки, не желающего, чтобы мать его мыла. В этом случае, однако, Росс использует эту схему, чтобы противопоставить молодежные культуры: «до невозможности стерильный мир аэробики [Беверли-Хиллз] 90210» и «трущобный стиль» гранж-культуры, британских рейверов, «испытывающих отвращение к вылизанности», многие другие музыкальные жанры, тяготеющие к шуму, например трэш и (удаленный от Беверли-Хиллз на далекие «почтовые и социальные коды») преступный мир гангста-рэперов из Лос-Анджелеса. Основой для сравнительной характеристики снова становится классовый анализ, в котором деклассированные подростки из различных пост-панк культур и рэперы из рабочего класса превозносятся над преппи из 90210. И, в то время как гранж намеренно замарывает «все отполированное», рэп добавляет в эту смесь расовый фактор, противопоставляя белизне воинственную черноту.

Предпочитая бедных богатым, чернокожих белым, отверженных привилегированным, Росс поступал бы похвально, если бы только не его непоследовательность в политике пола и предпочтение мужского женскому. В отличие от других выдержек, которые мы уже рассмотрели, в этом материале Росс цитирует высказывания дрим хэмптон[163] о женщинах-гангстерах наподобие ее самой, которые критикуют сексизм коллег-мужчин. Однако он делает это сразу после того, как с большим энтузиазмом связывает понятие «Комптонская позиция» с мачистскими группами вроде N.W.A. и терпеливо разъясняет (так же как в «Гангстере и диве»), что сексизм и гомофобия раннего гангста-рэпа 1990-х являются «продуктом жизни в условиях постоянного риска быть убитым и попыток чернокожей молодежи улучшить свое социальное положение в этих реалиях»[164]. За кивком в сторону жестких женщин вроде хэмптон сразу же следует пассаж, в котором обсуждается категория «чернокожей молодежи», которая с шокирующим процентом вероятности скоро окажется в тюрьме[165]. В результате мы имеем еще одну версию футбольной иерархии Росса, в которой слово «аэробика» тонко маркирует подавленный и подавляющий других средний класс как «женский», в то время как могущественный контрдискурс, представленный рэперами из Лос-Анджелеса (и в меньшей степени гранжем) определяется как мужской в своей впечатляющей интенсивности.

Когда же речь заходит от Мадонне, постоянно переизобретающей себя, что не может отрицать ни один исследователь культуры, Росс умудряется причислить ее феминность плохой девчонки к конвенциональному и некрутому. Мадонна эпизодически появляется в «Микрофоне» в главе о «Беверли-Хиллз». Росс пародирует строчки из ее знаменитого клипа «Vogue», тем самым помещая певицу в фальшивые декорации Беверли-Хиллз: «Давай же, следуй моде… просто будь модной, в этом нет ничего плохого»[166]. Росс снова противопоставляет хип-хоп аэробике в эссе «Мост, ведущий к киске», своей статье из сборника «Мадоннарама: эссе о сексе и поп-культуре» (1993). И, если остальные авторы без устали разбирали стиль Мадонны, ее костюмы и распятия, Росс решил воспользоваться возможностью и, проанализировав ее разрекламированную книгу «Секс», зазглянуть в область пониже. «Мост» открывается с похвалы удовольствию от разнообразия в «Сексе» и последующей децентрализации гетеросексуальной мужественности. Гетеросексуальные мужчины (особенно рэперы Ванилла Айс и Биг Дэдди Кейн) высмеиваются в «Сексе». «И почему бы и нет?» – доброжелательно вопрошает Росс[167]. Однако уже в следующем абзаце юмор, по-видимому, надоедает Россу, так как он начинает защищать рэп (в частности гомофобный гангста-рэп) в качестве ответа на «Квир-нации» Мадонны. Хотя Росс отмечает, что и хип-хоп-культура, и квир-культура находятся по одну сторону баррикад, вынужденные буквально бороться за существование, он подчеркивает, что «разница между ними, как всем следует понимать, заметна в том, насколько велика разница между карьерами Ice-T и Мадонны для Time-Warner»[168]. Сравнивая промокампанию, организованную «Time-Warner» для «Секса», с закулисной цензурой противоречивой песни Ice-T «Cop killer», Росс снова демонстрирует свою склонность феминизировать власть, предполагая, так же как в эссе о футболе, что женщины каким-то образом оказываются ближе, чем мужчины, к корпоративной власти[169].

Помимо существования языкового