Блатной: Блатной. Таежный бродяга. Рыжий дьявол - Михаил Дёмин

– Откуда ты знаешь, что человек был один?

– Доказано, – веско сказал Афоня, – все выстрелы произведены из одной винтовки. – Он раскрыл блокнот и затрещал страницами. – Вот заключение экспертизы: семизарядный нарезной охотничий карабин. Причем стрелок бил с небольшого расстояния и как бы снизу. Судя по всему, он сидел на огороде, в кустах. И оба смертельных попадания были в область живота.

– Ого, – пробормотал я, – серьезный мужчина. Кто ж он таков?

– Неизвестно, – поджимая губы, сказал Афоня, – ищут… Может, оружие наведет на след?

– Ну, это вряд ли, – усомнился я, – охотничьих карабинов в здешней тайге много.

– Но все они на учете. Не забывай! Нарезной карабин не купишь без специального разрешения. Это одно. И, кроме того, патроны…

Тут я сразу насторожился. И стал слушать с особым вниманием.

– Есть некоторые признаки, по которым опытный эксперт всегда может определить: где, на каком заводе производилась закатка данного патрона, понимаешь? Так вот, судя по стреляной гильзе, найденной на огороде, человек этот пользовался патронами из уральской партии, присланной сюда в начале лета. И продавались они всего лишь в двух магазинах. Так что круг, как видишь, сужается.

– А найдена только одна гильза?

– Да. Парень постарался подобрать все гильзы, но одну как-то пропустил, не заметил… А вообще, знаешь, он мне чем-то нравится!

– Мне он тоже нравится, – проговорил я машинально. Но тут же спохватился и поспешил переменить тему: – Допустим, его все-таки найдут. И что с ним сделают? Будут судить?

– Обязательно. Хотя, конечно, приговор может быть самый разный… Это уж как судьи посмотрят. Если решат, что тут была необходимая самооборона, то могут дать минимальный срок. Или же условный. Ну а если…

– Что?

– Кое-кто в милиции сомневается, – тихо проговорил Афоня, – подозревает, что здесь обычное сведение счетов… Есть мнение, что ночной этот стрелок такой же бандит.

– Ну, брат, милиция всегда во всем сомневается, – сказал я. – А ты сам-то что думаешь?

– Так ведь все может быть, – проговорил Афоня. – Чему ж тут удивляться? Но мне лично вторая эта версия ни к чему. Мне главное, чтоб прошел материал! «Бандитскую перестрелку» редактор может не пропустить, а «деревенскую самооборону» схватит с радостью.

– Это ты мудро рассудил, – похвалил я его, – кстати, о бандитах… Они кто? Откуда? Их личности установлены?

– В общем, да, – сказал Афоня и опять раскрыл свой блокнот. – Оба убитых, например, известные рецидивисты, профессионалы. У одного кличка Татарин, у другого – Скелет.

– Скелет? – повторил я, нахмурясь.

– Ага. Вообще-то он мужик был толстый, здоровый, как бугай. Так что прозвище дали ему, вероятно, по контрасту. – Афоня осклабился, обнажая крупные, лошадиные зубы. – Вот тебе образец блатного юмора.

– Черный юмор, – пробормотал я. – Да-а… Скелет… А каково его настоящее имя?

– Настоящее – Иннокентий Бугров.

«Бедный Иннокентий, – подумал я, – ты все спрашивал: что же ждет впереди? И вот дождался… Попал под пулю. А впрочем, что ж. Я предупреждал тебя: не тронь Семена. Просил: не отнимай его удачу… И теперь тебя – это ясно – покарала сама судьба». И сейчас же, отодвигая эту мысль, возникла у меня другая, тревожная: необходимо срочно разыскать Семена и сообщить, что следствие интересуется патронами, идет по этому следу.

– Послушай, Афоня, – как бы между прочим спросил я, – там ведь был еще раненый… Он где сейчас?

– В отделении. Дает показания.

– Рана, стало быть несерьезная?

– Да как сказать… Раздроблено бедро.

– Ну и что же он говорит?

– Пока ничего определенного.

– Так, – проговорил я удовлетворенно. – Ладно.

Я узнал все, что было мне нужно. И, торопливо простясь с Афоней, пошел к дверям.

– Эй, ты куда? – удивленно крикнул он мне вдогонку.

– В тайгу, – пояснил я, – как обычно. Иду ловить попутную машину. Хватит, брат, болтать, надо работать!

Село Ручьи находилось недалеко от города, и я добрался туда за полчаса. Разыскать дом Потаниных также не составило труда. Но, к сожалению, я никого уже там не застал.

Дом выглядел покинутым, на двери висел замок. И никто из соседей не мог или не хотел ответить мне, куда же подевались хозяева? После многих расспросов мне удалось все же разыскать единственного родственника Потаниных. Это был дядя жены Семена – Анциферов, угрюмый, болезненного вида мужик, живший на отшибе, в самой крайней избе… Но и здесь тоже меня постигла неудача. Он ничего мне не сказал, не стал вообще со мной разговаривать. И так несолоно хлебавши я воротился в Енисейск.

Было уже за полдень. Я устал и проголодался. И когда вылез из машины, то сразу же направился в угловую чайную.

Вчерашней ночью я твердо решил: буду гордым! И никогда больше не загляну сюда, никогда! Но теперь, озабоченный, погруженный в раздумья, я как-то забыл об этом… И ноги сами помимо воли привели меня в знакомое место.

Едва лишь я вошел, меня окликнула Верочка. Вид у нее был смущенный и одновременно встревоженный.

– Ты не сердишься? – спросила она, подбежав ко мне.

– Да нет, – отмахнулся я.

– Не сердись. Я тебе потом все объясню.

– Хорошо, хорошо, – проговорил я рассеянно. – Найди-ка мне местечко. И принеси…

– Вина и фруктов? – улыбнулась она.

– Что хочешь, только поскорее!

– Я для тебя специально держу столик вон там, в углу. Видишь? Там уже и закусочка приготовлена… И да, ты знаешь, тебе пришло письмо! Оно там же лежит под скатертью.

– Какое письмо, – дернулся я, – кто принес?

– Какой-то мальчишка.

«Наверное, это от Семена», – подумал я, подойдя торопливо к столику и доставая конверт.

Очевидно, письмо писалось в тайге, у костра; конверт был помят, запачкан смолой и копотью. Я вскрыл его. И оттуда выпал небольшой листок бумаги с одним только словом: «Держись!»

И как только я прочел это, во мне словно бы что-то оборвалось…

Нет, послание было не от Семена. Его отправила бандитская кодла. Я сразу это понял, ведь мне хорошо было известно, что означает слово «держись»!

Это слово – старинная блатная формула мести. Она восходит к тем отдаленным временам, когда еще жили воровские романтические традиции[89]. В современных условиях, в больших городах традиции эти давно угасли. Блатные нынешней формации таких записок уже не шлют, они предпочитают мстить втихую, без предупреждений… Но кое-где в глубинке, в сибирской тайге старая романтика, как видно, еще не полностью отжила.

– Что там, что? – с тревогой спрашивала Верочка, глядя на злополучное письмо.

Я протянул ей листок. Она прочла и подняла ко мне удивленные, расширенные глаза:

– Ничего не понимаю… Что это значит?

– Это значит, – сказал я, – что мирная жизнь