Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

Так-то оно, конечно, так, да не совсем так. «Ким Филби не знал, что советская внешняя разведка давно уже обратила на него внимание. Ещё когда он учился в Кембридже, его заметили как способного и честного юношу, который задумался над своим местом в жизни в борьбе за лучшую долю человечества. Знала советская разведка и о пребывании Филби в Австрии, его участии в антифашистской работе, о его желании примкнуть к английским коммунистам. Но ведь есть и другой путь борьбы – подпольная работа, путь опасный, но благородный. Разведка решила предложить его Киму Филби»[168].

Так что не стоит думать, что «Эдит» вдруг заприметила Кима, сообщила о нём «Стефану» и «Марру», и наскоро, на свой страх и риск, его завербовали. Нет, всё было гораздо сложнее: скоропалительные решения в разведке чреваты большими неприятностями. В общем, как нам известно, именно «Эдит», агент-наводчик, рассказала Киму про того самого «чрезвычайно важного» человека, который хочет с ним встретиться, и она же сопровождала Филби на первую встречу. Вот, кстати, какую характеристику дал ей Арнольд Дейч в своём меморандуме «Начало работы в Англии. Февраль 1934 г.»:

Она и её муж являются преданными и испытанными членами партии. Её муж поехал немедленно врачом в республиканскую Испанию, как только там началась война. Они оба типичные интеллигенты. Она скромная, прилежная, храбрая. Готова для нас всё делать, но, к сожалению, недостаточно осторожна. Последнее происходит от того, что привыкла к легальной партийной работе и общей обстановке работы английской компартии. Берётся очень за много дел сразу. Очень честная в отношении денег (строгая даже). С ней нужно быть очень осторожным на встречах. Имеет очень много связей. Она одна из самых известных детских фотографов в Англии. От неё нужно требовать точности и аккуратности. Она себя в этом отношении за время связи много исправила, поскольку я от неё этого строго требовал. Неосторожность у неё объясняется ещё тем, что она очень близорукая. От неё нужно требовать, чтобы при встречах она сама вела себя очень осторожно.

Что интересно, критические моменты относительно «недостаточной осторожности» опровергаются воспоминаниями Кима.

«Филби вспоминал, что по пути к месту встречи Тюдор Харт приняла сложные меры предосторожности, чтобы убедиться в отсутствии слежки во время свидания с советским разведчиком… Они без конца колесили по Лондону, направляясь на встречу с Дейчем. Филби вспоминал, как она ворчала на него, когда он попытался упростить сложные правила конспирации, разработанные НКВД, с тем чтобы оторваться от любых преследователей, и которые “превращали любой маршрут в весьма сложный путь, преодоление его занимало несколько часов”»[169].

В своих воспоминаниях Ким Филби конкретно описывает маршрут, при этом называя исключительно виды транспорта – ни номеров, ни остановок.

Мы отправились в одно из тех путешествий, которые впоследствии стали для меня до мелочей знакомыми: такси, автобус, метро, несколько минут пешком, затем снова метро, автобус, такси или в любом ином порядке. Через два часа после встречи на Чок-фарм мы шагали по Риджентс-парку. С газона перед нами поднялся человек, и мой приятель остановился.

– Ну вот, прибыли, – произнёс он. – Минута в минуту.

Я пожал руку незнакомцу и огляделся. Приятель уже удалялся от нас. С тех пор я его больше не встречал[170].

Повторим, что это был не какой-то анонимный приятель, а австрийская коммунистка Эдит Тюдор Харт, которую действительно Ким Филби больше никогда не видел. «Она затерялась в огромном человеческом море Лондона», – как очень точно, но, разумеется, совсем о другой женщине, написал в своём прекрасном романе «Бремя страстей человеческих» английский писатель – и тоже разведчик – Сомерсет Моэм. Что ж, агент-наводчик своё дело сделал – «мавр может уходить».

В принципе вся дальнейшая беседа «Стефана» с «Сынком» (такой псевдоним изначально был присвоен Киму Филби) давно уже исписана-переписана – разумеется, в книгах про Филби и про «Кембриджскую пятёрку», – поэтому скажем о ней лишь несколько слов.

О том, что его первого руководителя, известного ему под именем «Отто», зовут Арнольд Дейч, Ким Филби узнал лишь много лет спустя, уже работая в MИ-6. «Ким Филби впоследствии сказал, что он, конечно, знал “Отто”, но тот никогда не называл своего настоящего имени. Правда, почти перед самым отъездом в Лондон и своим бегством в Москву Филби увидел фотографию “Отто” в досье ФБР. Под ней стояла подпись: “Арнольд Дейч, агент Коминтерна”. Он узнал на фотографии того человека, которого он в первый раз встретил в Вене и который тогда занимался вербовкой “агентов для Коминтерна”, то есть для КГБ»[171].

Ким Филби в своей книге так описал произошедшее знакомство:

– Отто, – представился он, когда мы усаживались на траву. Он сел напротив меня, чтобы мы могли видеть, что творится за спиной друг у друга, и при этом предложил мне следить, не проявляет ли кто-нибудь к нам повышенного внимания. Беседа длилась менее часа, но уже через несколько минут стало ясно, что ко мне обратились с предложением работать на одну из советских специальных служб, хотя мой собеседник и не называл вещи своими именами[172].

«Через полчаса я сказал: “О’кей, я согласен”, – вспоминал Филби, сколь обыденными были слова, которыми он сам решил свою судьбу. – Тогда я ещё не знал, что он работает на Советский Союз, да это ничего и не изменило бы»[173]. При этом молодой англичанин был весьма удивлён, что Отто очень многое про него знает.

Вот, кстати, что писал про «Сынка» «Стефан» – тот самый Отто – всё в том же своём меморандуме «Начало работы в Англии. Февраль 1934 г.»:

Ему, приблизительно, 26–27 лет, окончил Кембриджский университет и был очень способным студентом. В Кембридже работал для МОПРа. По окончании университета поехал в Вену изучать немецкий язык. Работал в Вене нелегально для МОПРа, где и встретился со своей женой и привёз её в Англию. Там они пришли к “Эдит”, которая меня свела с ним, и он изъявил согласие с нами работать…

«Сынок» происходит из своеобразной семьи. Отец считается самым знаменитым в настоящее время знатоком арабского мира. Владеет несколькими арабскими диалектами и сам перешёл в мусульманство. Он честолюбивый тиран и хотел сделать из своего сына великого человека, подавлял все его стремления. Поэтому «Сынок» очень робкий, нерешительный и неуклюжий человек. Он заикается немного и это ещё больше усиливает его неуверенность. Он типичный кабинетный учёный: начитан, образован, серьёзен и глубок. Он неуклюжий человек и