Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

известной в Англии семьи потомственных военных. Один из представителей этой семьи – маршал Монтгомери[155]. Таким образом, Ким Филби был отдалённым родственником знаменитого британского полководца»[156].

Сказать, что «отец Филби был известным арабистом» – это в общем-то ничего не сказать. «Отец Кима, Сент-Джон Филби, долгое время работал в английской колониальной администрации в Индии, а затем увлёкся востоковедением и стал известным и уважаемым в Англии арабистом. За свои научные труды он был награждён медалями Королевского картографического и Королевского азиатского обществ. Будучи оригинальным человеком, он принял мусульманское вероисповедание, взял саудовскую девушку из числа рабынь в качестве второй жены, подолгу жил среди бедуинских племён, был советником короля Ибн Сауда. Но Ким воспитывался в духе классических британских традиций и получил наиболее престижное в Англии образование»[157].

«В 1931 году Ким поступил на учёбу в кембриджский колледж Тринити. Нынешнему американцу трудно представить себе, сколь глубокой была антипатия английской интеллигенции к порядкам, царившим в то время в Англии. Антипатриотизм был не только терпим, а даже считался своеобразным шиком. Марксизм же являлся далеко не салонным учением, и членство в коммунистической партии рассматривалось в обществе как достоинство.

Секретными службами высказывается мнение, что Ким был вовлечён в коммунистическую партию ещё в годы учёбы в колледже Тринити, но получил указание об этом не распространяться. Нам не ведомы подробности вступления его в компартию, но обстановка, царившая в тот период времени, хорошо известна»[158].

Всё было бы хорошо, однако, как мы знаем, Филби, получивший от своего профессора-куратора очень высокую оценку за интеллектуальные способности, не смог получить рекомендации относительно собственной политической благонадёжности.

Завершив обучение летом 1933 года, Ким, если верить Арнольду Дейчу, отправился в Вену изучать немецкий язык, несмотря на то что обстановка в австрийской столице вряд ли способствовала, говоря казённым языком, успешной организации учебного процесса и качественному усвоению материала. Вполне возможно, что его также привлекли события, происходившие в то время в прекрасном городе на Дунае.

«Это был второй визит Филби в Вену. В первое посещение Вена очаровала его своей красотой, неторопливой элегантностью, утончёнными манерами. На этот раз он увидел совершенно другой город. Поездка дала ему возможность стать очевидцем кровавой страницы европейской политики… Когда Ким Филби прибыл в Вену, город был охвачен ожесточёнными схватками между идеологическими противниками»[159]. Разве можно полагать, что Филби в полном смысле слова оставался «над схваткой»? Как бы периодически отрываясь от учебника немецкого языка, он выглядывал в окно, равнодушно взирая на то, что внизу разворачиваются уличные бои? Весьма сомнительно! Хотя легендарный разведчик и не оставил своего подробного жизнеописания, но даже из обрывочных его воспоминаний кое-что на эту тему можно уловить. Вот, к примеру, его размышления в купе поезда на обратном пути, через Германию и Францию, по направлению к родному Острову: «В купе поезда мне представлялось, что прежде всего я подам заявление о вступлении в Коммунистическую партию Великобритании, а затем постараюсь поступить на государственную службу. В отношении первого не предвиделось практически никаких проблем, поскольку в Вене и Праге я получил по крайней мере одно боевое крещение»[160].

Что могло иметься в виду под «боевым крещением»? Разумеется, не просто присутствие на каком-нибудь партийном мероприятии. Так мог бы написать в своих мемуарах заматерелый на этой стезе партийный функционер, но никак не сотрудник разведки. К тому же в славном городе Вене молодой британский аристократ тут же попал в соответствующие руки.

«По прибытии в Вену Филби сразу же отправился по данному ему в Париже адресу: Лачкагассе, 9, десятый район города. Там проживал Израэль Колман, поляк, прибывший в Вену перед Первой мировой войной. Он работал рядовым чиновником в муниципальной службе города и в свободное время вместе с женой Гизелой занимался благотворительной деятельностью в еврейской коммуне. Но не эта незаметная пара содействовала тому, что Филби стал работать в коммунистическом подполье. Это сделала их дочь, темноволосая, привлекательная Алиса Фридман, несколько лет назад разошедшаяся с мужем.

Алиса, больше известная под уменьшительным именем Литци, в восемнадцать лет вышла замуж за Карла Фридмана, с которым спустя четырнадцать месяцев разошлась. (К моменту знакомства с Филби ей было двадцать три года.) Фридман создал сионистскую организацию, называвшуюся “Блау Вайс”, которая занималась организацией свободного времени молодых венских евреев. Он пытался привлечь Литци к работе в этой организации, добиться признания его принципов сионизма, но Литци всё это казалось неинтересным и малозначительным по сравнению с возможностями реализации коммунистических идей. Она предпочла Фридману и его организации подпольную работу против австрийского правительства»[161].

Стоит ли объяснять, что разведённая женщина, да ещё молодая и привлекательная, являет собой источник повышенной опасности, особенно для молодого человека из хорошей семьи, каковым был тогда Ким? Неудивительно, что Литци Фридман не только вскоре женила на себе английского аристократа, но и умудрилась вовлечь его в активную революционную деятельность.

«В венской организации МОПР Филби пришлось выполнять множество обязанностей. Он был и казначеем ячейки, и составителем листовок, и сборщиком пожертвований. Но его главной работой было поддержание связей с коммунистами, нелегально жившими в Австрии, Венгрии и Чехословакии [Ф. Найтли добавляет к этому перечислению ещё и Францию. – А.Б.]. Английский паспорт давал ему возможность путешествовать практически беспрепятственно»[162].

А потом, в феврале 1934 года, в Австрии повсеместно начался разгром местной социал-демократии – канцлер Дольфус, по примеру своего союзника, итальянца Муссолини, возмечтал построить однопартийное государство, запретив деятельность не только левых партий, но и правых – то есть прогерманских нацистов, вынашивавших мечты об аншлюсе… Последние отнеслись к происходящему индифферентно, публично заявив, что участвовать в схватке капиталистов с марксистами не желают – видимо, понимали, что их час ещё не пришёл, а вот правительственные войска и полиция, поддержанные отрядами Хеймвера, развернули самые настоящие уличные бои с социал-демократами, коммунистами и рабочими дружинами – вплоть до того, что в городских кварталах использовалась артиллерия, так что кровь лилась буквально рекой…

Ким Филби принял активное участие в происходивших событиях (в подробности вдаваться не будем, чтобы не уйти слишком далеко от темы нашего повествования), получил, как он сам утверждал, боевое крещение, чётко определился со своей общественной позицией – и с тем возвратился в Лондон, твёрдо зная, что ему отныне нужно. Однако недаром говорится, что человек полагает, а Бог располагает…

Кстати, почему «Стефан» в своих отчётах писал о том, что в Вене Ким Филби просто изучал немецкий язык, а не сотрудничал с Компартией и не участвовал в боях? Насколько мы помним, соответствующими правилами было установлено, что с представителями местных компартий сотрудники советских спецслужб могут общаться только через Коминтерн, хорошо знакомый нам ОМС. Формально Филби не был не только членом Компартии Австрии, но и какой-либо