Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой - Александр Борисович Каменский

А естли б господин Гудович дал мне с ним, мужем моим, во оном деле суд законной, давно бы он и окончил сие дело тем, что по крайней мере вышел бы между нами обоюдной мир, которым бы облехчил не только страждущую судьбу мою и бедных детей моих, но и сам бы он, муж мой, может быть, сколько-нибудь совершенно усовестился тогда и снял бы сию несчастную завесу с глас своих, которую надела на него сия коварная женщина княгиня Несвицкая, и разсмотрел бы ея к себе обманы, корыстолюбие и ненависть к бедным моим детям, а мою против его невинность, что я, при всей его ко мне злобе и оскорбление оным с ним делом, не мщения ему за обиды мои ищу, любя его, и при таковых тиранских со мною поступках до крайности, и знаю, что он по простоте и распутности своей ко всему тому злу противу меня заведен ею же, Несвицкою, для имения его, а потому и ищу теперь только уже хоть спокойствия одного всему бедному семейству нашему, страждущему от притеснения такова происками ея, Несвицкой, столь тягостно, что и по двум сенатским указам господин Гудович, будучи запрошенным, и суда законного во оном деле мне с ним, мужем моим, не дал. А вместо того столь сильно, нагло и законам противно притеснил меня.

А по таковому его неправильному поступку и долженствовало Правительствующему Сенату по жалобе моей воитить в справедливость и в подробное разсмотрение онаго дела, и в жалосное состояние наше и от гонения его, Гудовича, защитить и законный порядок в деле оном сохранить, домовное и незаконное им, Гудовичем, делу нашему производство, ни достойное ни малейшаго уважения и вероятия, отставить, и испровергнуть, и повелеть бы вместо того те прежде данные по делу оному сенатские два указа в точности исполнить. И как мое прошение, так и мужа моего поданное на то Сенату возражение законным, а не самовольным образом присудственному месту иследовать и решить безволокитно и тем бы невинно страждущим дать правой суд и пощаду, как законы ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА повелевают, а не так неправильно и закону противное с просителями в делах их поступать, чтоб своевольно виноватаго оправдывать, а праваго столь сильно гнать и притеснять тем самым, что суда с ним законнаго не давать и все способы у него к отраде и к спасению его могуществом и властоначальством отнять. И то самое он сие дело обратил в Сенат на расмотрение, чтоб муж мой нашол способ оное дело в Сенате в пользу свою переделать и чрез покровителей своих упросить сенаторов к помилованию тому, чтоб суда мне не давать. На что же нам даны правосуднейшия и высочайше милостивыя законы ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, когда их не хранить и не исполнять в точности содержания и когда не сильны будут, а не праваго защитить и оправдать, а виноватаго обличить? Что точно САМИ изволите усмотреть по течению и производству онаго дела моего, что оное не по законам ВАШЕГО ВЕЛИЧЕСТВА вели, а как сами правители хотят, когда по двум насланным сенатским указам исполнение не учинено и обида моя осталася не удовлетворительною, и я ни от господина Гудовича в Резанской губернии, ни от Московскаго губернскаго правления, которому повелено было наистрожайше московскаго полицыимейстера Годеня по сему делу моему иследовать по законам, но во обоих оных правительствах законнаго правосудия и окончательнаго решения оному делу не получила.

Но Правительствующей Сенат при всей ему онаго дела ясной ведомости и моей сущей правости, сколь я тяшко со всех сторон утеснена и разобижена, безпощадно и сколь сильно во оном деле кроют мужа моего и сообщницы его княгине Несвицкой винности и меня никак не допущают ко обличению законным правосудием тяшко зделанных ими обид моих, как при первоначальной прозьбе моей помянутой московской полицыйместер Годень приказу милостиваго обо мне от главнокомандующаго ему даннаго по силе ВЫСОЧАЙШАГО Устава благочиния 104-го и 105-го пунктов не исполнил, и должность свою волею и ведением преступил, и письмо мужа моего, столь важной документ, ко оправданию моему состоящей, явно и нагло он, Годень, сокрыл, и обиду мою столь тяшкою не только тогда не удовлетворил, но все сие несчастие, что я ныне от мужа моего во отмщение мне за ту прозьбу мою претерпеваю, вышло больше уже чрез сие самое его, Годенево, мне притеснение. А если б он то письмо не сокрыл, то бы ничего онаго с нами не вышло и муж мой не только не бросил меня, но принужденным бы нашолся, чтоб я его винности законно не произвела, оставить бы всю свою распутность и ко мне жестокость, вести себя пристойно. А равномерно уже и после того, как от резанскаго правящего должность генерала-губернатора, так и от Московскаго губернскаго правления, о чем выше от меня сказано, нимало не удовлетворена и не помилована, но при всем том Сенат не только силою правосуднейших законов ВАШИХ меня не защитил и дела оного решить законно и правильно не повелел, но и сам столько немилостиво со мною з бедствующей поступил, что при всем оном моем горчайше стесненном состоянии всякия надежды и помощи к достижению законнаго суда меня лишил. И последним его по сему делу учиненным решением в 1788-м году маия 29-го дня те свои прежде данныя к правосудию онаго дела два сенатские указа вовсе уничтожил и испровергнул, на что, хотя он закону такова не имеет, чтоб сам за собою мог в расмотрение дела своего входить и указы отменять и один другому в несогласность издавать.

Но мое несчастие столь велико, что в моем деле все возможно стало во всех местах делать, и не только сущую правду или жалоснейшее состояние наше уважить к пощаде нашей, но и законов ВАШИХ силу и действо не исполняют. Определил Сенат оным последним решением своим о перенесении онаго дела по прозьбе моей в Казань мне отказать, предая тому притчину такую, будто бы переносом она[го] дела из места в место я хочу оное дело свое продолжать. Но вместо того сам Сенат сим определением своим оное дело решил так немилостиво, что не только не продолжить его, но и вовсе совсем испровергнул, и не только казанскому или бы ему же резанскому, но ни которому уже генералу-губернатору ко исполнению тех указов решением законнаго правосудия [не] предписал, но то самое, чтоб истинности сего дела, как моя правость и мужа моего винности и гудовичевы неправильныя поступки[68] сокрылися бы. И для того