Погребальные обряды и культ предков. От завета Одина и некромантии до упырей и похорон Ярилы - Владимир Яковлевич Петрухин

соплеменников, поскольку принесенные им волшебные растения избавляли от смерти[63]. Схожим образом лишился волшебного цветка Гильгамеш: его украла змея, получившая способность к возрождению – смене кожи.

Глава 8. Похороны Бальдра и стремление вернуть умершего

Своеобразный парадокс представляет собой описание похорон Бальдра, данное Снорри Стурлусоном в «Младшей Эдде». Злодейски убитого Бальдра скорбящие боги сожгли на корабле, отправленном в загробное плавание по морю. Археологам хорошо известен обряд сожжения умершего в ладье – о нем свидетельствуют железные заклепки, крепившие доски суден и сохранившиеся в огне погребальных костров. Курганы с такими кремациями известны и на международных речных путях Восточной Европы, поскольку начальная Русь передвигалась на лодках. Одну из таких кремаций описал Ибн-Фадлан в Болгаре на Волге.

Однако над такими кремациями насыпались курганы, а погребальный корабль Бальдра отправился к берегу мертвых – в Хель. Возможно, Снорри Стурлусон стремился соотнести похороны Бальдра с описанным им в «Саге об Инглингах» заветом Одина: сожженные останки следовало выбросить в море, чтобы умерший мог добраться до Вальхаллы. Такому пониманию рассказа Снорри соответствует данное им в той же «Саге об Инглингах» (XXIII) описание похорон шведского конунга Хаки: конунг был смертельно ранен в битве и «велел нагрузить свою боевую ладью мертвецами и оружием и пустить ее в море. Он велел затем закрепить кормило, поднять парус и развести на корабле костер из смолистых дров. Ветер дул с берега. Хаки был при смерти или уже мертв, когда его положили на костер. Пылающая ладья поплыла в море, и долго жила слава о смерти Хаки». Очевидно, что ладья Хаки с павшими героями направлялась в небесный воинский рай – Вальхаллу. Но корабль Бальдра должен был отплыть в преисподнюю – Хель.

Похороны Бальдра. Луис Му, 1898 г.

Dansk Skolemuseum

Обычай выбрасывать остатки кремации в море по завету Одина сохранялся в Исландии, но использовался для расправы с выходцами с того света – живыми мертвецами, о которых еще пойдет речь. Бальдра же боги стремились вернуть с того света, отдалив грядущую гибель мира.

Для этого сын Одина Хермод получил волшебного восьминогого скакуна Слейпнира, чтобы тот домчал его с предложением выкупа за Бальдра. Может быть, за выкуп Хель отпустила бы бога к живым в Асгард. Хермоду предстояло проехать через мост, ведущий в преисподнюю, и дева, охраняющая его, подивилась грохоту копыт Слейпнира, потому что даже проезжавшие недавно «пять полчищ мертвецов» не создавали такого шума. Удивительно, что на вопрос Хермода сторожившая мост призналась, что Бальдр уже проезжал по мосту, ведущему через загробную реку Гьёлль. Тут надо отметить, что конь Бальдра в полной узде был возведен на погребальный костер бога, а значит, Бальдра снабдили всеми транспортными средствами – кораблем и конем – для путешествия по воде и суше.

Отправленные с погребального костра транспортные средства обладали большей скоростью, чем конь самого Одина, путь которого занимал девять ночей. Впрочем, рациональные расчеты скоростей едва ли применимы к загробному путешествию. Вспомним, как девушка-жертва на похоронах руса уже видела своего господина сидящим в саду на том свете, хотя он еще покоился в погребальной ладье и ждал свою спутницу.

Когда Хермод, отправившийся в путь до похорон Бальдра, прибыл в Хель, он увидел Бальдра сидящим на почетном месте в ее палатах. Боги тем временем не стали дожидаться вестей от Хермода и устроили похороны Бальдра. Возможно, Бальдр уже вкусил пищи мертвых до приезда посланца богов, поскольку для него было наварено пиво. Однако Хель согласилась отпустить Бальдра, если ни одно живое существо не воспротивится его возвращению и будет оплакивать умершего. Неясно, продолжил ли коварный виновник смерти Бальдра Локи строить свои козни, обратившись в некую великаншу Тёкк, но именно она отказалась оплакивать бога («пусть хранит его Хель»).

Локи – «самый коварный из асов», инициатор грядущей гибели богов, породил саму Хель в нечестивом браке с великаншей Агрбодой (другими детьми были чудовищный волк Фенрир и мировой змей Ёрмунганд). Локи постоянно нарушал правила божественного мира, являясь на собрание богов и устраивая там распри. Он стал «убийцей советом», погубившим Бальдра: Локи предложил слепому Хёду в шутку метнуть в Бальдра незаговоренный побег омелы, нанесший богу смертельную рану. Таким роковым шутником в древности считался соперник Осириса Тифон. Плутарх рассказывал, что он тайно измерил тело бога и соорудил по мерке саркофаг. На собрании богов он предложил в шутку примерить гроб, и тот оказался впору Осирису, а злодей приказал спустить саркофаг в море (как спустили и погребальный корабль Бальдра). Не удовлетворившись этим, Тифон разыскал саркофаг и растерзал тело Осириса на 14 частей – Исида захоронила каждую из них в отдельной гробнице. Так поступали с телами умерших правителей, превращая их в реликвии (вспомним о погребении конунга Хальвдана, описанном в главке «Завет Одина») или, напротив, затрудняя их осквернение (ср. с могилой хазарского кагана). Осирис, в отличие от Бальдра, смог вернуться с того света (ведь он сам был правителем царства мертвых) и подготовить своего сына Гора для мести[64].

Похоронная процессия в Китае. Гравюра по рисунку Пьера Соннера, XVIII в.

Wellcome Collection

Читателю может показаться знакомым мотив этого рассказа, и он вспомнит русскую былину о смерти Святогора, где великан, которого не носила земля, обнаруживает гроб, пришедшийся только ему впору. Как ни пытался его спутник Илья Муромец поднять крышку, чтобы высвободить Святогора, гроб лишь больше обрастал железными обручами. Смысл этого мотива в том, что кончились первобытные времена господства великанов, включая Святогора. Им на смену пришли настоящие герои эпоса, богатыри (так и Гильгамеш был вынужден проститься с умершим великаном Энкиду, о чем пойдет речь в главке о причитаниях).

Скорбящие о кончине близкого продолжали надеяться на его пробуждение от мертвого сна прямо на погребальном ложе или в гробу, как это случилось со сказочной Спящей красавицей. В славянской традиции такая временная смерть называлась обмиранием, во время которого некий предок или сам Бог якобы водили временно умершего по раю и аду[65]. Пробуждение умершего оказывалось, однако, либо сказочным чудом – например, в русской сказке умерший отец наделял сына чудесным помощником, Сивкой-буркой, если он три дня прободрствует на его могиле, – либо свидетельством вампиризма. Отношение к покойнику повсюду оставалось двойственным: бдение у его могилы продолжалось для того, чтобы убедиться, что он не встанет из гроба. Шум, производимый на похоронах или во время бдения на могиле, должен был испугать дух