100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

class="p1">Вердикт властей был однозначным: «Завод Грачева не имеет надлежащих устройств и приспособлений, необходимых для приготовления искусственного масла». Сам продукт по химическому составу признали «вредным в гигиеническом отношении». По этой причине губернское правление не только отклонило ходатайство предпринимателя, но и постановило впредь запретить ему выпуск «искусственного масла».

Однако весной того же года до петербургского губернатора Иосифа Лутковского дошли сведения, что купец Грачев «вновь занимается производством искусственного масла и таковое сбывает в Петербург». На салотопленный завод выехала новая комиссия. Там она обнаружила «значительный запас» фальшивого маргарина, о чем на месте составили протокол и передали мировому судье, дабы на владельца завода наложили штраф.

Но Грачев не думал сдаваться. Он обратился к известному химику и фармацевту профессору Александру Пелю (сыну владельца аптеки на Васильевском острове) и одному из ассистентов профессора гигиены Алексея Доброславина по фамилии Розанов и получил от них положительное заключение о достоинствах собственного «искусственного масла» – каким образом купцу удалось этого добиться, история умалчивает.

Прилагая данные «независимой экспертизы», заводчик вновь подал прошение в губернское правление о разрешении изготавливать маргарин, но и на этот раз его отклонили. Однако его это не остановило.

В июле 1887 года на имя министра внутренних дел Дмитрия Толстого поступил анонимный донос о «противозаконном приготовлении купцом Грачевым на салотопленном заводе близ Царского Села масла». Комиссия губернского правления в очередной раз нагрянула на предприятие неугомонного купца и убедилась, что тот не только не свернул «контрафактное» производство маргарина, но и наладил деловые связи со столичными торговцами, согласившимися сбывать его товар.

Учитывая невероятное упорство дельца, на протяжении двух лет игнорировавшего предписания губернских властей, было принято решение о принудительном закрытии его производства. О чем царскосельский исправник вскоре отчитался перед министром внутренних дел. Казалось бы, в деле о фальшивом маргарине наконец-то поставили точку.

Ничего подобного! В октябре 1888 года петербургский губернатор Лутковский сообщал в Царскосельское дворцовое управление: «До сведения моего дошло, что купец Грачев производит выделку искусственного масла в собственном доме, находящемся в Царском Селе». Местная полиция провела «внезапный осмотр всех построек и помещений» (включая прачечную, сараи и подвалы) в доме Грачева на Церковной улице, 14. На сей раз «никаких приспособлений и даже признаков к производству искусственного масла» обнаружено не было.

Однако призывом к порядку строптивого царскосельского маслодела дело не ограничилось. Размах приготовления фальшивого маргарина в империи принял столь широкий масштаб, что весной 1891 года министр государственных имуществ Михаил Островский (младший брат драматурга Александра Островского) внес в Государственный совет специальное представление «о мерах против фальсификации коровьего масла».

В итоге приняли закон, устанавливающий ответственность за производство, хранение и продажу «маргариновых смесей», аналогичных той, что выделывал на своем заводе купец Грачев. Виновные лица могли подвергнуться аресту сроком до месяца или денежному штрафу до 100 руб.

Легенда о верном купце

В конце 1830-х годов на сценах петербургских театров шла пьеса писателя Николая Полевого «Иголкин, купец новгородский». Зрители приняли ее с восторгом, тем более что в роли Иголкина выступал блиставший в ту пору на подмостках актер Императорского Малого театра Павел Мочалов, чье имя еще при жизни стало легендой…

Совершенно позабытый ныне купец Иголкин (имени и отчества его история не сохранила) был в высшей степени героическим персонажем. Согласно преданию, он принадлежал к новгородскому купечеству и занимался торговлей со Шведским королевством. Когда в 1700 году началась Северная война, Иголкин находился в Стокгольме и, будучи русским подданным, задержан и помещен в тюрьму.

Легенда гласит, что в заключении купец провел 17 лет. Однажды он услышал, как двое караульных солдат, стоявших возле его темницы, принялись обсуждать Петра I, употребляя при этом весьма нелестные для царя выражения. Иголкин, понимавший шведский язык, возмутился и потребовал прекратить оскорблять «помазанника Божьего». Охранники, естественно, не обратили на это ни малейшего внимания.

Тогда Иголкин позвал унтер-офицера и пожаловался ему на его подчиненных. Тот лишь посмеялся в ответ и удалился, и тогда высокий и сильный купец выхватил у одного из караульных ружье и штыком заколол его, а затем и второго «злоязычника», после чего без сопротивления сдался прибежавшим солдатам.

Согласно той же легенде, на суде купец смело заявил, что, будучи верным подданным своего государя, не мог переносить поругания его «священного имени». Это так поразило шведских судей, что они доложили о необычном происшествии королю Карлу XII. Поступок Иголкина сильно впечатлил монарха, и он приказал отпустить купца на родину, снабдив его от себя лестным письмом к Петру I, в котором выражал поздравления с «таким подданным», каких у него самого «или нет, или очень мало».

Подвиг купца Иголкина стал широко известен благодаря другому представителю купеческого сословия – Ивану Ивановичу Голикову. Родившийся в 1735 году в Курске, он с детства испытывал интерес к Петровской эпохе. Начав собственное торговое дело в Петербурге, Голиков получил возможность познакомиться с еще здравствовавшими современниками царя-реформатора (в том числе адмиралом Захаром Мишуковым, несколько лет служившим денщиком Петра), записал их рассказы, а также собрал множество письменных и устных свидетельств о «великом государе».

В 1781 году Голикова арестовали по обвинению в торговых махинациях и приговорили к конфискации имущества и ссылке в Сибирь. Однако по случаю открытия в столице памятника Петру I (Медного всадника) он был амнистирован с запретом на будущее заниматься коммерцией. По преданию, стоя на коленях перед конной статуей императора, Голиков пообещал в благодарность написать его историю.

Всю оставшуюся жизнь (он умер в 1801 г.) Иван Иванович отдал осуществлению своего замысла. Результатом его труда стали 12 томов «Деяний Петра Великого» и 18 томов «Дополнений» к ним – первый хронологический свод материалов о жизни и деятельности создателя Российской империи. Голиков собрал все доступные рассказы, предания и исторические анекдоты о Петре. Не прошел он и мимо «героического поступка одного россиянина, содержавшегося в Стокгольмской темнице в оковах».

Купец Иголкин в рассказе Голикова выступает образцом верного подданного, готового без колебаний отдать жизнь за своего государя. Шведскому суду, обвиняющему его в убийстве караульных, он гордо провозглашает: «Я должен был или отмстить ругателям смертью, или пролить свою кровь. Но правосудный Бог помог мне наказать тех дерзких ругателей; я, по исполнении долга моего, готов принять смерть за честь моего Государя».

Разумеется, эта история во многом легендарна. Сложно поверить в то, что заколовшего двух шведских солдат пленника не убили на месте. Еще труднее поверить в проникновенное письмо Карла XII русскому монарху.

Однако сообщаемые Голиковым подробности взаимоотношений героического новгородца и Петра I представляют