100 петербургских историй, извлеченных из архивов и пожелтевших газет - Анна Сергеевна Манойленко

вора посадили под арест в трубную дворца (техническое помещение, связанное с системой отопления). Однако через пару часов Дмитриеву доложили, что истопник куда-то скрылся. «Вечером он был пойман и приведен вновь в трубную в пьяном виде, а сегодня поутру вновь бежал, и где теперь находится, неизвестно», – рапортовал гоф-фурьер Царскосельскому дворцовому правлению.

Вскоре истопника заметили на одном из бульваров Царского Села. Полиция его задержала, и беглеца-рецидивиста отправили под караул в «арестантскую», где он находился неделю.

Василий Деардт рассказал, что ему от роду 22 года, из которых половину он провел на службе при Екатерининском дворце, где его отец также числился истопником. В злополучный день кражи молодой человек нес дежурство при комнатах покойного императора Александра I. Около девяти часов вечера, сменившись с вахты, юноша следовал через Янтарную комнату, где заметил в стоящей на столе шкатулке изящную ракушку. Убедившись, что рядом никого нет, он, по его словам, повинуясь мимолетному порыву, схватил приглянувшееся изделие, положил в карман и покинул дворец…

По словам Деардта, кражу янтарной ракушки он совершил «по глупости», неожиданно для себя самого, а мотивом к этому послужило «состояние душевного расстройства». Дело в том, что родители истопника, с которыми он жил в съемной квартире на Магазейной улице, не позволили ему жениться на дочери печника Щербакова. От этого запрета молодой человек, по собственному определению, «сделался скучным и полусумасшедшим, так что сам не понимал, что делал».

Несмотря на всю романтичность этого объяснения, начальство истопника приняло чистосердечное признание юноши. Учли также молодость, искреннее раскаяние и отсутствие прежних взысканий. Сыграл свою роль и статус «потомственного» дворцового служителя. Василия Деардта «разжаловали» из истопников в простые работники дворцового хозяйства. И строго предупредили, что «если за сим он заметится в дурном поступке, то будет отдан в военную службу».

Очевидно, мечтательный юноша усвоил печальный опыт ареста и неожиданного избавления от наказания: по крайней мере, в поле зрения Царскосельского дворцового правления он больше не попадался.

Пьян до безобразия

«Откуда вы такого разбойника дворника выкопали?» – «Думал, хорош. Кто его знал? Теперь прогоню вон». – «Этих дворников рублем не проберешь – надо просто в тюрьму их сажать». – «Виноват-с, господин судья»…

Такой диалог мирового судьи и управляющего одним из доходных домов столицы приводила «Петербургская газета» 6 октября 1882 года. Поводом к нему послужило скандальное столкновение между дворником и одним из арендующих квартиру жильцов.

Как известно, дворник – один из самых колоритных персонажей дореволюционного Петербурга. Одетый в фирменный жилет и белый холщовый фартук, рубаху навыпуск и черный картуз с лакированным козырьком, он с раннего утра появлялся на улице с метлой, колол дрова и разносил их по квартирам жильцов…

Существовала специальная категория дворников, которые назывались «дежурными»: они, как правило, не занимались уборкой территории, а осуществляли наблюдение за порядком в ночное время. Дежурные дворники регистрировались в канцелярии петербургского градоначальника и фактически осуществляли полицейские функции.

Кроме того, все дворники держали жильцов своего дома под постоянным наблюдением и оперативно сообщали в полицию обо всех «пришлых людях» и вообще любых странных и подозрительных происшествиях. Они же выступали понятыми при обысках и арестах.

Большие многоквартирные дома, как правило, обслуживали целые артели дворников. Они могли насчитывать до нескольких десятков человек. Возглавлял артель старший дворник, часто отставной нижний чин или крестьянин средних лет, давно перебравшийся в город, пользующийся полным доверием домовладельца. Он показывал интересующимся свободные квартиры, взимал со съемщиков арендную плату, следил за сохранностью имущества, вывозом мусора и противопожарной безопасностью.

В обязанности старшего дворника также входило наблюдение за порядком. Он обязан лично знать в лицо всех проживающих в доме, включая прислугу, вести домовую книгу и строго следить за тем, чтобы вновь прибывшие квартиранты в трехдневный срок прописывались в полиции.

Однако случалось, что в старшие дворники попадали не совсем «профпригодные» кандидаты. Именно такая история и произошла в одном из доходных домов на Николаевской улице (ныне – ул. Марата).

По сообщению «Петербургской газеты», старший дворник крестьянин Елисеев «напился с самого утра пьян до безобразия» и в таком виде явился в квартиру одного из жильцов – губернского секретаря Корицкого. Он потребовал с жильца плату за то, чтобы «прописать» его паспорт в полиции. Как хорошо было известно чиновнику, гербовый сбор за эту процедуру составлял 30 копеек, однако дворник заломил цену почти в три раза больше.

Удивленный подобным нахальством жилец попросил дворника удалиться, что тот «после нескольких дерзостей исполнил». Сам же Корицкий немедленно отправился к управляющему домом. Но стоило только квартиранту начать жаловаться на дворника, как последний оказался рядом и безапелляционно заявил: «Все врет этот чиновничишка».

Выведенный из себя Корицкий громко велел дворнику убираться и, схватив его за плечи, повернул кругом. Дальнейшее, по словам корреспондента газеты, совершенно вышло за рамки приличия. «Елисеев, долго не думая, ударил, что было сил, Корицкого по уху так, что он зашатался. Собрался народ, и дворника препроводили в участок».

Мировой судья, рассматривавший это происшествие, был весьма озадачен поведением дворника и напрямую задал ему вопрос: «Вы что же, убивать скоро будете своих жильцов?» На что Елисеев, нимало не смутившись, отвечал: «Сами они тому причиной-с».

Дальнейший диалог между ними продолжался в том же ключе: «Эк! Напился как сапожник, да и пошел квартирантов бить. А зачем 80 копеек требовал? На пьянство?» – «По положению-с».

В итоге, как сообщала газета, судья отправил буйного дворника под арест на семь суток. Прописываться в полиции Корицкому пришлось самостоятельно.

Дело о фальшивом маргарине

Выпуск контрафактной продукции – вовсе не черта нынешнего времени. Характерный случай произошел в Петербурге в феврале 1885 года, когда царскосельский купец 2-й гильдии Яков Грачев обратился в столичное губернское правление с просьбой «разрешить ему на салотопленном заводе его выделывать искусственное коровье масло».

Спустя неделю для осмотра предприятия, располагавшегося близ деревни Липицы около Павловска, выехала специальная комиссия. И тут же выяснила, что весь завод состоит из одноэтажного бревенчатого строения. А сам Грачев вместо полноценного изготовления маргарина с использованием молока или сливок попросту смешивал и перетапливал на очаге «курдючное сало от оренбургских и киргизских баранов» с дешевым прогорклым коровьим маслом, а затем еще добавлял «краску для подцвечивания». Недорогой в производстве фальсификат он намеревался легализовать получением официального разрешения.

Исследования, проведенные в фармацевтической лаборатории, показали, что в грачевском масле содержится недопустимое количество стеарина, а для придания цвета и вовсе использовался раствор технической краски под названием «Орлеан».