Страхи, неврозы и радости подростков - Иосиф А. Гольман

Разумеется, физическое воздействие должно быть исключено. Я много об этом писал: насилие в детстве подрывает базальное доверие ребенка к миру. Давно и экспериментально доказано (с визуализацией работы мозга), что дети, воспитанные без физических воздействий, в среднем более успешны и счастливы. Причем речь идет не только о каких-то избиениях и грубом насилии, но даже о шлепках и мелких подзатыльниках.

Понятно, что физическое воздействие на подростка еще более губительно и может привести к немедленным печальным результатам.

Что такое «педагогическая» и «психиатрическая» дезадаптация подростка?

Это, конечно, не профессиональные термины. Я просто пытаюсь упростить понимание темы для читателей. Так вот, выше шла речь о «педагогической» дезадаптации.

И все же скажем несколько слов о ситуациях, когда педагогика бессильна. Передо мной в кабинете прошло немало подобных случаев.

Одну девочку – почти девушку уже – привел папа. Поздний желанный ребенок. И единственный.

Но мама, как выяснилось, живя с ними в одной квартире, уже года три как отстранилась от общения с дочерью. Причину мне продемонстрировали практически сразу.

Я не успел ей и слова сказать.

Но что-то сказал отец, – на мой взгляд, совсем малозначащее. Но не на взгляд девочки! Она вдруг закричала, заплакала и… кинувшись со всего размаху на пол, забилась в истерике! К счастью, ничего себе не повредила.

– Вот так всегда, – с отчаяньем сказал отец.

Он жалобно и с надеждой смотрел на меня, а что я мог ему сказать? Отпоил девчонку валерьянкой, она довольно быстро успокоилась.

Выяснилось, что в школу девочка – старший подросток несколько лет не ходит. Переведена на домашнее обучение, которое также проводится довольно формально.

На мой вопрос, почему не обратились за помощью к психиатру, прозвучал, к сожалению, стандартный ответ: «Так на учет же поставят».

Во-первых, необязательно. Во-вторых, даже если поставят и будут какие-то карьерные ограничения – а так, как сейчас, разве лучше?

Друзей нет, с матерью общения нет.

Нормального образования нет.

Остался рядом измученный любящий пожилой отец, и тот – с заканчивающимся ресурсом терпения и здоровья.

Я предложил обратиться к хорошему психиатру и вместе с ним попытаться восстановить приемлемую жизнь девушки. Ведь ее реакции явно болезненные.

Отец грустно покачал головой и скоро вместе с дочкой покинул кабинет. Она уже успокоилась, взяла его под руку.

Они прошли под моими окнами, а мне стало очень печально, ведь, скорее всего, им можно было бы помочь.

«Психиатрические» ситуации. На что обращать внимание?

На неадекватные реакции на внешние (а иногда и внутренние) стимулы.

Часто это более чем заметно.

Учась в магистратуре, я прошел почти все практики в специализированной коррекционной школе. Руководителем наших практик была педагог-психолог, кандидат психологических наук Ольга Ивановна Хорошева, замечательный специалист и очень добрый человек.

Она рассказывала о случаях из ее работы, когда все, как говорится, лежит на поверхности.

Запомнилось ее изложение печальной истории девочки-маугли. Преступники-родители, а точнее, изуродованные алкоголем граждане, девочку родили, но заниматься ею не хотели. И первые годы жизни она в основном провела в уличной будке в обществе собаки. Потом неравнодушные люди добились, чтобы «родителей» лишили прав на ребенка. Но черное дело уже было сделано.

Это, кстати, ответ на частый вопрос: что важнее – генетика или воспитание?

Так вот, все важнее – и генетика, и воспитание.

Девочку научили прямо ходить, до этого она в основном ползала на четвереньках. Восстановили речь в доступном для нее объеме. Научили есть ложкой, а не лакать из тарелки.

И это всё.

Короче, родители по пьяни дали ей жизнь и тут же ее этой жизни – человеческой – лишили. Сейчас она уже взрослая женщина, доживает свой век в интернате.

Еще один ответ, что важнее, генетика или воспитание, я увидел своими глазами в кабинете О. И. Хорошевой.

Пришел за советом мужчина средних лет.

Когда-то они с женой взяли из детдома чудесного малыша. Своих детей пока не было, но очень хотелось помочь брошенному ребенку. Отдали ему все тепло своих душ. А вырос монстр. В прямом смысле слова. Не просто грубый, а прямо склонный к немотивированному насилию.

И психологи работали, и психиатры, и даже правоохранительные органы. К сожалению, не помогло ничего.

Так что ответ прежний: все важнее, и генетика, и воспитание.

В описанных примерах, конечно, очень грубые нарушения. В обычных случаях они менее заметны. Но их тоже можно и нужно замечать.

Девочке из следующей истории также 15. И еще два года назад она вконец измучила и себя, и родителей.

Странности в характере отмечались с начальной школы. Могла ни с того ни с сего, проявить агрессию из-за чужой игрушки. Хотя семья достаточно состоятельная, и ей бы купили любую.

Или, наоборот, впасть в тяжелую истерику из-за какой-то безобидной фразы.

Лет с 11 с ней уже стало невмоготу.

«Заводилась», как говорится, с полоборота, причем во взвинченном состоянии могла ударить, убежать, спрятаться – любая реакция, и все неадекватные.

А еще нужно добавить, что девочка добрая, красивая, любящая родителей и когнитивно сохранная. Вот только все эти чудесные свойства напрочь нивелировались указанными, явно болезненными, проявлениями.

К врачу и клиническому психологу обратились только в ее тринадцать, когда силы мамы с папой были уже на исходе.

Сказать, что девочку вылечили, было бы все-таки неправдой.

Но подросток на момент написания текста учится в обычной школе (откуда ее до начала лечения настоятельно просили забрать). Обнаружились весьма серьезные спортивные способности. Причем неожиданно – в виде спорта, который требует высокой физической выносливости. И она рассказывает, что тренировки тоже помогают ей держать себя в руках. Физически устает, а морально отдыхает.

Она уже кандидат в мастера спорта.

Кстати, оптимальный набор препаратов ей сумели подобрать не сразу. Это вообще специфическая психиатрическая проблема. В любой области медицины непросто подобрать лечение, но здесь особенно. Помните, в главе 2.4. мы ввели термин «комплаентность»? И указали, что в психиатрии она самая низкая из всех областей медицины.

Но, к счастью, все-таки подобрали.

Нелишним оказался и клинический психолог. Он, во-первых, по указанию врача проводил патопсихологическую диагностику, помогая психиатру максимально точно подобрать психофармакологию. А во-вторых, помогал девочке научиться «подтормаживать» себя и безмедикаментозными методами.

Такая получилась условно оптимистическая история. Без лечения врачом и работы психолога у нее были бы все шансы стать трагической.

Последнее, что хотел сказать о том, в какой ситуации нужны врач и психолог.

Это – зависимости, аддикции.

Да, к сожалению, и в подростковом возрасте иные ими обзаводятся. И это всегда очень опасно. Так