Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

— Значит, ей кто-то все привозил, — сказал Ребров. — Кто-то помогал ей прятаться. Но это была не Светлана. Надо бы встретиться и поговорить с ее родной теткой Ольгой, той самой, которая так гнусно пользовалась ее деньгами и квартирой, пока мать Светланы работала в Сургуте. Быть может, она что-то знает?

Женя недоверчиво пожала плечами:

— Не думаю, что она что-то знает. Но поговорить с ней было бы полезным, конечно.

— Они же поссорились, — возразил Петр. — А потому ее словам верить нельзя. Наговорит на племянницу, насочиняет.

— Если ты позволишь, я к ней поеду, поговорю, — предложила Женя.

— Так ты ее отпустишь? — спросил Петр. — Эту Светлану?

— Да. Я планирую ее утром отпустить. У нас на нее ничего нет, — сказал Ребров. — Ваня, она же правду сказала, что вы утром вместе с ней вышли из дома?

— Да, вместе. Это было около восьми. Я сказал, что мне надо в соседнюю деревню, у меня там родные живут. Она очень удивилась. А мне, говорит, надо в Москву, домой. И пошла на автобус, как я понял.

— Но она же могла и вернуться, — сказал Борис. — Хотел сказать «и убила», но кого было убивать? Дом-то оставался пустым, да, Ваня?

— Ну конечно! Поверьте, в доме никого не было!

Реброву позвонили. Он взял телефон и буквально через несколько секунд его лицо изменилось: информация, которую он услышал, его крайне удивила и даже потрясла!

— Хорошо. Давайте… — произнес он и, окинув взглядом сидящих за столом, приложил палец к губам, мол, только молчите (!), свободной же рукой, коснувшись щепотью лба, прожестикулировал полное недоумение. Но, не выдержав паузы и желая хоть как-то намекнуть друзьям, о ком пойдет речь, беззвучно произнес, шевеля губами. Слово было коротким. «Ред?»

Спустя пару минут утомительного ожидания он, включив телефон на громкую связь, начал разговор.

— Слушаю вас, — сказал он.

— Валерий Николаевич, — все услышали взволнованный голос Светланы Каляпиной, — вы извините, что беспокою вас так поздно… Но я обманула вас, вернее, ввела в заблуждение, когда сказала, что мы ни о чем с Кариной не договаривались. Конечно, мы созвонились по моей инициативе, и причина была одна-единственная — моя Блу, Танечка по-вашему… Я находилась в таком ужасном состоянии, что мне нужна была помощь. Я имею в виду помощь психолога. И тут я вспомнила про Карину. Позвонила ей, все-таки одноклассница, не совсем чужой человек… Не знаю, зачем я вас обманула, понимала же, что вы проверите телефон и найдете мой звонок… Просто испугалась. Знаете, когда сидишь тут, разное в голову лезет. Постоянно вру вам, сочиняю что-то на ходу, а ведь это все пойдет мне только во вред… Поначалу так страшно стало! Карину убили… Да когда я увидела ее в морге, чуть сама не умерла от страха, хотя старалась виду не подать. Да, это я пригласила ее туда. И она сразу же согласилась, знаете почему? Ну, во-первых, Карина на мое предложение приехать в Чернеть, чтобы поработать со мной, поскольку я находилась в ужасной депрессии, сказала, что и сама не прочь пожить в деревне, сменить обстановку, отдохнуть, попить парного молока, ну а заодно и помочь мне. Вот мы и договорились, что она приедет туда, в деревню. Я ей объяснила, как добраться… Там же все просто, самый крайний дом. Она должна была приехать как раз в тот день, когда там появился Ванечка…

Иван, услышав свое имя, да еще и в таком уменьшительно-ласкательном варианте, потянулся за водкой.

— …но только утром или днем… Я ее ждала, но так и не дождалась. Звонить ей не стала. Просто разозлилась. Она же кинула меня! К тому же особой надобности в ней у меня уже и не было — меня же Ваня здорово подлечил, как-то успокоил.

Иван закрыл лицо руками и что-то там промычал. На этот раз Борис сам подлил ему водки.

— …А когда на следующее утро мы с ним вышли из дома, он поехал к своим родственникам в соседнюю деревню, а я — домой, мне даже захотелось, чтобы эта дура… в смысле Карина, приехала, вошла в этот дом, а там никого нет… А нечего обманывать людей! Знаете, вот говорю сейчас, а самой так нехорошо на душе. Она же умерла! Видать, кто-то знал, что она приедет туда, дождался и убил. Или же (собственно, поэтому я и звоню!) хотели убить меня! Я не знаю… Мне страшно. Но это не все. Я зря сказала, что Ваня был знаком с Блу. Я это быстро придумала, чтобы все свалить на него. И если вы его арестовали, то отпустите его, пожалуйста. Он точно ни при чем. И вообще я запуталась!

Она так быстро говорила, что у Реброва не было возможности вставить хоть слово или задать вопрос.

— Я не мошенница какая, не авантюристка, но и не дура! Просто я никак не могу найти Блу! — разрыдалась Каляпина. — Но то, что в доме полно ее вещей, это я не придумала! И я уверена, что если ваши эксперты поработают хорошенько над следами, отпечатками в доме, то поймут, что она там была. Может быть, даже и жила! Иначе откуда там все эти вещи, обогреватель, чашки, тапки… Это ее вещи, понимаете?! Там в вазочке даже конфеты ее любимые. Я хотела расспросить Ирину, молочницу, про Блу, не видела ли она ее, не проживала ли здесь до меня другая девушка, но не стала этого делать. И знаете почему? Потому что я не знаю, по какой причине Блу сбежала, скрылась ото всех, и тогда зачем же мне кого-то спрашивать про нее? Может, она на самом деле влипла в какую-то историю и ей кто-то угрожает. Но если так, тогда почему же эти люди, что за ней охотятся, не пришли ко мне, не поинтересовались, где она? Все в нашем окружении знали про нашу дружбу, что мы с ней как одно целое, могли бы прийти ко мне и, приставив нож к горлу, потребовать, чтобы я рассказала, где прячу подругу. Так никто не пришел! Словом, я из осторожности не стала расспрашивать Ирину про Блу. Но, с другой стороны, да если бы она здесь жила, я имею в виду в том доме, уж Ирина бы точно знала и мне бы рассказала, мол, знаете, здесь до вас тоже жила одна девушка. Или что-нибудь в этом роде. Поэтому я уже окончательно