Забытый дом - Анна Васильевна Дубчак

желания уехать из Сургута у него нет. Думаю, что он привязался к своей бригаде, что он боится перемен и что его устраивает его жизнь. Мы с ним здесь живем в маленькой комнатке, у нас все есть, мы хорошо зарабатываем, и нам хорошо вместе. Когда же я задумываюсь о своей Светлане, то мне почему-то кажется, что, вернись я домой, я бы помешала ей.

Конечно, я страус. Тот самый слабый и презренный страус, что прячет голову в песок. Мне хочется думать, что с моей дочерью все хорошо. Но это и на самом деле так. Мы же видимся с ней по телефону, выглядит она хорошо, видно, что счастлива. Так зачем же мне о чем-то беспокоиться? Конечно, тех денег, что я ей высылаю, недостаточно для молодой девушки. Но пусть идет работать. Или уже работает. Я не спрашиваю ее ни об учебе, ни о работе, и знаете почему? Словно не имею на это право. Как я, мать, которая бросила ее в подростковом возрасте, могу ее чему-то учить, наставлять? Говорить ей, мол, иди работать или учиться. Я смогла обеспечить ее квартирой, больше все равно ничем помочь не могу. К тому же, кто знает, может, она где-то работает.

Да, это ужасно, но я не спрашиваю ее об этом. Если она захочет, сама расскажет, мол, вот, мама, я учусь или работаю где-то там, что у меня все хорошо. Но я же сужу по видео, по которому мы с ней общаемся. Я вижу, что она находится в нашей квартире, и, насколько это возможно, пытаюсь разглядеть, в порядке ли все. Заметила, что Света шторы поменяла, что окна везде пластиковые. Что сама Света хорошо одета, что зубы у нее все целые, значит, следит за своим здоровьем. Улыбается во весь рот! Не худая и не бледная. Она у меня высокая, стройная девушка, румянец во всю щеку. Макияж приятный такой, не вульгарный. Речь у нее правильная. Когда пишет мне сообщения, вижу, что человек она грамотный. Мне не стыдно за нее.

Думаете, я не спрашивала себя, откуда у нее деньги? На что она живет? Пыталась, но вразумительного ответа не получала. Светлана всегда отвечала мне: «Ма, все нормально, не переживай». И переводила разговор на меня, задавала вопросы, интересовалась, все ли у меня в порядке со здоровьем, не нужны ли деньги на обследования, лекарства. Она заботится обо мне. Деньги…

Именно об этом и спрашивал меня следователь. На какие средства живет моя дочь. Ну я и ответила, что, мол, я ей присылаю. Ну что еще она работает где-то. Врать вот так прямо в глаза ему я не стала, у меня не получилось бы. Сергей, к примеру, всегда знает, когда я вру. Даже в мелочах.

«Ты не умеешь врать, Томка», — говорит он мне. А представителям закона вообще врать опасно. Если врешь, значит, что-то скрываешь.

— Понимаете, — ответила я следователю, — я не знаю, где точно она работает. Я же, получается, бросила ее. А потому как бы не имею права спрашивать ее, где она берет деньги…

Следователь очень удивился, что-то хмыкнул. Он не понял меня. Да я и сама себя не всегда понимаю. Но главное, что я его не обманула. Конечно, я отправляю ей деньги, но этого явно недостаточно. Думаю, она где-то подрабатывает. Образования у ее никакого профессионального нет, но гнать ее куда-то учиться я тоже не могу… Проштрафилась я перед ней, понимаете?

Взяла, да и рассказала ему историю о том, как моя сестра Ольга чуть ли не выжила Светлану из квартиры, как не давала ей деньги, которые я ей присылала, как приводила мужиков к нам домой, а свою квартиру сдавала.

Грязненькая такая история получилась. Слава богу, сейчас Ольги там нет, Светка ее выставила, выгнала. И правильно сделала. Тогда я и поняла, что моя дочь выросла и может постоять за себя.

Знаете, когда у девушки есть в Москве свое жилье, это уже полдела. Думаю, у нее парень завелся. Вот он ей и покупает помаду да духи. Может, денег подкидывает.

Об этом я тоже сказала следователю. А потом вдруг я спохватилась и подумала: а с чего это он вообще расспрашивает меня о Светке? Это, знаете, как говорится, «на воре и шапка горит», вот так и я. Знаю ведь, что виновата перед дочерью, а потому визит следователя связала именно с ней, с ее положением, подумала, может, она пожаловалась на меня кому-то.

Но потом меня в пот бросило: какая еще жалоба?! И как только такое в голову залезло? Может, ее обидел кто? Может, она в больнице лежит? Все-таки следователь!

Я чуть за воротник следователя не схватила, чтобы он объяснил, зачем пришел. И вот тогда я узнала и с облегчением вздохнула: Танька пропала. «Футы-нуты, ножки гнуты!» Напугал сначала, а потом только сказал, что дело не в Светлане.

Я даже осмелела. И чего это вы меня тогда расспрашиваете, когда я живу за много тысяч километров от Москвы? Вы что же это, думаете, что я здесь, у себя в общаге, Таньку прячу?

Оказывается, не в этом дело было. Их интересует, откуда у Таньки деньги были, может, Светка рассказывала мне чего. А я почем знаю? Да чтобы Светлана рассказала о своей Блу плохо? Да никогда в жизни!

И тут у меня словно пауки на голове зашевелились: а почему Света мне-то ничего не рассказала, что Блу пропала? Как так? Ну да, она была грустная, когда мы недавно с ней разговаривали, но ни словом не обмолвилась. Просто сказала, что настроение плохое, потому что дождь идет.

Оказывается, у нее подружка пропала! И следователи ищут ее, думают, куда бы она могла подеваться. Значит, выяснилось, что у Таньки откуда-то деньги были. То, что не Вероника ей давала деньги, это точно. Вероника эта больше собой занята да своей Катькой. У нас есть общие знакомые, мне рассказывали, как она окрутила красивого парня, как женила на себе, как дочку от него родила. С одной стороны, все же понятно, для женщины выйти замуж — это нормальное такое желание. Я бы вот тоже хотела, чтобы Сергей женился на мне, даже не то что мне статус хочется замужней женщины, нет, просто когда мужчина долгое время не женится на женщине, значит, он в ней не уверен, не доверяет ей, может, надеется на новую встречу и новую женщину… А это, скажу я вам, сильно угнетает. А вот Вероника вышла замуж, создала