Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

– невозможны, что было связано с целым комплексом причин, преимущественно материального и административного характера. Можно было бы сказать, что в университетах всегда было что изменить к лучшему, однако самым главным, чего не хватало высшей школе на рубеже веков, была стабильность.

Глава 3. Не экзаменом единым: экзамены вступительные, переводные и итоговые

Говоря о поступлении в университеты, как, впрочем, и о прохождении курса, и о его окончании, необходимо учитывать, что для всех факультетов, за исключением медицинского (в некоторых аспектах), порядок приема в студенты, обучения и получения диплома был одинаков. Отличия были связаны исключительно с периодом действия того или иного устава и правил, поэтому абитуриенты и студенты начала XIX в. отличались от абитуриентов середины и конца века. То же самое касается и механизма проведения ежегодных и итоговых экзаменов, который менялся с течением времени. Привычная система поступления в университет, прохождения курса и сдачи итоговых экзаменов сложилась только к 1830‑м гг. Первоначально не существовало никаких узаконений относительно экзаменов в университетах, кроме уставов, которые регламентировали поступление в университет. Так, устав 1804 г. предписывал будущим студентам представить Правлению свидетельство о поведении, прилежании и успехах в науках. Если они не обучались в гимназии, то должны были выдержать испытания «в языках и начальных основаниях нужных наук»[372].

О предварительном испытании, без указания предметов, говорят и устав[373] Виленского университета 1803 г., и «Правила для учащихся Дерптского университета», где подчеркивается, что предварительный искус (tentamen) проводит декан философского отделения[374]. Однако в действительности, в связи с нехваткой студентов, экзамены были скорее формальностью, а в университет зачисляли еще подростками, особенно это касалось детей дворян. А. Ю. Андреев приводит воспоминания В. И. Лыкошина, поступившего в Московский университет в 1805 г.: «В назначенный день съехались к нам к обеду Профессора: Гейм, Баузе, Рейнгард, Маттеи и три или четыре других <…>. За десертом и распивая кофе профессора были так любезны, что предложили Моберу (гувернеру Лыкошиных) сделать нам несколько вопросов; помню, что я довольно удачно отвечал, кто был Александр Македонский и как именуется столица Франции и т. п. Но брат Александр при первом сделанном ему вопросе заплакал. Этим кончился экзамен, по которому приняты мы были студентами, с правом носить шпагу; мне было 13, а брату 11 лет»[375].

Т. Ф. Степанов, поступавший в Харьковский университет в 1815 г., впоследствии вспоминал: «В это время экзамены для поступления были слабые, – больше частью они состояли в испытании знания латинского языка и умения сочинять»[376]. В начале XIX в. не существовало различий в перечне вступительных экзаменов в связи с факультетом, так как чаще всего абитуриенты зачислялись на подготовительный первый курс, где изучали одни и те же предметы.

И. И. Боровиковский, учившийся в Харькове в начале 1820‑х гг., писал, что весь приемный экзамен «состоял в переводе двух строчек с латинского»[377]. Следует сказать, что знание латыни было обязательно, так как многие профессора-иностранцы читали лекции на этом языке, а его незнание означало непонимание того, что говорит профессор, поэтому, например, в Московском университете обращали внимание экзаменаторов именно на знание будущими студентами латыни[378], особо оговорено знание латинского и в правилах для допущения к слушанию лекций в Петербургском университете от 1820 г.[379]

Мало отличался порядок приема вступительных экзаменов от описанного выше и в Казанском университете даже в начале 1830‑х гг., о чем свидетельствовал его бывший студент Н. И. Мамаев: «Итак, экзамены мои кончились, и я поступил в университет, чего в то время легко было достигнуть, так как вступительные экзамены были более снисходительны, чем строги»[380].

В Казани в начале XIX в. в молодой университет автоматически зачислили почти всех учеников старшего класса Казанской гимназии, поэтому в Казанском университете появилось деление студентов на младших, зачисленных из гимназии, и старших, поступивших непосредственно в университет. Относительно Харьковского университета известно, что «окончившие гимназию принимались сначала без экзамена; остальные подвергались предварительному испытанию в особом комитете. Впрочем, несколько позже вступительному экзамену стали подвергать и окончивших гимназии»[381].

Как указывал Д. И. Багалей, «главным образом от них требовались – знание русской грамматики, географии, истории, а также начал логики и метафизики; затем достаточные сведения они должны были обнаружить по латинскому и по одному из новых языков (французскому или немецкому)»[382]. Это был стандартный список предметов, в которых экзаменовали при поступлении. В качестве примера можно привести ведомости абитуриентов физико-математического факультета Казанского университета за 1824 г.: «Сентября 10 дня 1824 года в физико-математическом отделении учинено было испытание просящимся в студенты по сему отделению Николаю Панютину и Федору Лакрееву-Панову, в присутствии ректора университета, декана и всех членов физико-математического отделения, при чем присутствовали для испытания: преподаватель Богословия, гг. профессоры Городчининов, Сергеев, Булыгин и адъюнкт Полиновский…»[383] Абитуриенты экзаменовались в богословии, логике, естественной истории, математике, латыни, истории и географии.

В первые годы XIX в. также не существовало никаких узаконений, регламентирующих шкалу оценок в университетах, и профессора пользовались различными оттенками, например «хорош», «очень хорош», «довольно хорош». Лишь в 1819 г. появилось «Начертание подробнейших правил, касательно испытаний таких учебных заведениях, коих воспитанники при выпуске имеют право на получение классного чина», которое было составлено на основании VIII статьи указа от 14 февраля 1818 г. – «О высочайшем даровании преимуществ пансионам Московского университета и Главного педагогического института»[384]. Согласно этому «Начертанию» были приняты «четыре различные степени успехов, кои определяются баллами, означенными цифрами 1, 2, 3, 4»[385]. Таким образом, в университетах появилась унифицированная четырехбалльная шкала оценок, которая применялась до введения шестибалльной шкалы после 1835 г. Но профессора все равно пользовались расширенной шкалой отметок, используя как знаки плюса и минуса, так и дробь ½ и даже отметку «0»[386].

Этот год, 1819‑й, был также отмечен появлением одного из знаковых документов – «Положения о присуждении ученых степеней», с которым связано внедрение курсовой системы обучения в российских университетах[387], окончательно оформившейся с принятием устава 1835 г., так как именно «Положение» вводило звание действительного студента, предполагавшее экзамены для всех оканчивающих университет, а не только для претендовавших на степень кандидата.

До этого университеты руководствовались «Предварительными правилами народного просвещения» 1803 г., § 26, которые давали возможность студентам по окончании университета получать низший чин XIV класса. До принятия «Положения» нередки были случаи выхода из университета до окончания срока[388] для поступления на службу. О том, что с