Атомный век Игоря Курчатова - Александр Анатольевич Цыганов

длительный ремонт «Максима Горького» пришлось самим затопить подорвавшийся на том же немецком минном заграждении эсминец «Гневный». А когда на следующий день от магнитных же мин погиб головной базовый тральщик Т-208 «Шкив», к А.Ф. Иоффе прибежали перекушенные начальством пополам флотские штабные с одним лишь пылающим вопросом: «Где?!»

Где – что?

ЛФТИ в лице профессора Александрова с его лабораторией начал работать над технологией размагничивания кораблей ещё в 1936 году.

Анатолиус вздыхал потом в Севастополе, когда они вели доверительные разговоры с Курчатовым у костерка на берегу Стрелецкой бухты: мол, сам принцип спасения судов от подрывов на магнитных минах отработали за две недели. А потом почти пять лет внедряли его в практику флота. Но до войны так и не внедрили: окончательный акт приёмки технологии был подписан… 18 июня 1941 года!

А теперь что – где? Где – потерянные пять лет? Кои вы теперь хотите нагнать за пять дней?

Да, моряки хотели за пять дней. И как раз на пятый день после первых потерь от немецких магнитных мин (а потери были и в Севастополе, где за первую неделю войны подорвалось пять кораблей), 27 июня, издали приказ о создании Балтийской и Черноморской бригад Научно-технического комитета РККФ и ЛФТИ.

Вот Абрам Фёдорович и посоветовал Курчатову присоединиться к группе Александрова. Ибо влиться туда и вполне компетентно там поработать Игорь Васильевич мог без дополнительной подготовки – в ЛФТИ друг от друга своих работ никто не скрывал. Особой секретности – особенно с грифом – на учёных никто не налагал, да и на физтеховских семинарах эти работы обсуждались. А во-вторых, Курчатов с Александровым и в самом деле приятельствовали. Пусть к теме атома Анатоль оказался равнодушен или близко к тому, но изначальная их взаимная симпатия оттого никуда не пропала.

В первые дни основные работы в Кронштадте и Таллине начала вести вся группа Александрова. Её сил, понятно, не хватало. Так что, когда к Анатолию Петровичу, уже разрывавшемуся в роли координатора всех работ, подошёл Курчатов и, не чинясь, предложил свои силы и свою помощь, тот эту помощь принял не просто с благодарностью, а с энтузиазмом. Тем более что пришёл тот не один, а со своими сотрудниками-ядерщиками: Борисом Джелеповым, Леонидом Немёновым, Абрамом Алихановым, Германом Щепкиным… В общей сложности собралась целая научная бригада численностью около 80 человек.

Пропуск И.В. Курчатова в Севастополь и Кронштадт

В дальнейшем она была разбита на несколько бригад, по флотам. На Балтике работы по размагничиванию продолжили В.М. Тучкевич, Б.М. Докукин и дочь директора ЛФТИ В.А. Иоффе. На Северный флот поехали B.Р. Регель и М.М. Бредов, а там к ним присоединился Г.Я. Щепкин. В Севастополь же отправились П.Г. Степанов, Ю.С. Лазуркин, Е.Е. Лысенко, К.К. Щербо и А.Р. Регель.

Разослав своих людей по флотам (включая и Тихоокеанский) и закончив все необходимые работы по размагничиванию кораблей Балтфлота в Кронштадте, 8 августа Александров с Курчатовым отправились через Москву в Севастополь. На помощь Черноморской бригаде НТК и ЛФТИ.

В июле – августе 1941 года Севастополь не был ещё прифронтовым городом: Красная армия пока ещё вела – и небезуспешно – оборонительные бои в Молдавии. Но вот вражеские самолёты с аэродромов Румынии уже развернули бомбовый террор над главной базой Черноморского флота. И немалую часть немецких «подарочков» составляли донные магнитные мины модели LMB. Лётчики из второй группы четвёртой боевой эскадры люфтваффе (II/KG4) «высеяли» в районе Севастополя больше 120 неконтактных мин LMB только за первый месяц войны.

Группа учёных и инженеров, которую от флота возглавил инженер-капитан 3-го ранга из Управления кораблестроения ВМФ И.В. Климов, показавший себя умным и незашоренным руководителем, работала на кораблях круглосуточно. Но наиболее интенсивно ночью, в условиях затемнения, зачастую – под налётами фашистской авиации. Иначе и нельзя было: те выходили на боевые задания регулярно, оборудовать защитными устройствами «системы ЛФТИ» оставалось только при недолгих стоянках в базе между походами.

Немудрено, что поначалу приходилось делать всё наспех. Понятно: моряки ведут боевую работу, им надо выходить в море, значит, первым делом обеспечить надобно хотя бы начальную защиту их кораблей. Ставили пока «времянки», закрепляя их по наружному борту. Закрывали их П-образными профилями из железа, этакими желобами, закрываемыми крышками. Желоба и крышки на них крепили металлическими винтами.

При 7–8‐балльном шторме эти кабели волною подчас срывало, но это было ещё полбеды. Бедой было, когда кабели повреждало осколками от вражеских авиабомб или при швартовке кораблей к стенке и их надо было менять. А крепёжные метизы под действием морской воды быстро ржавеют. Их уже не отвинтишь, когда нужно вскрыть жёлоб. Значит, что? Значит, матросик берёт зубило и рубит приржавевшие крепления.

Зубило, ночь и матрос – что будет? Именно: повреждение кабеля.

Для поиска выхода устроили целый мозговой штурм. Нашли, хоть моряки поначалу и морщились от неэстетичности: стали крепить конструкцию не винтами, а вязальной проволокой.

Да, но это – работало! Буквально за дни защитой были обеспечены черноморские крейсеры «Красный Кавказ», «Червона Украина» и лидер «Ташкент». Ещё через короткое время системы размагничивания поставили на эсминцы, тральщики. Потом – на другие корабли и суда. И ни один корабль не погиб более от магнитной мины!

Вот в какой лаборатории до этого додумаешься? Нет, только когда практика по лбу настучит…

Очень быстро противник уяснил, что против него работают чьи-то умные мозги: после нескольких подрывов кораблей в первые дни новые потери у русских германские наблюдатели фиксировать перестали.

То же было и на Балтике.

С ответом сумрачный германский гений не умедлил. Через непродолжительное время обнаружилось, что в арсенале врага появились новые разновидности магнитных мин, с повышенной чувствительностью магнитных замыкателей. При исследовании одной из таких, удачно упавшей на мелкое место и разоружённой едва ли не чудом, – а немцы были не дураки и предусматривали самоуничтожение мины при извлечении её на поверхность, – обнаружилось, что «чуткость» взрывателя увеличена в десять раз!

В чём-то моряки были правы: корабль в кабелях после размагничивания…

[Из открытых источников]

Дополняли его также доустановленные акустические взрыватели, реагировавшие на звук винтов проходящего корабля. А также фотоэлектрические элементы, которые активировали подрыв при попадании света внутрь корпуса мины (это когда её всё же извлекали и начинали разбирать). И другие ловушками.

Заплатив за это знание цену кровью – были подрывы при попытках разминирования новых вражеских «подарков», – моряки пришли с ним к учёным. И вновь началось соревнование разумов…

Ещё проблема: а как быть с кораблями, которые не обмотаешь кабелем, – прежде всего с подводными лодками?

Думали об этом с Анатолем. Вспоминали, как 15 августа 1941 года приехавшие в Севастополь для обмена опытом англичане показывали свой вариант размагничивания безобмоточным методом. Не очень убедительно – ибо на следующий день остаточное магнитное