Глина и кости. Судебная художница о черепах, убийствах и работе в ФБР - Элизабет Бэйли

Нет, я не знала. Это было немыслимо.

– Единственный череп в моем доме – тот, что муж подарил мне на Рождество, и он пластмассовый. Я могла сказать ей об этом.

– Ладно, не волнуйся, мне просто надо было убедиться.

Если порой вам кажется, что сотрудники ФБР на интервью выглядят неживыми и похожими на роботов, то теперь вы знаете почему. Сложно вести себя непринужденно, когда изо всех сил следишь за каждым своим словом. Нам всегда надо быть настороже, чтобы наши слова не восприняли неправильно и не вырвали из контекста. В тот раз кризис удалось предотвратить благодаря политике ФБР.

Кэрол должна была присутствовать вместе со мной на интервью для «Дейтлайн», так что она прислала мне примерные вопросы. Пока мы разговаривали, у меня в голове кое-что сопоставилось.

– Погоди, это тот череп из Аризоны? У женщины были короткие вьющиеся волосы?

– Откуда ты знаешь?

– Хотела бы я сказать, что я гений, но на самом деле большинство судебных художников следят за делами друг друга. Мы ставим Гугл-алерт на черепа и неопознанные останки. Я помню большинство из них, а этот случай особенно, потому что знаю художника.

Кэрол спросила:

– Тогда зачем этому парню переделывать портрет?

– Потому что большинство людей не понимают, как работает лицевая аппроксимация. Ту скульптуру сделали всего два года назад, просто нужный человек еще ее не увидел. Если у нее не было семьи или близких друзей, нужного человека может вообще не быть. Может, ее никогда не опознают – тут ничего не поделаешь.

– Надо же, как печально, – сказала Кэрол. – Я понятия не имела.

– Можно мне воспользоваться твоим компьютером? Я посмотрю тот случай, ладно?

Найти его оказалось минутным делом.

– Прошу, Кэрол, не заставляй меня его переделывать. Понимаю, ФБР хочется поучаствовать в «Дейтлайн», но только не с этим случаем. Я бы здесь ничего не стала менять.

– Нет, конечно, мы не станем. Боже, спасибо тебе. Могло выйти ужасно неловко.

Я вернулась к себе в офис, скрипя зубами. Всего этого можно было избежать, если бы Гарри поподробнее расспросил заказчика о деле, прежде чем за него браться. Как, собственно, и должен был.

Когда какой-то правоохранительный орган обращается к нам за лицевой аппроксимацией, мы должны задать некоторые вопросы, и первый из них: «По этому черепу уже делалась аппроксимация ранее?» Все дело в том, что ФБР не занимается переделками чужих работ. Это также касается ДНК и отпечатков пальцев, потому что, если дело попадет в суд, адвокат защиты может выразить протест: полиция, мол, «перепробовала разные способы», чтобы получить нужные ей результаты.

Единственный вариант, при котором мы соглашаемся на переделку, – если появляются убедительные основания считать, что по делу открылись новые обстоятельства. Например, если художник делал двухмерный портрет пятнадцать лет назад, можно выдвинуть аргумент, что современные 3D-технологии гораздо точнее или привлекают больше внимания общественности, что может привести к опознанию. Бывали также случаи, когда анализ ДНК показывал, что останки принадлежат женщине, а не мужчине, как предполагалось ранее. Тогда аппроксимацию, безусловно, следует переделать.

Было достаточно плохо, что Кэрол пришлось звонить заказчику и отказываться от дела, но оставался еще и вопрос с черепом: Гарри уже велел отправлять его нам, поэтому в этот самый момент его везли в Куантико.

Весь тот эпизод, затраты времени и ресурсов стали казаться еще более вопиющими в свете того, что произошло на следующий день.

Прежде чем вы перейдете к чтению следующей части, я очень вам советую налить себе бокальчик вина (или другого напитка по вашему выбору) и отбросить неверие, потому что то, что произошло дальше, было настолько безумным, настолько невероятным, что, казалось, не могло произойти в профессиональной сфере – тем более в ФБР. Но это произошло. В тот момент в кабинете присутствовал третий человек, а снаружи находился полный офис людей, которые все слышали, и впоследствии в трех подписанных официальных заявлениях подтверждалось: «Да, все произошло, как говорит Лиза, и я заверяю это своей подписью».

Как часто начинаются подобные кошмарные истории, у меня зазвонил телефон, и звонок оказался от Гарри.

– Сейчас же зайди ко мне в кабинет. И позови Уэйда.

Когда мы вошли, он уже был на взводе. Мы с Уэйдом переглянулись, не понимая, что происходит. Обычно Гарри приглашал на подмогу Фрэнка, но в тот день Фрэнка не было в офисе, а Гарри не терпелось скорее меня унизить.

Крутнувшись передо мной на своем кресле, как детектив во второсортном триллере, он спросил:

– Почему Кэрол говорила вчера с тобой, а не со мной? Я – твой начальник.

О-о, когда он напоминает нам, что он – начальник, ничего хорошего не жди.

Я осторожно ответила:

– Не знаю. Я получила от нее сообщение зайти и зашла.

– Но почему она вызвала тебя?

– Гарри, я не знаю. Она оставила сообщение зайти к ней как можно скорее, и я подчинилась.

– Но я все равно не понимаю, почему она вызвала тебя, а не меня. Она должна обращаться ко мне! Я начальник!

Он распалялся и говорил все громче.

– Я понимаю, но она – агент. Она на особом положении.

– Но начальник здесь я, а не ты. Она должна была позвонить мне, – рявкнул он. – Почему не позвонила?

Я старалась не показывать своего раздражения от смехотворности этой перепалки, поэтому пожала плечами и сказала:

– Честно, я не понимаю, что отвечать. Я не знаю.

– В каком смысле ты не знаешь? Может, ты просто не хочешь знать?

Что это вообще означает? Я замолчала, потому что отвечать ему было утомительно и бессмысленно. Кирпичная стена и то реагирует лучше.

– Ответь мне, почему она позвонила тебе, а не мне?

– Гарри, я не знаю, что еще ты хочешь услышать. Ты задал мне вопрос, и я ответила. Я не знаю, почему она позвонила мне, а не тебе.

Гарри поцокал языком и заявил:

– Нечего долбить одно и то же. Ты продолжаешь повторять все снова и снова. Нечего повторяться!

– Но ты продолжаешь задавать мне один и тот же вопрос, поэтому и ответ такой же. Может, тебе лучше спросить Кэрол, почему так вышло? Я лично понятия не имею.

Мне было ясно, что он напрашивается на скандал и делает все, чтобы вызвать меня на конфронтацию. Наше хождение по кругу продолжалось уже добрых минут пять, и я устала от попыток достучаться до него. Это не имело смысла – он вызвал меня исключительно для того, чтобы излить на