Путешествие в пушкинский Петербург - Аркадий Моисеевич Гордин

В нескольких минутах ходьбы от Большого гостиного двора и Невского проспекта по Большой Садовой находились Щукин и Апраксин дворы.

В 260 лавках и лавочках Щукина двора торговали всем на свете, начиная от изделий из серебра и кончая певчими птицами. Здесь можно было купить шерстяные и льняные ткани, свечи, разную посуду, обувь, одежду, иголки, нитки, ленты, травы и семена, фрукты, грибы, а также картины и гравюры.

В Апраксином дворе, где было также более 200 лавок, торговали платьем, обувью, холстами, кожами, железом, новой и подержанной мебелью. Там же внутри был «толкучий» рынок, где производилась «мелочная продажа разного платья и разных вещей, составляющих потребность простолюдья».

Роскошные магазины на Невском проспекте почти все содержали иностранцы. Английский магазин, Итальянский, Голландский… Вывески пестрели иностранными фамилиями. Магазин лучших в городе шляп Циммермана, магазин отличных ситцев русского изделия Битенпажа, старейший в Петербурге косметический магазин Герке, магазин мужского платья Едера… «Прелестные галстуки можно найти в Итальянском магазине у Аничкова моста. Кстати об Итальянском магазине: знают ли наши читательницы и читатели, что французские перчатки, особенно лучших сортов, например, дамские с розетками и мужские механические, скоро вздорожают! Это, верно, потому, что на них положены большие пошлины. Советуем запастись ими и уверяем наших читателей, что нигде не найдут их лучше и дешевле, как в том же Итальянском магазине». Так усердствовала «Северная пчела». А в «Письмах провинциалки из столицы» можно было прочесть настоящий панегирик Английскому магазину Никольса и Плинке, который находился на углу Невского проспекта и Большой Морской. Это был первый в Петербурге универсальный магазин. «Английский магазин есть столица всех магазинов. Не знаю, почему он называется Английским, ибо в нем продаются русские, французские, немецкие и всякие товары, бриллианты и глиняная посуда, золото, серебро, бронза, сталь, железо, посуда, всевозможные ткани для женских уборов и платья, все принадлежности дамского и мужского туалета, и… вместе с духами, помадою и кружевами, вино, ликеры, горчица и даже салат в банках… Тут охотничье ружье, там хрусталь, тут кисея, ситцы, там шелковые ткани, здесь мужские шляпы, там дамские италианские; здесь кожаные чемоданы, ковры, тут бриллиантовые вещи и ордена, там иголки, здесь готовые платья, плащи, шинели… Непостижимое дело! Мне кажется, что этот магазин должен называться не Английским, а универсальным».

По мнению «провинциалки», магазины выгодно отличались от гостинодворских лавок: «В магазинах… никто тебя не беспокоит. Товары лежат: смотри, любуйся, хочешь – купи, не хочешь – сядь и отдохни… Здесь не торгуются в магазинах: сказано слово – и должно платить… Впрочем, купцы в магазинах такие вежливые, услужливые, так хорошо одеты и, кажется, такие образованные, что торговаться право стыдно».

«Высшее общество» покупало в магазинах. Возле них останавливались кареты, из которых выходили нарядные дамы. Сюда спешили светские франты. 8 марта 1819 года офицер лейб-гвардии Гусарского полка Василий Олсуфьев записал в своем дневнике: «Погода прекрасная. Обедал у Чаадаева, где был Пушкин; много говорили; он нам читал свои сочинения. Потом я с Чаадаевым пошел пешком, заходил в Английский магазин».

В 1830-е годы в магазинах на Невском проспекте можно было встретить молодую красавицу, которая, близоруко щурясь, рассматривала товары, – Наталья Николаевна Пушкина охотно посещала модные магазины. Несмотря на стесненные обстоятельства, Пушкину приходилось тратить много денег на наряды жены. Так, в январе 1837 года он заплатил только за головные уборы Натальи Николаевны в модный магазин Мальпар 411 рублей. В Английский магазин Пушкин остался должен 2015 рублей 12 копеек. В счете среди прочего значилось: 9 аршин шелковой материи – 58 рублей 50 копеек, 16 аршин гро-грена – 104 рубля, 44 аршина гро-грена – 264 рубля, 31/2 аршина бархата – 70 рублей, платок – 40 рублей, пара серег – 110 рублей, браслет – 150 рублей, пряжка – 150 рублей и т. п. Опека, учрежденная над детьми и имуществом Пушкина после смерти поэта, заплатила его долги и Английскому магазину.

Как свидетельствует статистика, жизнь в Петербурге с каждым десятилетием дорожала. Бумажный ассигнационный рубль резко падал в цене, стоимость товаров, и прежде всего предметов первой необходимости, повышалась. С 1804 по 1836 год цена на ржаную муку возросла более чем в три раза, на пшеничную – более чем в два, на мясо – почти что втрое. Положение рабочих казенных заводов, мелких чиновников, разночинцев-учителей, всякого рода «отставных» и вдов, живущих на мизерную пенсию, было бедственное, так как размеры жалованья, пособий, установленные еще в начале века, не менялись.

Я не богат, в том нет сомненья,

И у Параши нет именья,

Ну что ж? какое дело нам,

Ужели только богачам

Жениться можно? я устрою

Себе смиренный уголок,

Кровать, два стула; щей горшок

Да сам большой; чего мне боле? —

так в черновиках «Медного всадника» изобразил Пушкин радужные мечтания своего героя Евгения, которому приходится жить на мизерное чиновничье жалованье.

Но даже собственный «смиренный уголок» и «щей горшок» были доступны далеко не каждому обитателю Петербурга. Столицу наполняли тысячи нищих. В 1814 году тогдашний министр полиции генерал С. К. Вязмитинов предписал городским властям очистить Петербург от «просящих милостыню» казенных и помещичьих крестьян и дворовых. Из этого предписания также явствовало, что просили подаяние даже отставные штаб- и обер-офицеры. Количество нищих в Петербурге росло. Ранним утром на улицах города, писал в «Панораме Санкт-Петербурга» А. Башуцкий, «появляются люди в черных ветхих салопах, дурных кафтанах, заплатанных шубах; они робко, как тени, тянутся под стенами, заходят за углы домов, заглядывают в окна нижних ярусов и, жалобно сгибаясь, останавливаются у запертых еще дверей лавок и магазинов, дожидаясь их открытия. Это нищие… Спросите, где спали эти люди, так рано встающие? Может, в каком-нибудь отдаленном переулке под дождем и ветром, за углом забора, в сыром подвале… До обедни они будут бродить из лавки в лавку, кланяясь в каждой; в русских сиделец безмолвно подаст им во имя Христа грош; в иностранных, из двадцати в одной, им дадут его, в других же скажут: Бог даст, пошел».

Жалким бездомным нищим кончает свою жизнь пушкинский Евгений.

…Весь день бродил пешком,

А спал на пристани; питался

В окошко поданным куском.

Одежда ветхая на нем

Рвалась и тлела…

(«Медный всадник»)

Покупательная способность простого народа была крайне низка. Один из полицейских агентов доносил начальству: «Всеобщая безденежность, нищета у многих и у некоторых совершенная невозможность существования имеет свою опасность. Голодный превращается в зверя и не имеет никаких способов к пропитанию; неимущие могут решиться резать и грабить тех, кои