Лаванда и старинные кружева - Миртл Рид

и снова повторял одни и те же слова: «Эбби… Мэри… Мэри… Эбби… она… Мэри», а один раз сказал: «Мама». Мою маму звали Эбби. Ужасный сон, – продолжил он. – Не могу его понять. Я что-то должен сделать, но не знаю, что именно. Мертвые отдали приказ, и мне надлежит искупить какую-то вину. Проснувшись утром, я сперва решил, что это просто сон, но нет, он реален. Такое чувство, что только в нем я находился в настоящем мире, а все, что здесь… наша любовь, счастье и ты – лишь приснились. Это невыносимо, Рут!

Карл вздрогнул, и она попыталась его успокоить, хотя самой себе казалась застывшей мраморной статуей, с трудом способной шевелить губами.

– Не терзайся, милый, ты просто видел сон. Порой они бывают настолько яркими, что преследуют не один день и, как ты и сказал, кажутся реальнее, чем окружающий мир. Я понимаю твои чувства. Все это неприятно, но ничего не поделать. Отсюда ощущение беспомощности. События дня мы по большей части способны контролировать, однако ночью, когда тело спит, разум вытаскивает на свет давно забытые воспоминания, лихорадочные фантазии, которые кажутся настоящими, а потому влекут за собой множество неприятностей, придают большую значимость самым обыденным вещам и переворачивают жизнь с ног на голову. И что хуже всего, остаются в памяти.

– Я кое-чего не понимаю, Рут, как ни стараюсь, – признался Карл. – Конечно, разумно предположить, что это лишь сон, который можно объяснить естественными причинами, однако мне нечасто снятся сны.

– А мне каждую ночь. Иногда что-то дурацкое, порой же настолько яркое и реальное, что потом я не могу забыть эти сны несколько недель. Но мы же не настолько глупые, чтобы в них верить?

– Надеюсь, нет, – с сомнением ответил Карл.

– Давай немного прогуляемся и забудем об этом.

Потом Рут рассказала о переменах, произошедших с мисс Эйнсли, которая осталась бесцельно сидеть у окна.

– Лучше мне не уходить надолго, – заключила она. – Вдруг ей что-то понадобится.

– Не стану вести себя как эгоист, Рут, поэтому давай возвращаться. Жаль, что мисс Эйнсли приболела.

– Она заявила, что «просто устала», но по ее виду так не скажешь. Похоже, ее тяготит чье-либо общество, но, если хочешь, посиди днем в саду, пока я буду порхать туда-сюда, как прилежная бабочка. Только что прислали несколько новых книг; я оставлю их для тебя в беседке.

– Хорошо, любимая, но если я могу чем-то помочь, только скажи.

Когда они приблизились к дому, из калитки торопливо вышел невысокий проворный мужчина и направился в сторону деревни.

– Кто это? – поинтересовался Уинфилд.

– Понятия не имею. Наверное, что-то принес. Надеюсь, ей лучше.

Мисс Эйнсли уже больше походила на себя; она, как обычно, передвигалась по дому, вытирая пыль и наводя порядок в комнатах. На обед пожарила курицу для Рут, но сама лишь выпила чашку чая.

– Нет, дорогая, – ответила она на вопрос встревоженной Рут, – со мной все хорошо. Не волнуйся.

– У вас что-нибудь болит, мисс Эйнсли?

– Нет, конечно, глупышка. – Она попыталась выдавить улыбку, но побелевшие губы предательски задрожали.

После обеда мисс Эйнсли пожаловалась на холод. Рут разожгла огонь в камине и подтащила к нему любимое кресло хозяйки. Закутав плечи шалью, мисс Эйнсли откинулась на спинку.

– Теперь мне удобно, дорогая, – сонно проговорила она. – Наверное, я засну.

Рут сидела рядом, делая вид, что читает, но на самом деле внимательно наблюдала за своей подругой, которая вскоре задышала ровно и глубоко – значит, в самом деле уснула. Тогда она вышла в сад, где в беседке уже сидел Уинфилд.

– Как наш пациент? – спросила Рут, легко целуя его в лоб.

– Все хорошо, милая, – ответил он, усаживая ее рядом с собой. – Сгораю со стыда за то, что вел себя так глупо.

Время от времени Рут наведывалась в дом, но мисс Эйнсли по-прежнему крепко спала. Она проснулась лишь после шести и с удивлением потерла глаза:

– Я долго проспала, Рут?

– Весь день, мисс Эйнсли. Вам уже лучше?

– Кажется, да. Ночью я плохо спала, однако уже много лет не дремала днем.

Рут пригласила Карла на ужин и заставила обоих сидеть спокойно, пока сама готовила нечто простое. По словам Уинфилда, получилось «удивительно вкусно». Он вновь стал самим собой, однако мисс Эйнсли, хотя и пыталась вести себя как прежде, сильно изменилась.

Карл помог Рут вымыть посуду, заявив, что пора бы ему к этому привыкать, а после рано ушел домой, поскольку начал клевать носом.

– Со мной все хорошо, – заверил он Рут, поцеловав ее на прощанье. – А ты – самая милая девушка на свете. Спокойной ночи, любимая.

Землю затянул промозглый туман, и Рут подкинула в камин сосновые ветки. Свет они не зажигали. Мисс Эйнсли подперла голову рукой; Рут краем глаза за ней наблюдала. Время от времени они заговаривали, но не обсуждали ничего серьезного, обмениваясь просто банальными фразами.

Когда прибыл последний поезд, мисс Эйнсли посмотрела на серебряный подсвечник, стоящий на каминной полке, и вздохнула.

– Зажечь свет в окне? – предложила Рут.

Мисс Эйнсли долго молчала, но потом печально ответила:

– Нет, дорогая. С этим навсегда покончено.

Она попыталась скрыть страдания, и у Рут мучительно заныло сердце. Вскоре шум поезда затих вдали, огонь в камине начал угасать.

– Рут, – тихо произнесла она, – я ухожу.

– Уходите, мисс Эйнсли? Куда?

– Не знаю, дорогая… куда отправляются все… «в неизведанную страну, из которой доселе не вернулся ни один путешественник». У одних путь долог, у других короток, но в конце концов мы все отправляемся туда – в одиночку.

У Рут бешено забилось сердце, потом внезапно замерло.

– Не надо! – резко крикнула она.

– Я не боюсь, дорогая, и даже несмотря на то, что вы с ним сделали меня очень счастливой, готова уйти, – вздохнула мисс Эйнсли, а потом, немного помолчав, продолжила уже другим тоном: – Сегодня приходил юрист, чтобы составить завещание. У меня есть немного – лишь этот домик, небольшой доход, выплачиваемый раз в полгода, и мои… мои вещи. Все вещи я оставляю тебе, а дом и доход… для него.

Рут тихо заплакала. Мисс Эйнсли подошла к ней и ласково коснулась рукой ее склоненной головы.

– Не плачь, дорогая, – взмолилась она. – Не нужно страдать. Я не боюсь. Я просто засну, а проснусь уже на рассвете бессмертия. Хочу, чтобы вы с ним взяли мои вещи, потому что я люблю вас, всегда любила и буду любить… даже когда все закончится.

Рут подавила рыдания. Мисс Эйнсли придвинула кресло ближе и сжала в ладонях холодную руку девушки. Это сильное и в то же время нежное прикосновение всегда приносило успокоение