«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын

народы, которые «находятся на переднем крае борьбы против двух гегемонистов», то есть против СССР и США[660]. (Интересно, что в таких идеях наблюдается некоторое сходство с позицией скандинавских социал-демократов относительно противостояния «сверхдержавам».)

Доктрина «трех миров» усугубила китайско-советское идеологическое противостояние. Польский ученый В. Наметкевич в статье, опубликованной в 1978 г. в журнале «Проблемы мира и социализма», отметил, что с помощью этой доктрины, «как и прежде, пекинские идеологи стремятся отделить Советский Союз от других социалистических стран, противопоставить эти страны ему», готовят «идеологическую базу… для новых диверсий… в отношении международного коммунистического движения» (в таких заключениях видно влияние концепции «идеологических диверсий», применявшейся в СССР относительно западных идей и пропаганды. — Ф.С.). Наметкевич сделал вывод, что «доктрина “трех миров” имеет явно китаецентристский характер», а Китай выдает себя за «главную силу, борющуюся с империализмом и гегемонизмом»[661]. Это было, разумеется, категорически неприемлемым с советской точки зрения.

Тем не менее Л.И. Брежнев пытался наладить с Китаем отношения, в том числе происходил обмен посланиями с руководством КНР, пришедшим к власти после Мао. К концу правления у Брежнева сложилось впечатление, что ситуация может наладиться[662]. В августе 1982 г. Политбюро ЦК КПСС предложило Китаю начать консультации[663]. В сентябре того же года на заседании Политбюро советский лидер поставил цель «освободить… советско-китайские отношения от ненужной заостренности и предубеждений»[664]. Однако диалог между двумя странами начал восстанавливаться только после смерти Брежнева[665], во времена перестройки.

Не произошло улучшений в отношениях между СССР и Албанией, которая, хотя и разорвала в 1978 г. отношения с Китаем, к «советскому блоку» не примкнула.

В Югославии, по оценке Госдепартамента США, занятая И.Б. Тито негативная позиция по отношению к вводу войск стран-участниц ОВД в ЧехослоdЬакию, дала всему народу «новое чувство общности». Американские эксперты считали, что в 1968 г. советско-югославские отношения «упали до их низшей точки после исключения Тито из Коминформа в 1948 г., тогда как связи с Западом уверенно двинулись вперед». Кроме того, после чехословацких событий в Югославии значительно усилилось влияние либерально настроенной части элиты. В стране был принят закон о привлечении западных инвестиций и усилении частного сектора экономики[666]. В 1969–1970 гг. были восстановлены торговые и дипломатические отношения между Югославией и Китаем[667].

В Югославии была доработана собственная концепция социализма, которая по-прежнему противоречила советской: здесь выдвигали тезис о двух стадиях развития социализма — «этатистско-бюрократической» и «самоуправленческой»[668]. При этом «югославский самоуправленческий социализм» противопоставлялся «этатистскому», сложившемуся в СССР и других странах «соцлагеря». Советские эксперты считали, что такая концепция «неизбежно толкает» Югославию «на путь политической и идеологической борьбы» с другими соцстранами, и эта страна по-прежнему ведет независимую политику, заключающуюся в «балансировании между двумя общественно-экономическими системами» и расширении влияния на страны третьего мира, в итоге чего «извлекает… немалый политический капитал»[669].

Югославы продолжали активно пропагандировать свою систему за рубежом. В частности, ежегодно проводился семинар «Югославский социализм в теории и практике», в котором принимали участие молодые ученые из многих стран. В январе 1970 г. в Амстердаме с участием представителей 13 государств был организован симпозиум «Самоуправляющаяся общественно-политическая система в Югославии». Советские идеологи отмечали, что такая пропаганда «несомненно, дает свои плоды и, в известной мере, способствует популяризации “югославской модели социализма”». Так, профессор Брайтонского университета Ботомар заявил, что югославский опыт в области самоуправления является экспериментом, от которого Запад «может многое ожидать и многому научиться»[670].

Таким образом, после «Пражской весны» 1968 г. в соцстранах не было зафиксировано новых открытых попыток поколебать «идеологические устои». Принятие властями этих стран концепции «развитого социализма» и их согласие с другими идейными новациями, разработанными в СССР, имело «успокаивающий» вид. Однако на самом деле глубинные идейно-политические проблемы в соцстранах не были решены. Концепция «развитого социализма» не смогла заполнить образовавшийся в них «идеологический вакуум» (как и в Советском Союзе). Ситуация в «соцлагере» не только не улучшилась, напротив — в нем нарастали негативные с точки зрения интересов СССР тенденции.

3.2. «Еврокоммунизм», усиление «национализации» и социал-демократизации компартий капстран

Важнейшим отражением советской оценки внешнеполитического и идеологического курса СССР было проведенное в Москве в июне 1969 г. Международное совещание коммунистических и рабочих партий. На пленуме ЦК КПСС, проведенном по результатам этого мероприятия, Л.И. Брежнев заявил о его успехе: «Сам факт проведения совещания, его итоги нанесли сокрушительный удар по измышлениям империалистической пропаганды о “кризисе мирового коммунизма”», «совещание еще раз показало, что КПСС была и остается признанной ведущей силой в коммунистическом движении»[671].

В постановлении, принятом пленумом, было указано, что совещание «явилось большим успехом коммунистического, рабочего и всего освободительного движения», оно «подтвердило правильность линии марксистско-ленинских партий (в первую очередь, КПСС. — Ф.С.) на преодоление возникших разногласий, укрепление единства коммунистического движения». Пленум указал, что во всем мире необходима «последовательная борьба за чистоту марксизма-ленинизма, против ревизионизма, догматизма, национализма». По мнению руководства КПСС, на совещании была «закреплена» линия СССР и ряда других соцстран на подавление реформизма в Чехословакии, а внешнеполитический курс Китая и «его раскольническая политика встретили решительный отпор со стороны подавляющего большинства братских партий», то есть в мировом масштабе провалилась попытка КПК «выдать за революционный образец казарменно-бюрократический “социализм” маоистского образца». Кроме того, считалось, что на совещании был косвенно осужден «мелкобуржуазный» курс ряда компартий стран Запада (британской, итальянской, французской) и СКЮ[672].

Впоследствии Л.И. Брежнев неоднократно возвращался к итогам этого мероприятия, подчеркивая их успешность для СССР. В марте 1973 г. он заявил: «После событий в Чехословакии, на следующий год, собрать международное коммунистическое движение в Москве — дело не простое. Это один из крупнейших успехов нашей политики в коммунистическом и братском движении». В декабре 1975 г. советский лидер напомнил, что «в 1969 году казалось невозможным провести международное совещание, а мы его провели»[673]. (Действительно, это мероприятие нужно рассматривать как одно из значительных событий, хотя бы потому, что оно стало последним в истории СССР.)

Лидеры страны видели успехи в преодолении «фронды» со стороны компартий капстран. Л.И. Брежнев на совещании в феврале 1971 г. сделал вывод, что «на базе усиления наших позиций, наших взглядов формируется программа для действий французских, итальянских, бельгийских, латиноамериканских и коммунистов других стран» в международной сфере. В 1973 г. генсек заявил, что политику КПСС «начинают понимать» в коммунистическом движении. Он считал, что «крупнейшие партии Европы относятся неплохо к политике нашей партии» (в том числе французская, британская и американская[674]). По мнению Брежнева, «когда-то Гэс Холл[675]… капризничал», однако затем он раскаялся, у него «хватило мужества сказать,