«Золотой век» социализма: Советский союз и мир. 1964-1982 - Фёдор Леонидович Синицын

«Еврокоммунизм» был ответом на вызовы дня, актуальные для капстран, — западные компартии осознавали проблему сокращения численности рабочего класса и появления новых социальных групп, в связи с чем перестраивали свой политический курс[722]. Этот ответ, очевидно, имел эффективность — например, в Италии в 1970-е гг. электорат коммунистов увеличился на треть (а социалистов — только на 10%)[723]. Успехи на выборах были у Французской компартии. Западные политологи сделали вывод, что компартии «серьезно подорвали тезис… будто коммунизм несовместим с западной цивилизацией и образом жизни»[724]. Характерно, что в капстранах «еврокоммунизм» был воспринят оппонентами коммунистов с подозрением — они считали его «политической уловкой»[725] компартий или даже «тактическим маневром Москвы»[726].

На самом деле переход западноевропейских компартий на платформу «еврокоммунизма», разумеется, не только не был санкционирован КПСС, но и представлял большую опасность для советских позиций не только в «капиталистическом мире», но и в «соцлагере». Западные политологи считали, что «еврокоммунисты», «атакуя советскую внутреннюю политику и… политику в Восточной Европе… задели за живое» СССР, так как на кону оказались его «власть и престиж, а также легитимность КПСС»[727], и в итоге «еврокоммунизм» обладал способностью нанести «последний удар по советскому руководству в коммунистическом движении»[728]. Как писал американский эксперт Р. Хатчингс, «еврокоммунисты» в 1970-х гг. стали источником «идеологической эрозии» в Восточной Европе, как югославы в 1950-х и китайцы в 1960-х гг., но еще более сильным, так как их влияние достигло диссидентских интеллектуальных кругов, усиливавшихся в соцстранах[729].

Ярким моментом, выявившим идеологическую опасность «еврокоммунизма», стало выступление генерального секретаря Итальянской компартии Э. Берлингуэра на XXV съезде КПСС в феврале 1976 г. Он огласил все основные тезисы «еврокоммунистической» концепции, в том числе плюрализм идей внутри «международного коммунистического движения», независимость всех компартий и строительство в странах Запада социалистического общества на основе «многообразной и демократической системы», что «гарантировало бы соблюдение всех личных и коллективных свобод, свободы религии и культуры, искусства и науки». Берлингуэр открыто заявил, что в «опыте борьбы за социализм и опыте социалистического строительства в других странах» (в том числе, очевидно, и в СССР. — Ф.С.) есть не только позитивные, но и негативные стороны[730]. Как отметили западные политологи, это была «первая формальная демонстрация размаха, интенсивности и частоты различий и несогласия между Москвой и западноевропейскими компартиями»[731].

Закономерно, что концепция «еврокоммунизма» вызвала категорическое неприятие со стороны СССР[732] и была признана «антиреволюционной». Через две недели после XXV съезда КПСС М.А. Суслов обозначил как «врагов марксизма» тех, кто интерпретирует коммунистическую идеологию в своем ключе[733].

Тем не менее критика, исходившая из Москвы, не произвела на западных коммунистов никакого впечатления[734]. «Еврокоммунизм» продолжал распространяться — в частности, в начале 1980-х гг. он завоевал позиции в шведской «Левой партии — коммунисты»[735]. Продвижение этой концепции осложнило советские усилия по поддержанию гегемонии в Восточной Европе и обеспечивало опору для Югославии и Румынии в их независимой политике[736] — они «оглядывались» на компартии капстран, ссылались на их опыт и пользовались моральной поддержкой последних.

Кроме того, в 1970-х и начале 1980-х гг. продолжалась «фронда» западных компартий по различным вопросам идеологии, международной политики, а также событий в СССР и других странах «соцлагеря». На праздновании 50-летия Итальянской компартии в 1971 г. в присутствии советской делегации было объявлено, что основатель этой партии А. Грамши уже в 1920-е гг. «предостерегал о тревожном развитии большевистской партии» в СССР. (Руководители Советского Союза были поражены этим высказыванием: «Вон куда идут. О каком тревожном развитии может быть речь, когда Ленин руководил партией… Так нельзя»[737].) После государственного переворота в Чили и свержения демократического правительства С. Альенде в сентябре 1973 г. Э. Берлингуэр опубликовал несколько статей, в которых поставил на одну доску действия генерала А. Пиночета и ввод войск стран-участниц ОВД в Чехословакию[738]. (Это было «пощечиной» для СССР, где Пиночета объявили «фашистом».) В мае 1978 г. в газете «Унита» (центральный печатный орган ИКП) был опубликован критический материал об уголовном преследовании Ю.Ф. Орлова и других советских диссидентов. (Аналогичным образом британский коммунистический журнал «Коммент» в ноябре того же года подверг критике законодательство СССР об ответственности за антисоветскую пропаганду[739].) В январе 1982 г. Берлингуэр заявил, что «модель реального социализма в советском варианте представляет собой исторический тупик, поскольку обновление ее невозможно, политика реформ блокируется, а сам путь Октября и его побудительный импульс, предложенный СССР, полностью исчерпал себя»[740].

Со стороны Французской компартии в адрес СССР, как отмечали руководители страны, «стала часто звучать отнюдь не дружественная критика… особенно по вопросам советской демократии»[741]. В 1974 г. ФКП осудила высылку из СССР А.И. Солженицына[742]. В конце 1976 г. представители руководства этой партии приняли участие в митинге в парижском конгресс-центре «Мютюалите» и сделали «очерняющие политику КПСС заявления в связи с мерами по освобождению» Л. Корвалана[743]. Некоторые лидеры ФКП предлагали провести дискуссию «о демократии в Советском Союзе»[744].

Шведская «Левая партия — коммунисты» взяла линию «на ограничение связей с КПСС». В ее пропагандистской деятельности слабо освещались события в СССР. Материалы, рекомендуемые для системы партийной учебы, не включали выступления советских руководителей, однако рекомендовали для изучения труды «ревизионистов» — Р. Гаро ди, Э. Фишера, Э. Гольдштюкера. ЛПК не делала различий между политикой СССР и КНР, пропагандировала контакты с Компартией Китая, рекламировала Албанию как «образец строительства социализма», осуждала преследование А.И. Солженицына[745]. Советский дипломат Е.П. Рымко, работавший в те годы в Швеции, вспоминал, что с подачи лидера ЛПК К.Х. Херманссона «был взят курс на дистанцирование шведских коммунистов от линии КПСС, курс на самостоятельность… Налицо был отказ от марксистско-ленинской линии бывшего председателя партии Хильдинга Хагберга, шедшего в фарватере КПСС… Образно говоря, руководство шведской компартии отбилось от наших рук»[746].

Разработанный в 1970 г. проект программы Компартии Австралии был оценен в СССР как «документ, во многом расходящийся с основными положениями марксистско-ленинской теории, полностью игнорирующий опыт мирового революционного движения», имеющий «явно ревизионистский характер». В проекте не упоминались ни имя В.И. Ленина, ни ленинизм.

Эта компартия поддерживала «демократическую модель социализма» и объявила, что соцстраны «во многих важных аспектах еще не достигли социалистических идеалов и чаяний»[747].

Во время подготовительных встреч к Совещанию коммунистических и рабочих партий Европы, проведенному в июне 1976 г. в Восточном Берлине,