Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

Может быть, у нас действительно есть шанс.

Ксения

Утром меня будит настойчивая трель телефона. Еще не до конца проснувшись, я нащупываю трубку на прикроватной тумбочке. На экране высвечивается имя, которое заставляет меня окончательно прийти в себя. Денис.

Первый импульс — сбросить звонок. Память тут же воскрешает вчерашний вечер: его испуганное лицо, отвращение в голосе, слово «ненормальная», которое до сих пор звенит в ушах. Но что-то заставляет меня ответить. Любопытство? Или надежда на то, что он позвонил извиниться?

— Алло, — говорю я осторожно, голос еще хриплый от сна.

— Ксюш, привет, — в его голосе слышится неуверенность, которой вчера не было. — Ты не спишь?

— Уже нет, — отвечаю сухо, ожидая, что он скажет дальше.

Денис молчит несколько секунд, и я слышу, как он тяжело дышит. Видимо, волнуется.

— Слушай, насчет вчерашнего… — начинает он, и в голосе появляются извиняющиеся нотки. — Я хотел поговорить с тобой. Я неправильно отреагировал, понимаешь?

Я сажусь в кровати, прислоняюсь спиной к изголовью. За окном серое мартовское утро, голые ветви деревьев качаются на ветру.

— Неправильно отреагировал? — повторяю я его слова. — Ты назвал меня ненормальной, Денис.

— Да, знаю, — он вздыхает. — Это было глупо. Я просто испугался, понимаешь? Не понял, что с тобой происходит. Никогда раньше не сталкивался с таким.

В его голосе действительно звучит раскаяние, но есть что-то еще. Что-то, что заставляет меня насторожиться.

— Я готов это обсудить, — продолжает он. — Хочу понять, что с тобой случилось. Может, ты расскажешь мне?

Я встаю с кровати, подхожу к окну. Во дворе все так же стоит темный «Мерседес» Максима. Даже отсюда видно, как он сидит за рулем, наблюдая за нашим домом. Не уехал. Снова всю ночь просидел в машине.

— Что именно ты хочешь обсудить? — спрашиваю я холодно.

— Ну… твою болезнь, — слово «болезнь» он произносит осторожно, словно боится меня спугнуть. — Это лечится ведь? Есть таблетки от этого?

Я чувствую, как внутри меня поднимается волна возмущения. Он говорит о моих панических атаках как о простуде, которую можно вылечить парой пилюль.

— Денис, это не простая болезнь, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие. — То, что произошло вчера — это последствие травмы. Серьезной травмы.

— Какой травмы? — в его голосе просыпается любопытство. — Ты ничего не рассказывала.

Я закрываю глаза, пытаясь решить, стоит ли говорить правду. Но разве он не имеет права знать, во что ввязывается?

— Несколько месяцев назад на меня напали, — начинаю я тихо. — Ночью, в темном переулке. Грабитель. Я была беременна и… потеряла ребенка.

На том конце линии воцаряется молчание. Долгое, тягостное молчание. Я слышу только его дыхание, ставшее более частым.

— Боже мой, — наконец выдыхает он. — Ксюш, я не знал. Прости.

— Теперь знаешь, — отвечаю я.

— Но это же… это ужасно, — продолжает он, и в голосе появляются более теплые интонации. — Как ты вообще через это прошла?

— Никак, — честно отвечаю я. — Не прошла. До сих пор прохожу.

Денис снова молчит, обдумывая услышанное. А потом говорит слова, которые заставляют меня почувствовать отвращение:

— Но мы же хорошо проводили время вместе, правда? — в его голосе появляется почти умоляющая нотка. — До того… инцидента. Мои родители были в восторге от тебя. Мама уже спрашивает, когда мы еще придем.

Я не верю своим ушам. Он действительно пытается сделать вид, что ничего не произошло?

— Денис, ты понимаешь, о чем говоришь? — спрашиваю я.

— Конечно понимаю, — отвечает он, и в голосе появляется покровительственная нотка. — Просто забудем вчерашнее, хорошо? Ты расскажешь мне подробно, что с тобой, и мы найдем решение. Обратимся к врачам, найдем хорошего психотерапевта. Деньги не проблема.

Я слушаю его слова, и с каждой секундой мне становится все более противно. Как будто я сломанная игрушка, которую можно починить, если приложить достаточно усилий и денег.

— Мы найдем лучших специалистов, — продолжает он с энтузиазмом. — Поедем в областной центр, а может, и в столицу. Главное, не опускать руки. Я готов тебе помочь, Ксюш. Готов пройти через это вместе с тобой.

Понятно, что для него я теперь не женщина, а проект. Он будет великодушным спасителем, а я — благодарной пациенткой, которую он вылечил и привел в нормальное состояние.

— Представляешь, какая красивая история получится? — продолжает он, совершенно не замечая моего молчания. — Как я помог тебе справиться с травмой, как мы вместе преодолели все трудности. Мои родители будут гордиться. Да и твои тоже.

В его словах нет ни капли искренней любви или понимания. Есть только жалость и желание выглядеть героем в глазах окружающих. Он не видит во мне человека — он видит проблему, которую нужно решить.

— Денис, — перебиваю я его монолог, и в моем голосе звучит холодная сталь. — Остановись.

— Что? — он удивлен моим тоном.

— Я не нуждаюсь в твоей жалости, — говорю я медленно и четко, чтобы он понял каждое слово. — И не нуждаюсь в спасителе.

— Да какая же это жалость? — возражает он. — Я искренне хочу тебе помочь!

— Хочешь помочь? — переспрашиваю я, и в груди поднимается знакомая волна ярости. — А где была твоя помощь вчера вечером? Когда мне было плохо, ты назвал меня ненормальной и сбежал.

— Ну это… я же объяснил, я испугался…

— Испугался, — повторяю я с горечью. — А теперь, решил, что можешь меня «починить». Как неисправный автомобиль.

— Ты не так поняла, — в его голосе появляется раздражение. — Я предлагаю тебе помощь, а ты…

— А я вижу твое истинное лицо, — перебиваю его. — Вчера ты увидел, что я не идеальная, и сразу отшатнулся. А сегодня решил, что можешь сделать из меня нормальную жену, если приложить усилия.

На том конце линии воцаряется молчание. Денис, видимо, не ожидал такой реакции.

— Значит, ты отказываешься? — наконец спрашивает он, и в голосе слышится обида. — Отказываешься от возможности стать здоровой?

Этот вопрос окончательно добивает меня. Он даже не понимает, в чем проблема. Для него все просто: есть сломанная девушка, есть он — готовый ее починить. А если она отказывается, значит, она сама