Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

— Я отказываюсь от твоего снисхождения, — отвечаю я ледяным тоном. — До свидания, Денис.

Я кладу трубку, не дожидаясь его ответа. Руки дрожат от злости и унижения. Сажусь на край кровати, закрываю лицо ладонями.

Почему все мужчины одинаковые? Максим видел во мне милую домашнюю жену, которая будет сидеть дома и растить детей, пока он развлекается с секретаршей. Денис видит проект по спасению, способ почувствовать себя благородным рыцарем.

Но никто не видит просто меня. Человека со своими страхами, болью, но и со своим достоинством.

Весь день меня терзают мысли о Максиме. Как бы я ни старалась выбросить его из головы, воспоминания возвращаются снова и снова. Особенно воспоминания о том, что произошло вчера вечером.

Когда у меня начался приступ, когда Денис отшатнулся в отвращении, именно Максим появился рядом. Он не задавал лишних вопросов, не требовал объяснений. Просто сел рядом со мной на холодную землю и заговорил тихим, успокаивающим голосом.

— Дыши со мной, Ксюш, — помню его слова. — Вдох-выдох. Все хорошо. Я рядом.

Его голос действовал как лекарство. Привычный, родной голос, который я знала лучше своего собственного. Голос, под который засыпала почти год. Постепенно дыхание выровнялось, сердцебиение замедлилось, дрожь в руках утихла.

Максим знал, что со мной делать.

Я качаю головой, пытаясь прогнать эти мысли. Не стоит идеализировать его поступок. Он помог мне во время приступа, и что с того? Это не отменяет того факта, что он изменял мне с секретаршей, пока я умирала от страха в темном переулке.

Но память предательски подкидывает все новые детали. Как осторожно он помог мне встать. Как проводил до самой двери, не пытаясь войти в дом.

Никто не умел успокаивать меня так же хорошо, как Максим. Даже в самом начале наших отношений, когда я тревожилась из-за экзаменов или проблем с родителями, он всегда знал, что сказать и как обнять, чтобы стало легче.

Помню, как однажды я проплакала полночи из-за ссоры с мамой по телефону. Максим просто лег рядом, обнял меня и дал выплакаться. Не давал советов, не говорил, что все образуется. Просто был рядом, и этого было достаточно.

Вечером мама приходит с работы усталая, снимает туфли в прихожей и идет на кухню ставить чайник. Я слышу знакомые звуки — как она достает чашки из шкафчика, как шуршит пачка печенья. Обычные, домашние звуки, которые раньше успокаивали, а теперь кажутся далекими и чужими.

— Ксюша, иди чай пить! — зовет она.

Я нехотя выхожу из комнаты. Мама одним взглядом оценивает мое состояние — красные глаза, растрепанные волосы, измятую домашнюю одежду.

— Что случилось? — спрашивает она, наливая горячий чай в мою любимую кружку с котенком. Ту самую, из которой я пила еще в школе. — Ты выглядишь расстроенной.

Я сажусь за стол, обхватываю руками теплую кружку. Пар поднимается вверх, и на секунду мне становится чуть легче.

Я смотрю в ее добрые карие глаза и понимаю, что больше не могу нести эту тяжесть одна. Слова вырываются из меня потоком, как прорвавшаяся плотина.

— Вчера у меня был приступ, мам. Прямо у дома. Паническая атака. Я упала, дрожала, задыхалась…

Мама берет меня за руку, на ее лице отражается ужас.

— Боже мой, Ксюша! А Денис? Он помог тебе?

Глава 29

Ксения

Я горько смеюсь сквозь слезы.

— Помог? Он назвал меня ненормальной, мам. Сказал, что это какие-то припадки, что я больная. Он испугался меня и отшатнулся, как от прокаженной.

Мама резко встает с кровати, ее глаза вспыхивают яростью. Я никогда не видела ее такой разгневанной.

— Как он посмел! — кричит она, и в ее голосе звучит такая сила, что я вздрагиваю. — Как посмел этот трус так с тобой поступить!

Она начинает ходить по комнате, размахивая руками. Ее учительский голос дрожит от возмущения.

— Тебе нужна была помощь, а он… — она останавливается, поворачивается ко мне лицом. — Господи, Ксюш, а что потом было? Как ты добралась до дома?

Я опускаю глаза, чувствуя, как щеки горят от стыда.

— Максим помог мне, — шепчу я.

Мама замирает. В комнате повисает тишина, настолько плотная, что можно резать ножом.

— Максим? — переспрашивает она тихо.

— Он же живет в машине под нашими окнами уже больше двух недель, мам. Сидит там день и ночь, ждет… — голос обрывается. — Когда Денис отшатнулся от меня, именно Максим подбежал. Он знал, что делать. Говорил со мной тихо, помог успокоиться, дышать правильно… Мне стало легче от его голоса. А потом я почувствовала себя такой глупой, такой слабой. Ведь это тот самый человек, который предал меня, из-за которого я потеряла ребенка…

— Стой, — перебивает меня мама. — Ты потеряла ребенка не из-за Максима. Ты потеряла ребенка из-за ублюдка, который на тебя напал. Максим виноват во многом, но не в этом.

— Максим поступил отвратительно, — продолжает она. — Но вчера вечером, когда тебе было плохо, кто пришел на помощь? Этот твой Денис или все-таки Максим?

Я молчу, потому что знаю ответ. И мама знает, что я знаю.

— Я не оправдываю Максима, — быстро добавляет она. — Но люди не черно-белые, Ксюшенька. Они могут ошибаться, предавать, а потом раскаиваться. Вопрос в том, насколько искренне это раскаяние.

— А Денис звонил мне сегодня. Извинялся, говорил, что готов мне помочь, найти лучших врачей… — я рассказываю маме весь разговор.

Лицо мамы становится все мрачнее с каждым моим словом.

— Значит, вчера ты была для него ненормальной, а сегодня он готов тебе помогать? — в ее голосе звучит такое презрение, что я удивляюсь. — Какая щедрость! Какое великодушие! Ксюш, послушай меня внимательно. Если мужчина сразу отворачивается при первых проблемах, значит, он не стоит и минуты твоего внимания. Настоящая любовь не испугается болезни, не отшатнется от слабости.

В ее глазах горят слезы, и я понимаю, что она вспоминает свою собственную историю с папой. Когда у нее были проблемы с сердцем, когда врачи говорили, что она может не выжить после операции, папа не отходил от ее палаты ни на шаг.

— Денис испугался, увидев тебя настоящую, — продолжает мама. — А сегодня решил, что может сделать из тебя удобную для себя версию. Это не любовь, дочка. Это эгоизм в красивой упаковке.

Я киваю, понимая, что она