Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

на большом экране, у нее была недостаточно пышная грудь, и неважно, что она умела говорить с хрипотцой, как будто выкуривала за день пачку сигарет. «Это просто не твое, Грейс. Не будь такой глупышкой», — казалось, твердил в ее голове целый хор знакомых голосов.

Для съемочной группы настали хорошие времена: днем они продуктивно работали на съемках «Мо-гамбо», вечерами ели, пили, шутили, играли в карты и шарады. Так прошли день рождения Грейс, День благодарения и Рождество, накануне которого был день рождения Авы, который тоже принес много радости. Однако к концу года ощущение новизны происходящего стало притупляться. Дело в том, что сценарий, честно говоря, был так себе, к тому же все подустали и начали скучать по удобствам своих американских домов. Грейс и сама грезила о своей ванне с ножками в виде птичьих лапок, наполненной горячей водой.

Все гадали, вытащат ли фильм режиссура Форда такая звезда, как Гейбл, ну и, конечно, сделанный по мере сил скромный вклад всех остальных. Стояла жара, все нянчились с укусами насекомых или больными животами, ставя под подозрение ту или иную пишу либо отказываясь от коктейлей со льдом, если бедный официант не мог дать гарантию, что воду для них трижды прокипятили. Фрэнк, которому было особо нечем себя занять, стал пить слишком много пива, раздражая Аву своим желанием постоянно держать ее при себе, когда она не участвовала в съемках.

— Мне нужно немного побыть одной, понимаешь? — сказала она Грейс в дамской комнате гостиницы, старательно крася полные губы вишневой помадой и поправляя глубокое декольте, чтобы оно выглядело особенно эффектно.

Грейс подвела губы коралловой помадой, одернула кружевную юбку-карандаш и устало подумала, что разница в цветах и стилях отражает также и разницу между ними самими — как на экране, так и вне его.

Как-то в один из первых вечеров пятьдесят третьего года Грейс и Кларк остались одни за ресторанным столиком, на белой скатерти которого еще стояла посуда после недавнего ужина. Кларк курил одну из своих сигар, распространявшую вокруг запахи табака и гвоздики.

— Как твои дела, Келли? — спросил он, глядя не на Грейс, сидящую за два стула от него, а на завитки белого дыма, выпущенные им в ночь.

— У меня все хорошо, спасибо.

Она помолчала, внезапно ошутив, что в животе порхают бабочки. Не стоило признаваться Кларку Гейблу, что иногда по утрам ей до сих пор приходится щипать себя, чтобы убедиться: все это происходит на самом деле, а не во сне, она именно там, где она есть, именно с теми людьми, которые ее окружают.

— Мне нравятся фильм и все в нем, и каждый день я получаю какие-нибудь новые сведения. Ты знал, например, что слоны узнают себя в зеркале и избегают есть листья с определенных деревьев, потому что не любят муравьев, которые там обитают?

Кларк усмехнулся:

— Твой энтузиазм просто восхищает, Келли.

Это прозвучало как-то… не то чтобы покровительственно, нет. Скорее, ностальгически.

— А как насчет тебя, Кларк? Ты получаешь удовольствие? — спросила Грейс.

— Здешнее общество для меня интереснее съемок, — ответил он, чуть улыбаясь. Эта полуулыбка выглядела одновременно и сладкой, и горькой. — Ты не забыла, что я уже снимался в этом фильме больше двадцати лет назад? Когда тебя второй раз снимают в одном и том же кино, понимаешь, что ты динозавр. А чтобы ты выглядел моложе, тебе подбирают партнерш того же возраста, что и в прошлый раз.

— А мне кажется, это говорит о том, что ты не сдаешь своих позиций, — возразила Грейс. — И разве не здорово думать о том, что все мужчины твоего возраста хотели бы оказаться на твоем месте?

Кларк засмеялся и поднял глаза к небу:

— На самом деле это не так. Не совсем так. Я — фантазия, так же как и ты. Дамы хотят быть со мной, джентльмены хотят быть мной. Но только те два часа, пока идет фильм. А после его окончания все с радостью расходятся по домам к своим супругам и мясным рулетам.

Она подняла бровь:

— Ты хочешь сказать, что и сам бы пошел домой к мясному рулету?

— Может быть, — ответил он, а потом рассмеялся (явно над самим собой) и добавил: — Не слушай меня, Келли. Я просто старый болтун.

Вдохновленная их внезапной доверительностью Грейс спросила:

— А как ты думаешь, что я за фантазия?

— Это легко. Ты — светская девушка-недотрога. Слишком прекрасная, чтобы действительно добиваться тебя, но в интимные моменты своей жизни мужчины будут думать о тебе всякие гадости.

— Они же вроде бы счастливы со своими мясными рулетами?

— Ты поймала меня, Келли. Да, они счастливы. Но в минуты недовольства они могут предаваться фантазиям о ледяной Грейс Келли и о том, как могли бы заставить ее оттаять.

— Оттаять? Какой ужас. Неужели меня действительно так воспринимают?

— Это хорошо, Келли. Мало кто из девушек может делать то, что делаешь ты. Вивьен могла, но в версии погорячее, она словно готова была ошпарить того, кто подойдет слишком близко. — Он произнес это с таким восхищением, что Грейс страшно захотелось понять, чем оно вызвано.

— А на твой взгляд, я могла бы сыграть роль вроде Авиной?

— Пойми, ты задаешь неправильный вопрос. Тебе надо бы спросить, для чего тебе нужна такая роль. Ведь ты — недосягаемая, ценный трофей. Зачем становиться соседской девчонкой?

— Потому что это вызов, который интересно принять, — честно призналась она. — Я хочу быть разносторонней актрисой.

Тут Кларк добродушно расхохотался, и Грейс почувствовала себя двенадцатилетней дурочкой.

— У каждого из нас есть свои ограничения, — сказал он. — Когда-нибудь ты поймешь, что тебе незачем размениваться на то, чего у тебя нет. Достаточно того, чем ты обладаешь. — И он глубоко затянулся сигарой.

Они еще несколько минут посидели в молчании, и Грейс расстраивалась из-за того, что не может придумать слов, благодаря которым она показалась бы не такой молодой и наивной. Кларк докурил сигару, с довольным видом затушил ее и повернулся к Грейс со словами:

— Пора в постель.

Его взгляд задержался на Грейс лишь на миг дольше, чем следовало, и она почувствовала, как каждый дюйм ее кожи словно охватило пламя. Интересно, каково ей было бы, если бы эти широкие плечи ритмично двигались над ее плечами? Внезапно ощутив себя прекрасной, желанной, могущественной, она посмотрела на Кларка в ответ, надеясь, что в ее взгляде отчетливо читается приглашение. Служебный роман с Кларком Гейблом? Да какая же девушка устоит перед такой перспективой?

Но он зевнул, поднялся, положил ей на плечо большую теплую ладонь и произнес: