Медицинские сказки от врача-реабилитолога. Как болезнь меняет судьбу пациентов, а реабилитация помогает стать счастливыми - Мария Панова

С возрастом ведь оно как – уменьшается в мозге количество «молекул счастья», и становятся старики склочными, вредными, а иногда и агрессивными. Медперсонал терапевтического отделения привык именно к такому контингенту. Один что-то требует, другой не успел поступить – а уже жалобу строчит на коленке, третья рыдает, потому что медсестра косо посмотрела. Как дети малые, одним словом. Дисфоричные дети, у которых никогда не бывает хорошего настроения.

И тут эта бабушка, которую не нужно было заставлять мыться, которая спокойно ела утреннюю кашу, не жалуясь на недостаток в ней соли, сахара, масла и черта лысого, которая улыбалась и благодарила медсестер за таблетки, что ей приносили три раза в день. И отчего-то не помогали эти таблетки от давления…

Смотрел бабулю кардиолог. Назначал лечение, увеличивал дозы лекарств. Терапевт подозревал опухоль надпочечников, которая дает такую злокачественную гипертензию – обследовали, не нашли. Таблетки словно бы не работали, и только один старый добрый «горячий укол» магнезии этой старушке помогал. И оно ладно, укола каждый день не жалко, но как домой ее выписывать? Да и не входит магнезия в стандарты лечения гипертонии, если уж серьезно говорить. Так, баловство одно. Развлекательная да отвлекающая терапия для бабушек.

Диагноз определили к концу второй недели пребывания бабули в стационаре. И сделала это медсестра, а не врач. Пришла утром в ординаторскую, позвала доктора: «Анна Владимировна, наша бабушка таблетки не пьет». «Как не пьет? Всегда ведь благодарит медсестер и рекомендации все аккуратно исполняет. Ни с кем не спорит, со всем соглашается!» – удивилась доктор.

Таблетки бабушка складывала в тумбочку. Не пила, берегла на черный день, который должен был настать когда-то после выписки. Потому что тут-то, в больнице, пропасть не дадут: укол сделают, а случись чего, и с того света вернут, врачи-то в областной больнице грамотные все, каких попало-то не берут. А дома что? Дома пенсия крошечная. Помочь некому. На лекарства, что длинным списком шли в конце любой выписки, пенсии этой вечно не хватало. И придумала бабушка лекарства копить «на потом».

Есть у этого явления название – эффект тумбочки. Если лекарства принимает предмет мебели, а не человек, вполне логично, что толку от такого лечения не будет. Эффект тумбочки – когда не помогает лечение в стационаре, как ни бьются врачи, как ни соревнуются в искусстве дозирования и смены препаратов. А больной вроде и не против и даже благодарит за заботу. Такой вот парадокс.

Лечить только этот эффект сложно. Помогает выписывать самые дешевые дженерики, выбирая максимально эффективные из них, что очень непросто. Помогает давать лекарства с собой после выписки – но на всю жизнь ведь не дашь с собой кулек таблеток. Помогает информирование пациента, что какие-то лекарства он имеет право получать бесплатно, даже если инвалидности нет – после инсульта, например.

Но победить эффект тумбочки в России окончательно так и не удается. Потому что лечить надо экономику страны и социальную защиту пенсионеров, что людям в белых халатах не под силу. Иная у них сфера ответственности.

Как мужчина онемел в одночасье, или история про высшую справедливость

Он всегда говорил ей, что та слишком болтлива. Тридцать семь лет семейной жизни он повторял это снова и снова: «Да помолчи ты хоть немного!» А она смеялась и махала на него рукой. Щебетала, словно птичка, о погоде за окном, о ценах в магазине, о платье у ведущей в телевизоре. По молодости он ворчал на нее как бы шутя, смягчая свой тон улыбкой. С годами улыбка исчезла, тон стал сварливым – достала жена своей болтовней. Сколько можно? Рот не закрывается с утра до вечера. Как будто она не могла пережить ни одного мало-мальски важного впечатления дня, не проговаривая его вслух. Что за скверная привычка?!

Это было обычное их утро. Только тихо как-то, подумала жена. Впрочем, так часто бывает весной, когда зацветает черемуха и случаются короткие заморозки – птицы словно прячутся и не поют несколько дней, природа за окном затихает. Да и муж какой-то задумчивый… Он спокойно и молча ел свою яичницу, пил кофе, мрачно смотрел в стену, потом в газету. Она говорила ему о том, что обои надо бы переклеить. Потом с выцветших роз на обоях переключилась на рассуждения о дачных заботах – как там ее любимая роза пережила зиму? Надо бы поглядеть… Муж не сказал ни слова, не предложил ей помолчать хоть пять минут, как делал это каждое утро. Просто выпил вторую чашку кофе и уселся у телевизора – на работу он не ходил, был на пенсии.

А она убежала на службу, сказав ему «пока» и слегка удивившись, что никакого ответа не последовало. Может, телевизор слишком громко работал?

Вечером, вернувшись домой, она вновь обнаружила его у телевизора. И тогда уже подумала: что-то неладно, какой-то у супруга пустой взгляд. И ужин не приготовил, хотя обычно к ее приходу всегда соображал что-то простое. «Вадим, скажи что-нибудь! Что с тобой?» – потрясла она супруга за плечи. Он молчал. Явно был раздражен, что ей от него что-то надо. И… показалось ей на секунду, будто бы паника промелькнула в его взгляде. Как будто человек заточен в своем теле, которое вдруг дало сбой и перестало слушаться. Но все у него при этом работало: и руки, и ноги. Что там еще бывает при инсульте, лихорадочно вспоминала она? Перекос лица? Лицо ровное. Нарушение речи? Нарушение речи! У него пропала речь!

От начала симптомов до вызова скорой прошло больше двенадцати часов. Врач скорой, умница, так и эдак проверил двигательную сферу, хотя явной слабости в руке и ноге не наблюдалось, и выявил-таки легкие отклонения, которые явно говорили – это инсульт. Просто нарушение речи оказалось единственным ярким симптомом, а слабость в правой руке и ноге была едва заметна глазу специалиста.

МРТ подтвердила диагноз «инсульт». Расположение очага в мозге было таково, что более прочего нарушилось произнесение речи – больной буквально онемел. Частично пострадало и понимание слов, и оттого мелькнула в глазах больного паника, когда жена принялась расспрашивать его – он не все понимал, а сказать и вовсе ничего не мог. Критика к своему состоянию тоже пострадала, поэтому мужчина спокойно весь день смотрел телевизор, не особенно беспокоясь о том, что бормотание фигур на экране стало малопонятным. Она вспомнила еще, что тем утром он раздраженно отбросил