Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

радикальный имидж активистов SNCC предполагал также «отказ от причесок из выпрямленных волос в пользу… натуральных волос»[325]. Как пишет Тэниша Форд, историк движения за гражданские права, эта одежда была практичной и подходила с точки зрения символизма: «Различные карманы [комбинезонов] служили местом для хранения листовок, ручек и брошюр… Активисты SNCC работали, как и испольщики, долгие часы на своем “поле”, занимаясь предвыборной агитацией в сельскохозяйственных общинах среди афроамериканцев, у которых хватало смелости, чтобы попробовать зарегистрироваться для голосования… Активисты SNCC также использовали [одежду], чтобы демонстрировать политический союз с испольщиками и критиковать… политику чернокожего среднего класса»[326].

Активисты борьбы за гражданские права одеты в костюмы и галстуки по время знаменитого марша на Вашингтон в 1963 году

Классовое разделение среди афроамериканцев было проблемой для активистов движения за гражданские права. Многие из них были горожанами и имели некоторые привилегии, это были студенты университетов и профессионалы, например юристы. У них было мировосприятие и манеры городского среднего класса и его верхушки, в буквальном смысле буржуазии.

Для них политика респектабельности не была только стратегией, она отражала ценности, в которые они искренне верили. Активисты борьбы за гражданские права, вовлеченные в «политику респектабельности», не просто реагировали на мировосприятие белого большинства. В более широком смысле они разделяли это мировосприятие.

Более молодое поколение активистов борьбы за гражданские права носило комбинезоны и рабочую одежду в знак солидарности с бедняками, которых они надеялись организовать для марша в 1965 году

Как и другие представители буржуазии, они считали плохие манеры, неухоженную внешность и неопрятную одежду свидетельством слабохарактерности. Но активистам нужно было организовать сельскохозяйственных рабочих, у которых отсутствовала буржуазная респектабельность. Более того, моральные принципы, лежавшие в основе движения за гражданские права – равное достоинство и уважение для всех, – противоречили подобному отношению к бедным. Хуже всего было то, что традиционная респектабельность не была по-настоящему в равной степени доступна для чернокожих, как показал опыт чернокожих женщин с их волосами.

Белой женщине было проще сделать нужную прическу, потому что такие прически создавались именно для них. Белому человеку было легче выглядеть респектабельным, поскольку идеалы респектабельности были созданы для белых людей. Новый пролетарский стиль SNCC отражал это растущее опасение.

Радикальный шик

«Мы хотим власти черных!» В 1966 году активист SNCC Стокли Кармайкл присоединился к толпе в Гринвуде, штат Миссисипи, выкрикивая эту фразу, которой суждено было определить новое социальное движение. Движение «Власть черных» было младшим, необузданным братом основного движения за гражданские права. В нем сочетались радикальная идеология, конфронтационная тактика, громогласная риторика и новый стиль в одежде, одновременно яркий и приземленный.

Когда Кармайкла попросили определить «Власть черных», он ответил, что это значит «ставить эту страну на колени каждый раз, когда она связывается с чернокожим… Каждый белый в этой стране знает, что такое власть. Он знает, что такое власть белых, и он должен узнать, что такое власть черных»[327].

После митинга в Гринвуде и SNCC, и Конгресс за расовое равенство отвергли ненасильственную этику Южнохристианской конференции с Мартином Лютером Кингом в роли лидера и приняли воинственный сепаратизм и «Власть черных»[328]. Движение «Власть черных» настаивало на том, что настоящее равенство и освобождение для афроамериканцев может стать реальностью только через фундаментальные изменения в американской культуре, экономике и политике.

Права поступить в школу с преобладанием белых, заниматься бизнесом и работать на формально равных условиях было недостаточно. «Власть черных» бросила вызов негласным нормам и практикам, которые отдавали приоритет белым за счет чернокожих. Это движение требовало создания самодостаточных, контролируемых чернокожими институтов, организованных вокруг идеалов и ценностей, созданных чернокожими и подходящими для них.

Мода и эстетика были важной частью повестки дня движения «Власть черных», приоритетом, воплощенным в лозунге «Черное – это красиво». В 1962 году Элдридж Кливер, который позже стал лидером «Партии черных пантер», написал, что «стандарты красоты белых были – и остаются – одним из краеугольных камней “белого превосходства”»[329]. Он утверждал, что традиционные описания и стандарты красоты, которые включают в себя «кожу цвета сливок, сияющие голубые глаза и длинные струящиеся белокурые волосы», деморализуют чернокожих и поощряют их тратить время и деньги на «выпрямители для волос, парики и отбеливатели для кожи». На чернокожих женщин, которые не могли укротить свои кудрявые волосы и уложить их в модную прическу, «смотрели с особым отвращением».

Для Кливера пересмотр подобных стандартов был столь же важен, как и любое другое изменение в общественной политике. «Было смешно бороться за закон, запрещающий белые стандарты красоты», – говорил Кливер. Вместо этого освобождение чернокожих требовало культурного переосмысления. «Мы должны считать себя красивыми людьми, – настаивал Стокли Кармайкл в интервью 1967 года. – А мы продолжаем думать, что красива только белая девушка с длинными белокурыми волосами.

Мы должны наконец понять, что у нас толстые губы, приплюснутые носы, мы чернокожие и мы красивые. И мы больше не собираемся копировать белого человека»[330].

Харизматичный чернокожий лидер Малкольм Икс из «Нации ислама» также считал аутентичную привлекательность неотъемлемой частью освобождения чернокожих. Он с грустью вспоминал свои юношеские попытки соответствовать стандартам красоты белых, используя химические средства для выпрямления волос:

«Моим первым большим шагом к саморазрушению была жуткая боль, когда я буквально сжигал плоть щелоком, распрямляя свои натуральные волосы до безжизненного состояния, чтобы они выглядели как волосы белого человека. Я присоединился ко множеству негров и негритянок в Америке, которым промыли мозги так, что они поверили, будто чернокожие хуже… Они готовы калечить свои созданные Богом тела, чтобы попытаться выглядеть “красивыми” по стандартам белых»[331].

Для этого молодого поколения активистов стремление человека гордиться своей внешностью – или его отсутствие – было далеко не тривиальным, а являлось одной из важных политических проблем, с которой столкнулось сообщество чернокожих. Как говорилось в одной статье того времени, натуральный вид волос «это часть борьбы с промыванием мозгов… нашему народу»[332]. В своей речи в 1965 году Малкольм Икс сказал: «Когда вы учите человека ненавидеть губы, данные ему Богом, форму носа, которую ему дал Бог, текстуру волос, которую ему дал Бог, цвет кожи, который ему дал Бог, вы совершаете самое страшное преступление, которое может совершить человеческая раса»[333].

В 1960-х годах молодое поколение чернокожих женщин отказалось от искусственного выпрямления волос в пользу натуральных причесок, которые отражали расовую гордость.

Фото из коллекции UC Santa Cruz, Ruth-Marion Baruch and Prickle Jones Collection. Photograph. © UC Board of Regents

Учитывая количество увечий, от которых страдали афроамериканцы и которые с особой болью вспоминал Малкольм Икс, это было серьезным заявлением. Оно свидетельствует о важности, которую Малкольм Икс и «Власть черных» придавали уходу за собой и гордости за свой внешний вид.

Лозунг «Черное – это красиво» вдохновил на радикальные перемены в стиле, моде и внешности миллионы людей. Чернокожие мужчины и женщины отказались от «респектабельной» моды белого мейнстрима и преобладающего движения за гражданские права. Если активисты SNCC начали носить грубую практичную одежду сельскохозяйственных или фабричных рабочих, то «Партия черных пантер» создала новый, почти военизированный стиль, в котором сочетались береты, очки-авиаторы, богемные водолазки и длинные кожаные пиджаки. Тем временем афроцентристы носили эффектные рубашки дашики из яркой африканской ткани кенте и украшения в африканском стиле. Это был эстетический поворот к Африке, напоминавший движения XIX и начала XX века, которые стремились к более глубокому осмыслению наследия Африканского континента.

Они считали, что интеграция с белыми на равных условиях невозможна, а освобождение требует резкого разрыва с обществом и культурой, основанными на подчиненном положении чернокожих. Возвращая себе африканские имена, язык и культурные стили, которых их лишило рабство, афроамериканцы могли начать строить общество, подходящее их уникальным ценностям, берущим свое начало в Африке.