Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

внешность. На одном из плакатов «Разыскивается» писали, что рабыня, сбежавшая с большим количеством дорогой одежды, «вероятно, станет обменивать ее, если сможет»[285]. Как пишет Прюд, некоторые объявление о розыске предупреждали, что беглецы могли «выдавать себя за священников-методистов… побрить голову… изменить имя и… использовать фальшивые документы, чтобы облегчить побег… [И многие] меняют одежду. В самом деле… чтобы изменить свою “внешность” (как писали в объявлениях), некоторые беглецы забирали или воровали дополнительную одежду»[286].

Разумеется, рабы беспокоились о моде по тем же причинам, что и другие люди: они гордились своим внешним видом и выражали себя через одежду. Как пишет Прюд, «несвободные работники… использовали дорогую одежду, чтобы отметить личные достижения или особые случаи… Нарядная одежда могла выражать молчаливую заявку на равные права и автономию…»[287].

Даже во время отчаянных попыток сбежать из рабства «тенденция искать альтернативную одежду никогда не мешала явной привязанности беглецов к той одежде, которая у них уже была… [в самом деле] ограниченный размер гардероба плебеев действительно мог укрепить личную связь с той или иной одеждой… бриджи и нижние юбки приобретали большее значение для бедняков, чем для благородных людей с обширным гардеробом».

Рабы, беглые рабы и свободные чернокожие одинаково использовали одежду как политическое заявление. Если некоторые из них одевались, тщательно следуя европейским стандартам элегантности, то другие относились к этому иначе, сочетая элементы африканского и европейского платья или соединяя элементы разных стилей.

Джонатан Прюд отмечает, что «рабы на плантациях активно сохраняли в одежде наследие Африки и Вест-Индии… [и] стили… которые не были ни полностью африканскими, ни полностью англо-саксонскими, а особыми афроамериканскими “креолизациями”»[288]. Шейн и Грэм Уайт описывают рабов, которые использовали эклектичную одежду как средство «ниспровержения власти белых… В этом была известная доля насмешки… характер которой трудно уловить две сотни лет спустя»[289]. В описаниях беглых рабов упоминались «странные сочетания… настолько отличавшиеся от продуманных костюмов благородных людей, что беглецы выглядели так, будто… насмехаются над уместной одеждой»[290]. Прюд предполагает, что «выражение чувств, направленных против элиты… могло быть возможностью для работников заявить о своем праве на стильные образы… Многие работники… в шляпах, “заломленных по моде”, [возможно,] давали тем самым свой комментарий о легитимности существующей иерархии…»[291].

В целом афроамериканцы бросали вызов расистским дресс-кодам и ожиданиям, используя одежду для выражения идентичности, родства и самоуважения. Свободные чернокожие, как и многие рабы, избегали грубой, одноцветной одежды, которую неграм предписывали носить законы. Прюд отмечает, что «чернокожие, которые не были рабами, стремились подчеркнуть свой свободный статус, намеренно избегая белого цвета, который чаще всего использовался в рабочей одежде рабов»[292].

Многие рабы ценили дорогую одежду и часто бросали вызов своим хозяевам, которые хотели ограничить их в этом выборе. Они использовали одежду, чтобы сопротивляться законам и нравам общества, в котором господствовала белая раса. Они стремились сохранить чувство собственного достоинства, присваивая себе символы статуса белых, разрушая и высмеивая вестиментарный этикет элиты или сочетая европейские и африканские стили, чтобы создать особую афроамериканскую моду.

Вследствие этого хорошо одетые афроамериканцы были очевидным символическим вызовом господству белых. Общества, основанные на рабском труде, зависели от таких законов, как законы о неграх в Южной Каролине, они ограничивали возможность чернокожих одеваться лучше, чем позволяло их положение. Но после освобождения рабов, которое произошло в разное время в разных штатах Америки к северу от линии Мэйсона-Диксона, белые расисты прибегали к вербальным и письменным угрозам, а в случае их неудачи и к физическому насилию, чтобы добиться этого. К примеру, в 1845 году известный житель Филадельфии Джон Фаннинг Уотсон пожаловался на недавно освобожденных чернокожих (Пенсильвания начала постепенную отмену рабства в 1780 году):

«В прежние времена о хорошо одетых чернокожих и расфуфыренных цветных модниках и модницах, каких мы видим теперь выходящими из их церквей, и слышно не было… [Но] их амбиции и мелкое тщеславие быстро росли… [и теперь у них есть] явная любовь к показухе и самолюбованию… Здравомыслящие люди желают им вести себя более мудро и лучше использовать позитивные чувства, которые вызывает у нас их освобождение»[293].

Уотсон жаловался не на то, что «расфуфыренные чернокожие» шли на преступления, чтобы пополнить свой гардероб, и не считал их виновными в каком-либо асоциальном поведении. В самом деле его гнев направлен против людей, выходящих из «их собственных церквей». Он считал, что единственным их социальным проступком были «показуха и самолюбование», которые, как можно предположить, считались неразумным поведением, поскольку они провоцировали зависть и возмущение озабоченных статусом белых.

Сатирики высмеивали чернокожих за то, что они подражают стоящим выше по социальному статусу, а карикатуристы рисовали их в преувеличенно нарядной одежде. Как и в случае с выскочками в предыдущие эпохи, высмеивались и ошибки, и излишняя правильность. Неподобающие сочетания в одежде или откровенно бросающийся в глаза декор воспринимались как доказательство отсутствия врожденной утонченности. Более того, стереотипные речевые обороты чернокожих были предметом для шуток в газетах, памфлетах и популярных скетчах.

В то же самое время в многочисленных описаниях чернокожих в дорогой одежде сравнивали с обезьянами в модном платье, а идеальное произношение в соответствии с книгами по этикету и одежду чернокожих считали смехотворной пародией на высшую расу[294]. Белые школьники доводили насмешками хорошо одетых чернокожих, закидывали их снежками зимой и камнями в теплое время года. И зачастую к ним присоединялись взрослые[295]. Какими бы сложными ни были межрасовые отношения на Севере, на Юге они были еще хуже. Потерпевшая поражение Конфедерация была вынуждена отменить рабство в 1863 году, но и на рубеже веков система дискриминации негров никуда не исчезла, повторяя большую часть условий рабства в новой форме. Черные рабы стали издольщиками и были так же привязаны к земле и ее хозяевам, как были их предки.

Неработающих негров арестовывали по закону против бродяжничества, отправляли в тюрьму и заставляли работать в кандалах. Определение бродяжничества было намеренно нечетким, давая возможность для проявления излишнего рвения.

Когда чернокожие захотели покинуть Юг в поисках новых возможностей на Севере, власти использовали эти законы, чтобы не дать им уйти, продолжая практику поимки и возврата беглых рабов.

Как и до отмены рабства, белые требовали почтительного обращения и подобострастного поведения от чернокожих. Как пишут Шейн и Грэм Уайт, «черные понимали… что носить дорогостоящую одежду или… надевать воскресную одежду в будни может быть опасно». Когда Тейлор Гордон, чернокожий носильщик, работавший в цирке Джона Ринглинга, впервые приехал в Хьюстон, штат Техас, он отправился посмотреть город в своем «новом клетчатом костюме “Джек Джонсон”, лакированных кожаных ботинках [и] колпаке».

Не успел Гордон выйти с вокзала, как его остановил полицейский, вооруженный дубинкой. «Ты ниггер янки, так?» – спросил он. Гордон соображал быстро, поэтому ответил: «Нет, я ниггер Ринглинга». «Что ж… Клянусь Богом, тебе повезло… Ты точно выглядишь как ниггер янки. Они слишком наглые». Полицейский предупредил Гордона, что не стоит идти в город «в такой одежде» и предложил ему переодеться в униформу носильщика[296].

Даже от тех афроамериканцев, которые служили своей стране на поле боя, ожидали, что они будут одеваться скромно. Когда после Первой мировой войны чернокожие солдаты вернулись домой в Виксбург, штат Миссисипи, в 1917 году, белые хулиганы пригрозили сорвать с них форму[297]. «Что они сделали с ниггерами после Первой мировой войны? – задал риторический вопрос фермер из Алабамы Нед Кобб. – Они встречали их на станциях, где те сходили с поезда, возвращаясь в Соединенные Штаты, и срезали пуговицы и декор с их одежды, заставляли их снимать одежду и, если у них не было другого костюма… заставляли их идти в нижнем белье»[298].

В 1917 году в Джексоне, штат Миссисипи, чернокожему офицеру, шедшему по улице и одетому в военную форму, из опасений за свою жизнь пришлось убегать от разъяренной толпы. В Блэкли, штат Джорджия, в апреле 1919 года толпа насмерть забила бывшего солдата за то, что он, как сочли нападавшие, слишком долго после войны