Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

Растущая популярность спорта, особенно велосипедного, сыграла свою роль в продвижении менее громоздкой женской одежды. Хотя этими же соображениями руководствовались реформаторы одежды в середине XIX века, это не спасло блумерсы от бесславного конца.

Мода холостячек предполагала использование броского мейкапа, в том числе губной помады, с помощью которой придавали губам форму «лука Купидона»

Разница заключалась в более серьезных потребностях общества. В 1917 году, когда мужчины отправились на поля сражений Первой мировой войны, многие женщины начали работать. 19 поправка распространила франшизу на женщин в 1920 году, сняв последний легальный барьер для полного осуществления прав и обязанностей гражданина.

Женщины потянулись к простым, современным стилям, которые символически отражали завоеванные ими новые роли активных и ангажированных гражданок. Стиль флэпперов был не только популярной модой для праздного класса. Личная и сексуальная свобода определенно были частью этики флэпперов, но такой же ее частью были трудолюбие и компетентность.

Мода флэпперов ослабила прежние гендерные и классовые границы. Новая когорта финансово независимых и свободных женщин откладывала вступление в брак и в свободное время наслаждалась тем, что раньше было доступно только мужчинам: занятиями спортом, азартными играми, выпивкой и танцами в ночных клубах.

Мода эта размывали и классовые различия. Образ девушки-флэппера впервые появился «среди рабочего класса и в радикальных кругах в начале 1900 годов, до того как он распространился на молодежь из среднего класса и кампусы колледжей», а короткая стрижка и платья-футляры с заниженной талией «объединили черных и белых общими актуальными трендами»[252].

В самом деле критики жаловались, что мода флэпперов уничтожает «все различия между людьми. Теперь невозможно сказать, кто дочь обычного рабочего, а кто принадлежит к высшим кругам»[253]. Новые функциональные стили противоречили традиционной роли женщин как трофея-украшения, которую они играли с тех пор, как мужчины отказались от своих украшений в конце XVIII и начале XIX века. И что было еще более угрожающим, стили флэпперов «привлекали внимание к телу под одеждой… Предметы модного женского нижнего белья сократились до лифчика, трусов и легкого корсета… Всего лишь несколько слоев тонкой ткани скрывали теперь женское тело»[254].

Этот вызов прежним нормам добродетельной женственности подпитывал негативный стереотип безответственной девушки-флэппера. Этот образ осуждали как неженственный или скандально соблазнительный. Некоторые критики настаивали на том, что флэпперы с короткими стрижками непривлекательны – как Бернис в рассказе Фицджеральда после стрижки – и сами обрекают себя на жизнь старой девы.

Другие предупреждали, что их короткие облегающие платья будут возбуждать в мужчинах не поддающиеся контролю сексуальные желания. К примеру, датский журналист беспокоился, что «женщины становятся все более красивыми и соблазнительными под дьявольской властью его величества Короля моды, а мы – всего лишь мужчины, и тут уж ничего не попишешь…». Другой комментатор прямо, без намеков и околичностей заявил, что «все статьи уголовного законодательства, касающиеся изнасилования, должны быть упразднены», если женщины настаивают на том, чтобы носить новые фасоны на публике[255].

Газеты и журналы обвиняли неженственный – или, напротив, соблазнительный – образ флэпперов в том, что он провоцирует разводы, домашнее насилие и даже убийства[256]. Распространенное мнение поступило из неожиданного источника. Киноактриса Бетти Блайт, известная своими провокационными нарядами, написала в 1926 году:

«Большинство платьев, которые сегодня носят девушки и женщины, это ужасный соблазн не только для мужчин, но и для них самих… Они возбуждают чувства, разжигают страсти, а все остальное последует так же неизбежно, как ночь за днем! Мы видим последствия… Сломанные жизни, обманутые женщины, незаконный ребенок… и, возможно, река, чтобы утопиться от полного отчаяния… Кто может точно оценить воздействие такой приманки, как длинные, обтянутые шелком ноги, сверкание обнаженных белых плеч, мягкие изгибы облегающего платья… кто может предугадать, как это повлияет на мораль мужчин и женщин?»[257]

Даже практичные преимущества новой моды рассматривались под негативным углом. Более простая, менее громоздкая одежда позволяла женщинам быстро одеваться и обходиться при этом без посторонней помощи. Но критики настаивали, что эта мода провоцирует сексуальную распущенность: было так же легко раздеться, тревожились они, как и одеться.

Учитывая панику из-за нравственности, неудивительно, что новые дресс-коды ограничивали стили флэпперов. Многие парикмахеры поначалу отказывались делать женщинам короткие стрижки. Работодатели запрещали короткие стрижки и увольняли женщин, решившихся на новый стиль. К примеру, согласно статье в Morning Tulsa Daily World, банк из Нью-Джерси принял новый дресс-код из-за «нарушающей правила привлекательности» кассирши:

«У нее короткая стрижка, в ушах, прикрытых волосами, серьги с нефритом, спущенная талия на платье позволяет сделать некоторые возбуждающие открытия и намекает на большее. И когда она отходила в глубь своего рабочего места, становились видны спортивные туфли на плоской подошве и ноги в чулках цвета шампанского…»[258]

Управляющий банком отреагировал на это, издав приказ, требующий от всех сотрудниц носить предписанное платье «синего, черного или коричневого цвета с рукавами не короче локтя. Подол платья не должен подниматься выше двенадцати дюймов от земли». В статье также перечислялись несколько других учреждений и работодателей, разработавших дресс-коды, направленные против моды флэпперов:

«Женщинам-служащим Федерального резервного банка в Нью-Йорке было строго сказано, что в течение рабочего дня они не могут отвлекаться на наведение красоты. У женщины могла быть короткая стрижка, но причесаться в рабочее время она не имела права… Комитету сотрудниц было поручено предупредить флэпперов против ношения чего-либо экстремального… Один из старейших универмагов Нью-Йорка счел необходимым… предписать персоналу ношение синих и черных платьев зимой и платьев с белым лифом летом.

Чулки и туфли должны быть черными в любое время года, платье не должно быть слишком коротким и слишком открытым сверху. В Детройте телефонистки получили униформу, а в Дейтоне National Cash Register Company запретила короткие стрижки, короткие юбки и шелковые чулки…

Большой бизнес явно решил, что флэпперам там не место»[259].

Несмотря на эти усилия, стиль флэпперов становился все популярнее. К середине 1920-х годов этот некогда выделяющийся образ холостячки стал модой для женщин всех возрастов. В 1925 году в Washington Post автор статьи «Экономический эффект коротких стрижек» отмечал, что их популярность стала благом для экономики. Число парикмахеров выросло с 5000 в 1920 году до 21 000 в 1924-м вследствие спроса на новые прически.

В барбершопах «бизнес тоже бурлил благодаря стрижкам»[260]. Платья флэпперов и их стрижки были представлены в каталоге Sears & Roebuck за 1926 год. В 1925 году автор статьи под заголовком «Флэппер Джейн» в газете New Republic утверждал, что некогда экстремальная мода стала «трендом лета 1925 года на побережье. Вещи в таком стиле, и никакие другие, носили сестры Джейн, ее кузины и тетушки. Их носили дамы втрое старше Джейн и выглядевшие при этом всего на десять лет старше; носили и те, кто вдвое старше Джейн, а выглядевшие на сто лет старше»[261].

Триумф стилей холостячек был великим женским отречением. Вдохновленные политической эмансипацией и новыми ролями на рабочем месте женщины отказались от декора, тяжелых нарядов с драпировкой и громоздкой набивкой в пользу легкой, облегающей тело и практичной одежды, которая позволяла свободно двигаться, говорила о рациональности и готовности действовать. Женская одежда предполагала классический идеал спортивного обнаженного тела, как это сделала мужская одежда более века назад, отказавшись от силуэта «песочные часы».

Этот переход от одежды, которая скрывала бо́льшую часть женского тела, к той, что намекала на реальные контуры, был визуальным манифестом в пользу гендерного равенства, косвенно заявляя, что женские тела способны на многое и созданы для того, чтобы на них смотрели.

New Republic видела в моде холостячек униформу для тех, кто боролся за освобождение женщин: «Современные женщины сбрасывают с себя обрезки и лоскутки своего долгосрочного рабства… “Феминизм” одержал настолько полную победу, что мы забыли о яростном вызове, который когда-то заключался в этом самом слове… Женщины преисполнены решимости доказать, что они ничем не хуже мужчин, и намерены