Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

Адвокаты Ньютона действовали быстро. Два дня спустя они отправились в Кливленд к Ири Рейнольдсу с желанием взглянуть на оговоренные бумаги. Однако Рейнольдс отказался их предъявить.

Он объяснил посетителям, что сам никогда их не видел: документы были вручены ему в запечатанных конвертах. Конечно, если Кэсси разрешит, он сломает печати и покажет им содержимое. Но когда юристы попросили разрешения у Кэсси, та решительно воспротивилась [13].

Дело усложнилось еще больше. Стороны зашли в тупик: миссис Чедвик не желала платить и отказывалась раскрывать карты. Наконец-то Ньютон понял, что испытывал Беквит в течение долгих месяцев. К тому же ситуация была чрезвычайно деликатной. Нельзя было привлекать к ней слишком много внимания. Паникующие кредиторы тут же снизили бы шансы получить хоть что-то.

В итоге Ньютон еще месяц ломал голову над тем, почему первоклассные адвокаты, два судебных иска и юридическая уступка прав на ценные бумаги общей стоимостью более пяти миллионов долларов в конечном счете не принесли ему ни цента.

Гостя в доме Чедвиков, Беквит наверняка не мог упустить возможность поискать деньги для банка. Тем более что даже искать особо не приходилось. Они стояли у всех на глазах в виде серебряной и золотой посуды в столовой. В гостиной – в виде скульптуры молодой девушки. В ящиках бюро лежали горстями сверкающих камешков – Кэсси сама как-то раз показала ему. Даже не будучи экспертом в области искусства и мало смысля в драгоценностях, он понимал, что значительную часть своих 247 609 долларов видит прямо здесь, на Эвклид-авеню.

Ноябрь предоставил ему достаточно случаев, чтобы изучить особняк Чедвиков вдоль и поперек. Беквит, Артур Спир и другие директора почти каждый день штурмовали его двери. Но многочисленные беседы с хозяйкой дома ничего не изменили. И миссис Чедвик, и мистер Пауэрс, встречавший посетителей вместе с ней, повторяли одно и то же: «Еще немного. Почти. Осталось доделать всего ничего».

В конце концов, почему бы и не подождать? Ведь механизм передачи траста и возврата долга явно пришел в движение. В этом Беквит убедился на одной из встреч, когда миссис Чедвик выразила желание пообщаться с каждым из директоров с глазу на глаз. Когда пришла очередь Беквита, их беседу то и дело прерывали горничные: стучали в дверь и сообщали о телефонном звонке или телеграмме. Он знал, как ведутся переговоры: если удается согласовать основные моменты, остальные, менее важные, улаживаются сами собой. И то, что их постоянно перебивали, было отличным знаком. Позже он переговорил с другими директорами, и они поделились теми же выводами: деньги на месте, только увязли в юридических лабиринтах. В целом дело близилось к развязке.

Еще один день, еще одна встреча в доме номер 1824 на Эвклид-авеню. Рядом с миссис Чедвик восседал другой поверенный. Последние несколько недель ее интересы представлял Эдмунд Пауэрс – в прошлом бригадный генерал, теперь выполнявший ее приказы. Однако в этот раз миссис Чедвик представила оберлинским банкирам бывшего судью Джона Олбау – в качестве своего нового юриста.

Беквит насупился. Эта женщина вечно сетует на юридические ловушки, в которых оказались ее деньги, а сама меняет поверенных каждые два месяца: Олбау, Пауэрс, Кларк, Клайн, Болдуин. Несложно догадаться, куда исчезают деньги банка – она тратит все на гонорары.

Увидев Олбау, Беквит не выдержал.

– У вас поверенные в каждом городе. Почему бы вам не передать все свои дела в руки одного из них? Так и на расходах сэкономите, и дело решится быстрее.

И тут миссис Чедвик разрыдалась. Он прав, всхлипывала она, он совершенно прав: она прямо сейчас назначит судью Олбау своим единственным поверенным. Только Беквиту от этого стало еще муторнее.

Замена Пауэрса на Олбау, однако, нисколько не изменила сценария встречи. Беквит уже столько раз слышал эти диалоги, видел эти мизансцены! Поэтому он встал и пошел бродить по дому, размышляя на ходу. Каждый раз, когда они, казалось, подходили к финальной черте, что-то непременно преграждало им путь. Он продал свои активы, одолжил миссис Чедвик все свои сбережения и сбережения банка – а она продолжает тянуть одну и ту же песню. Подавленный и мрачный, Беквит направился в дальний конец дома.

Пока он слонялся по задним комнатам, дверь кабинета вдруг с грохотом распахнулась, и миссис Чедвик выскочила в гостиную, колыхая юбками.

– Беквит задумал самоубийство! – крикнула она Олбау и директорам. – У него есть револьвер и яд! Если он это сделает, мы все погибли!

Мужчины вскочили, с грохотом отодвигая стулья, кинулись в коридор и разбежались по всему дому в поисках Беквита. А когда нашли, выяснилось, что тот ничего подобного не замышлял.

– Не беспокойтесь, джентльмены, я вовсе не собираюсь покончить с собой, – заверил он коллег, про себя добавив: «Похоже, нам всем и так уже конец».

Вскоре миссис Чедвик выдала ему 50 000 долларов в чеках, каждый из которых оказался бесполезным. Затем последовали еще два чека, каждый на 25 000 долларов. В тот раз его надежда продержалась целые сутки. Позвонив ему на следующий день, Кэсси попросила повременить с предъявлением чеков. На данный момент банк их не обналичит, но она скажет ему, когда будет можно [14].

И Беквит ждал.

* * *

А Герберту Ньютону надоело ждать. Шесть месяцев терпения принесли ему только неоплаченные счета и судебные иски. К этому моменту полугодовой платеж Кэсси в размере 175 000 долларов уже должен был вернуть ему часть денег. Да еще Ири Рейнольдс продолжал решительно оспаривать законное право Ньютона на ценные бумаги, хранящиеся в его банке. Время для переговоров закончилось.

21 ноября 1904 года адвокаты Ньютона подали иск против миссис Чедвик в Кливленде. 23 ноября тишину дома Чедвиков прорезал звонок в дверь. Кэсси содрогнулась, хотя и ждала его. Ее долг перед Сберегательным депозитным банком и Трастовой компанией Элирии слишком долго оставался неоплаченным. Их юрист зарегистрировал в суде залог на имущество, что дало им возможность подать в суд исковое заявление. И суд снова отправил своего человека присматривать за ее имуществом. Том Портер вернулся.

Кэсси сама попросила прислать именно его, когда поняла, что смотрителя ей не избежать. Но это вовсе не означало, что она была рада его присутствию в доме. И все из-за каких-то жалких 10 000 долларов! Ее долг Ньютону был почти в 20 раз больше. А Френд и Хоффстот могли бы предъявить иск на 800 000 долларов, то есть в 80 раз больше. Совершенно незначительный долг – и вот Том Портер снова поселился в особняке Чедвиков.

Его присутствие, конечно, усложняло положение,