Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

и поклонился явившемуся до земли, как Христу. Бесы воскликнули: «Ты наш, Исаакий!» Ввели его в келью, посадили и сами сели около него; ими наполнилась не только келья, но и пещерная улица. Один из бесов, мнимый Христос, сказал: «Возьмите сопели (дудки), тимпаны (бубны) и гусли и играйте, пусть Исаакий с нами пляшет». И начали играть на дудках, бубнах и гуслях. Истомили Исаакия до того, что «еле жива» оставили его; наругались над ним и ушли. Наутро, когда стало светло и пришло время для вкушения хлеба, Антоний по обыкновению пришел к оконцу и сотворил молитву, но ответа не было. Антоний подумал: «Видно, уже преставился», – и послал в монастырь за Феодосием и братией. Откопали пещеру и вынесли его, как мертвеца. Но тут заметили, что он еще жив. Игумен Феодосий сказал:

«Это дело бесов», его положили на постель. Антоний ходил за ним. Когда же от гнева Изяслава за Всеслава[270] Антоний удалился к князю Святославу в Чернигов (это было в 1068 году), Феодосий принес Исаакия в свою келью и стал ходить за ним. Исаакий был в таком расслаблении, что не мог ни встать, ни сесть и лежал на одном боку; от того не раз заводились черви под бедрами его. Преподобный Феодосий своими руками обмывал его. Так прошло два года. И чудное дело! Два года лежа, не принимал он ни хлеба, ни воды и оставался немым и глухим. Феодосий крепко молился за него днем и ночью. На третьем году стал он говорить и слышать, и начал ходить, но как младенец. В церковь не хотел ходить, но его приводили насильно; потом приучали его ходить в трапезу; здесь клали пред ним хлеб, но он не дотрагивался до него, если кто из братии не положит ему в руку. Феодосий сказал: «Пусть сам приучается есть», – и неделю не брал он хлеба; потом, «помалу взирая на других, научился ясти». Так мало-помалу оправился от страшного потрясения.

«Оздоровев от болезни», Исаакий начал опять вести строгую жизнь. Он уже не пошел в пещеру, но решился юродствовать: одевшись опять во власяницу, а поверх ее в «свиту вотоляну» (в рубище) и на ноги надев «прабошни черевьи протоптанные, нача, – говорит летописец, – Исаакий юродство творити»[271]. Это было уже при игумене Стефане, преемнике преподобного Феодосия.

Исаакий стал помогать поварам в кухне варить пищу на братию. К утрени приходил первый и стоял неподвижно. В лютые морозы ходил в протоптанных башмаках (плесницах); ноги его примерзали к камню, но он не двигался до конца утреннего пения. После утрени спешил в поварню, готовил дрова, огонь. Один из поваров, называвшийся тоже Исаакием, однажды, смеясь, сказал блаженному: «Исаакий, вот сидит черный ворон, иди, поймай его». Он поклонился ему до земли, пошел, поймал ворона и принес ввиду всех; повара шумились и сказали о том игумену и братии. С того времени братия стала уважать его. Но он, избегая славы человеческой, начал в юродстве оскорблять то игумена, то братию, то мирян, так что иные били его.

При игумене Никоне он снова поселился в пещере преподобного Антония и начал собирать к себе детей и одевать их в монашеские одежды; за что били его и игумен, и родители детей. Терпеливо он переносил все: и побои, и наготу, и холод день и ночь. Раз ночью затопил он у себя печь в пещере; печь была худая, огонь разгорелся и пламя стало пробиваться сквозь щели печи. Не имея чем заслонить скважины, он стал на щели босыми ногами и сошел только тогда, как прогорела печь. «Много другого рассказывали о нем, – говорит преподобный Нестор летописец, – а иное и сам я видел». Он до того наконец взял силу над бесами, что считал ни во что их мечты и страхи, встречал, как мух. «Вы обманули меня прежде в пещере, – говорил он, – оттого, что не знал я тогда ваших хитростей; теперь же со мною Господь Иисус Христос, мой Бог и молитва отца моего Феодосия: надеюсь победить вас». Бесы творили ему много зла. «Ты наш, – говорили они, – ты поклонился нашему старейшине и нам». – «Ваш старейшина – враг Христа, а вы бесы злые», – отвечал он, ограждаясь крестным знамением, и они исчезали. Иногда приходили к нему ночью и, стараясь навести страх на него, являлись многолюдною толпою с заступами и шумели: «Раскопаем сию пещеру и сего здесь погребем»; иные же, как бы из участия, взывали к нему: «Изыди, Исаакий, хотят тебя погребсти». А он отвечал: «Если бы вы были добрые, то пришли бы днем: но вы тма, во тме и ходите, тма – доля ваша». И осенял их крестом, и они исчезали. В другой раз страшили его то медведем, то диким зверем, то волом, или же ползли к нему змеи, лягушки и всякая гадина, но ничего не могли сделать с ним. «Победил ты нас, Исаакий!» – сказали они наконец. «Вы победили меня в образе Христа Иисуса и ангелов, – отвечал он, – не будучи достойны такого образа, теперь вы являетесь в подлинном своем виде, в образе зверей, скотов, змей и гадов; вы точно гадки и злы». Бесы исчезли и после того более не тревожили его. Он сам говорил, что последняя брань продолжалась у него три года. – Последние годы провел он еще строже в воздержании, посте и бдении. Когда он разболелся в пещере, его перенесли в монастырь и на восьмой день скончался он при игумене Иоанне 1090 года, 14 февраля[272]. В день кончины преподобного Церковь совершает его память. Мощи Исаакия почивают открыто в Антониевой пещере[273]. Часть мощей его перенесена из Киева в Торопец игуменом Кудина монастыря Иосифом 1711 года 16 декабря и положена в Благовещенской Церкви[274].

^ Блаженный Прокопий, Христа ради юродивый, устюжский чудотворец

Прокопий был иностранный купец[275] и торговал в Новгороде. Пленившись учением Православной Церкви, он отказался от папизма, принял православие и оставил торговлю. Жизнь православных иноков так подействовала на него, что он, раздав имение бедным[276], поселился на некоторое время в Хутынской обители[277] (в 10 верстах от Новгорода), но вскоре удалился в Великий Устюг и там вступил