Приручи ветер - Андрей Урбанович

Достаточно вспомнить наши сны, чтобы убедится в этом… Мир, что мы видим вокруг и реальный мир отличаются друг от друга, как рисунок ребёнка отличается от живого пейзажа.

– Как думаешь, что будет, когда мы вернёмся? – спросил папа.

– Они не оставят вас в покое, – грустно сказал дед. – Сейчас отдел упорно ищет уникального мальчика. Их раздражает поведение отца, который не понимает ценность эксперимента и затеял игру в прятки. Они уже выяснили, когда закончится ваш отпуск и нашли болевые точки, на которые можно надавить. Это всё, что я могу сказать.

– Папа, завтра мы уезжаем, – сказал мой отец.

– Я знаю, – ответил дед. – Это правильно. Нужно бежать навстречу страху. Так всё кончится быстрее…

* * *

Мы шли по примятой дождём траве, плыли на лодке, потом снова по траве до катера, ехали на автобусе. Всё это происходило в каком-то полусне. Хотя дед и находился рядом, но до самого перрона он не произнёс ни слова. Отец и я – тоже. У самого вагона дед обнял отца, потом крепко прижал меня и прошептал:

– Помни, теперь на твоей руке есть тайная кнопочка – след от ожога. Стоит нажать на неё или хотя бы представить, что нажал, и всё под твоим контролем. Мы с тобой ещё обязательно свидимся, слышишь, Серёжа? Счастливо вам, мальчики… Рад был вас видеть.

Глава двадцать третья. Возвращение и новые испытания

Дома нас встретила встревоженная и радостная мама.

– Ну, наконец-то! Что же вы? Хотя бы телеграмму дали. Столько времени держали меня в неведении… Я места себе не находила, чего только не передумала!

– Я ведь позвонил, – оправдывался отец.

– Ты считаешь, этого достаточно? Один звонок! Перечислил кучу городов – и привет. Серёжа, как ты похудел! Витя, ты его что, совсем не кормил? Как же хорошо, что вы дома! Я хоть спать сегодня буду спокойно, – причитала мама.

Разбирая вещи, отец внезапно замер, склонившись над блоком сигарет, и воскликнул:

– Старый шаман!

– Ты чего, папа? – спросил я. И тут же понял, что произошло. За всё время пребывания на острове и после него он ни разу не притронулся к сигаретам. Он просто про них забыл!

– Кстати, Виктор, тебе с работы звонили, – крикнула с кухни мама. – Несколько раз. Спрашивали: «Куда подевался Виктор наш Андреевич? Если объявится, пусть даст нам знать». Вот и скажи, что я могла им ответить? – гремя посудой, вопрошала мама.

– Переживут. А это точно с работы? – спросил папа, раскладывая вещи.

И отчего-то сердце моё сжалось и застучало быстрее обычного. И тут раздался продолжительный, требовательный звонок в нашу дверь. Первой в прихожей оказалась мама. На пороге стояли два человека в совершенно одинаковых костюмах. Едва дверь отворилась, эта парочка уверенно шагнула в квартиру, словно к себе домой.

– Плетнёв Виктор Андреевич здесь проживает? – спросил один из них.

– Да, здесь, – дрогнувшим голосом подтвердила мама.

– Светлана, кто там? – крикнул отец. Мама молчала.

Второй прошёл по коридору и, остановившись напротив отцовского кабинета, громко произнёс:

– Виктор Андреевич, покажитесь, пожалуйста.

Папа появился на пороге, и я с удивлением отметил, что он успел переодеться не в домашнее, а в одежду, в которой обычно ходит на работу.

– Вы должны проехать с нами, – сказал один из незнакомцев, предъявив отцу развёрнутое удостоверение. – Нужно уточнить некоторые аспекты вашей деятельности.

– А точнее? – спросил папа.

Он был само спокойствие, только глаза блестели, как у хищников в темноте.

– Там всё подробно объяснят.

– Подождите… А как же? Они ведь только приехали… – заволновалась мама.

– Успокойтесь. Думаю, это ненадолго, – сказал человек с удостоверением. – Если что, вот вам визитка. Здесь адрес и телефон. Можете позвонить или приехать…

– Да что ж это такое, – воскликнула мама. – Он ведь даже не поел с дороги!

– Не волнуйтесь, у нас там кормят. Если что…

Эта фраза не успокоила, а ещё сильнее напугала маму. Она замахала руками, что-то желая объяснить, но эти двое уже не смотрели в её сторону и, не попрощавшись, вышли вон.

– Я скоро. Серёжа, займи себя чем-нибудь, – сказал папа и отправился следом.

Оставшись, мы несколько секунд смотрели друг на друга, не смея пошевелиться. Стены, пол вокруг нас вибрировали, дышали, наливаясь однообразным еле слышным гулом. Первой ожила мама:

– Нет! Надо всё выяснить! – воскликнула она.

Из гардероба на пол полетели платья, юбки, шляпки и не прошло и пяти минут, как она была одета. Её дрожащая рука сжимала визитку:

– Так. Адрес… Не волнуйся, Серёжа. Мы всё выясним. Что я забыла? Сумочка. Теперь, кажется, всё.

Щёлкнул замок, и дом опустел, казалось, воздух в нём сгустился настолько, что стало трудно дышать. Я прошёл на кухню, там кипел чайник, что-то булькало в кастрюле. Я выключил газ, постоял у окна и поплёлся в свою комнату. По дороге увидел, что на тумбочке лежит злосчастная визитка. Сколько времени прошло с маминого ухода? Минута или десять? Возможно, мне удастся её догнать… Может, она специально оставила её? Запомнила адрес и оставила? Или всё-таки, забыла? Ноги сами влезли в ботинки и понесли меня по ступенькам вниз.

У подъезда на скамейке сидел Пётр Вениаминович. Он мерно отстукивал своей тросточкой ритм песни, звучавшей из окна первого этажа. Увидев меня, старик улыбнулся, сдвинул очки с края носа поближе к глазам и сказал:

– Здравствуй, Серёженька. Я тебя заждался.

И тут же вся мозаика последних минут сложилась в ясный и омерзительный рисунок. Сознание вернулось ко мне, как это бывает после внезапного пробуждения.

– Вы здорово всё просчитали. Как по нотам, – произнёс я.

– Это моя профессия – прогнозировать и даже проектировать ситуации, – скромно ответил Пётр Вениаминович.

– И что теперь? Хотя, мне кажется, я знаю… – сказал я.

– Ты одарённый мальчик, – согласился Пётр Вениаминович.

– Значит, папу отпустят, но только после того, как я побываю у вас?

– Умница. Мы с тобой сработаемся.

Вспомнилось, как однажды он сказал «сработаемся» моему деду – от этого меня передёрнуло.

– Чего ты? – настороженно спросил Пётр Вениаминович.

– Одна история вспомнилась, – отмахнулся я. – Не будем откладывать. Едем. Вы ведь на машине, так?

– Что-то ты подозрительно сговорчивый…

Опираясь на трость, он медленно поднялся и жестом пригласил меня следовать за ним. Машина была рядом.

Было страшно, но я понимал, нельзя показывать, что я испугался. Вдруг возникло ощущение – сейчас мы на равных. Конечно, на его стороне всякие приборы, десятки сотрудников и возможностей, а у меня – только я сам, однако на неких невидимых весах – их количественный перевес ничего не значит, а вот мои умения – значат всё…

– Что за прибор вы использовали? – спросил я перед тем, как сесть в машину.

– Ты о чём? – удивился Пётр Вениаминович.

– Вы прекрасно знаете о чём. Вы вселили страх в маму. Она не могла оставаться дома. Ведь так?

– — Ценю твою проницательность, – улыбнулся старик. – Это воздействующий на психику генератор. Женщины и дети наиболее восприимчивы к его частотам. Ну, поехали, «золотой мальчик»…

Лаборатория заметно изменилась. Теперь стол с экраном переместился к стене, а в центре высился внушительный куб высотой в метра два. Тяжёлые темно-синие шторы в этот раз не закрывали окна, и всё пространство наполнял яркий солнечный свет.

– Ну-с, проходи, Серёжа. Не смущайся, смелее. Сейчас мы дождёмся ещё одного человека и начнём, – сказав это, Пётр Вениаминович принялся включать всякие рычажки, вертеть настройки. Комната ожила, замелькали лампочки, засветился экран, всё вокруг зажужжало, переливаясь разноцветными огнями.

– Похоже, вы уже Новый год справляете, – мрачно произнёс я.

– Ты повзрослел, Серёжа. По-моему, даже подрос, – сказал старик.

– Это что за штуковина такая? – спросил я, указывая на куб.

– Сразу не объяснить… Уникальная вещь. Название я ещё не придумал. Можно окрестить «усилитель», но звучит как-то обыденно. Вообще-то я сконструировал её много лет назад, – он хитро улыбнулся и явно хотел продолжить рассказ, но в дверь распахнулась, и на пороге