Приручи ветер - Андрей Урбанович

несколько месяцев вернулся в подземелье и как мозаику сложил тело изрубленного, полил его живой водой, и тот воскрес из мёртвых, Мне эта небылица нравится больше.

Алексей чувствовал, что более не может сдерживать свой гнев.

– Я бы никогда не пришёл к человеку другой веры, к тому же магу и чернокнижнику, если бы не был уверен, что он в состоянии мне помочь. Мне говорили, вы владеете тайнами, вы всё можете… – затараторил он.

– Почему другой веры? Я так же молюсь Иисусу, как и вы. Только немного по-другому… А что касается вечной молодости – взгляните на мои морщины и седину… Кроме того, скажите на милость, что вы будете делать с вечностью? Играть в кости, обольщать девиц или копить золотые монеты? Для чего вам вечность?

– Дело не в молодости. Вы хотели видеть моё лицо? Вот оно, любуйтесь, – сказав это, ночной посетитель отважно шагнул к свечах, и Брюс, повидавший очень многое за свою жизнь, невольно подался назад. Лицо ночного гостя, сплошь покрытое язвами, вызвало невольный ужас.

– Если вы сейчас же не поможете мне, клянусь, я убью вас! – прохрипел Алексей, сжимая рукоять кинжала.

– Как тебя зовут? – спросил Брюс.

– Сказано вам, моё имя не имеет значения!

– Пусть так, – согласился Брюс. – Тогда выслушай меня. Я не лекарь и не ведаю, что за недуг грызёт тебя. Может, это проказа, а может, что-то другое. Но ты явился не к тому человеку. Вот и всё, что могу тебе сказать.

– Тогда ты умрёшь, – чуть слышно произнёс Алексей.

– Это будет несправедливо.

– Ты маг. Иноверец, вкравшийся в доверие к государю. Бог вознаградит меня за это.

Сказав так, он бросился к Брюсу, и очутившись рядом, увидел его глаза с вытянутыми, как у кошки зрачками. Кинжал взметнулся вверх и несколько раз вошёл в грудь колдуна. После второго удара рот Брюса широко открылся, и оттуда с шипеньем выползла змея. Её тело выгнулось латинской буквой «S» и, замерев, приготовилось к броску. Бросив клинок, Алексей попятился к выходу и кубарем скатился с лестницы – вниз, прочь от этого страшного места.

В тот момент, когда безумец обрушивал свои смертоносные удары на воображаемого противника, настоящий Брюс переместился в дальний угол комнаты и, следя за всем немигающим взглядом, отметил, что юноша недурно владеет оружием, и ему повезло, что он вспомнил этот простой фокус с внушением. Он закрыл дверь на засов и поднял с пола кинжал, взяв его не голой рукой, а лоскутком ткани, предназначенной для того, чтобы протирать линзы. Последнее время Яков Вилимович стал крайне брезглив. Без всякого интереса, повертев клинок перед глазами, Брюс подошёл к стене и, выдвинув из неё кирпич, бросил оружие в потайной проём.

– Несчастный мальчик… – сказал Яков Вилимович и, с грустью посмотрев на телескоп, понял, заниматься делом сегодня не получится. Звёзды вдруг стали ему почти безразличны. – Сколько суеты, – вздохнул он. – Сколько губительных суеверий…

Забирая из моих рук кинжал, Пётр Вениаминович победно взглянул на Владислава Аркадьевича, тот довольно крякнул и спросил:

– А что за птица этот Брюс?

– Понятия не имею, – ответил я.

– О-о! Это легендарная личность! – сказал Пётр Вениаминович. – Жил во времена Петра Первого. Учёный, директор школы навигации, генерал… Ну и слухи про него ходили разные: про магию, чернокнижье… Кстати, судя по всему, действие происходило в Сухаревской башне. Так что всё совпадает.

Глава двадцать четвёртая – последняя. Фотоаппарат, куб и прочие неприятности.

– Ну, довольно с нас историй. Будем считать, тест прошёл удачно. Давайте продолжим изыскания, – произнёс Владислав Аркадьевич, потирая руки. – Вот фотоаппарат. Не буду говорить, чей он и откуда. Думаю, Серёжа, ты это сделаешь не хуже меня.

Камера оказалась иностранной с внушительных размеров окулярной насадкой. Я вертел её в руках, делая вид, что ровным счётом ничего не ощущаю. В то же время в моём сознании стремительно мелькали сюжеты: «Фрагменты незнакомого города», «Темноволосая женщина у серебристой машины», «Мужчина с измождённым лицом»…

– Обратите внимание вот на это! – воскликнул Пётр Вениаминович. Его палец несколько раз ткнул в экран. Краснолицый сосед недовольно поморщился и сказал:

– Не понимаю я ничего в этой технике.

Тем временем я увидел, как некто раскладывает на полу листы с печатным текстом, ставит для подсветки настольную лампу, а другой человек настраивает камеру. Мне вспомнился фильм про шпионов, где фотографировали секретные документы, но через мгновение я понял, эти листочки просто какое-то литературное произведение – роман или повесть.

– Ну, Серёжа, ты готов? – с ноткой нетерпения в голосе спросил Владислав Аркадьевич.

– Не торопите меня… – попросил я.

– Что, не можешь выбрать? – ехидно спросил Пётр Вениаминович.

– Не могу сосредоточится, – ответил я.

– Ответ не верный. «Лаура» показывает, что мальчик не хочет говорить правду, – довольным голосом сказал старик.

– Ваша «Лаура» лжёт. Сейчас. Слушайте.

Среди десятков историй я наконец-то выбрал ту, которая мне показалась наиболее безопасной, она не выдавала ничью тайну, а, следовательно, никому не могла навредить.

Фотоаппарат был пуст. А ведь так здорово всё продумано – взять с поличным, предъявить негативы и уже потом прижать к стенке, да так, чтобы в штаны наделал.

– Что же вы, специалисты хреновы?! Надо же было плёнку искать! – сквозь зубы проскрежетал Карпинский.

Стоявший напротив него молодой сотрудник опустил голову и промямлил:

– Мы нашли. И даже на проявку отдали…

– И что?!

Молодой человек развёл руками.

– Ну, Полозов, будем переминаться с ноги на ногу или докладывать, как положено? – грозно спросил Карпинский.

– Там ничего такого не было. Фото Кремля, Красной площади, Арбат. Туристический набор.

– Так надо было ориентироваться! Если поняли, что с плёнкой проехали, почему сразу в дом этого писаки не отправились?! Нужно было прошерстить там всё как следует!

– А мы сразу… Только пользы от этого никакой. Он же на даче живёт, там один огород два дня перекапывать надо. Кроме того – камин, разберись, что он там сжёг… Скорее всего сфотографировали, а бумагу в огонь…

– Полозов, ты понимаешь, что произошло?! Нам головы отвинтят… Жить нам с тобой прежней жизнью, друг мой, только до публикации. Как только появится в западных газетах или журналах имя, фамилия нашего подопечного, так наша биография и сделает резкое пике! Но до этого, друг мой, я тебе все отростки пообрываю! Ты у меня в такую дыру отправишься!.. Специалисты, блин! Уйди! Уйди с глаз моих!

Молодого человека словно ветром сдуло. Карпинский схватил трубку телефона, набрал номер, и когда на том конце раздалось уверенное: «Ало», стремительно заговорил:

– Миша, привет. Переиграл нас заморский гость. Да-да… Плёнка наверняка у него. Когда вылетает?.. – он перелистнул настольный календарь. – Послезавтра. Чего я предлагаю? Конечно… Потрясти хорошенько на таможне. Так, чтобы по-полной. Ну, не мне твоих ребят учить! Уверен, у него. Будь добр, дай указания. Ладно, Миша, сочтёмся…

Дверь в кабинет приоткрылась и на пороге возникла ярко одетая женщина, макияж не позволял определить её возраст.

– Вот только тебя сегодня не хватало! – воскликнул Карпинский.

– Пожалуйста, не злись. Я знаю, ты занят… Но у меня обстоятельства. А ты пропал. Уже три недели дозвониться не могу, – проговорила она и шёпотом добавила, – Я очень соскучилась.

Карпинский тяжело вздохнул и спросил:

– Ты зачем ко мне домой приходила? Мы же на берегу договорились, домашних не беспокоить.

– Прости, я за эти дни чуть с ума не сошла. Глаза закрываю, а передо мной твоё лицо.

Карпинский посмотрел в окно, потом на часы.

– Неужели не рад меня видеть? – спросила женщина.

– Не вовремя ты. Мы же договаривались, что ни на работу, ни ко мне домой ты не приходишь. Ведь так? – бархатным голосом проговорил Карпинский.

– Я говорю, у меня обстоятельства, – загадочно улыбаясь, сообщила женщина.

– Да чёрт тебя побрал с твоими обстоятельствами! – взорвался Карпинский. – Мне вот с женой пришлось объясняться! Ей, понимаешь, интересно, что за прекрасная