Приручи ветер - Андрей Урбанович

– О! Какие у нас гости! – воскликнул он. – Здравствуй, Серёжа. Ты совсем такой, каким я тебя представлял. Меня зовут… Давай не будем мудрить, можешь обращаться просто – дядя Влад. Ну, рассказывай.

– О чём? – спросил я, проваливаясь в кожаное кресло.

– Как о чём? О себе! К примеру, в каком классе учишься? Кем хочешь стать?

– Значит, вы и есть Владислав Аркадьевич? – спросил я, не ответив ни на один его вопрос.

Краснолицый кивнул.

– Тогда вы всё обо мне знаете. И в каком классе я учусь, и как зовут моего классного руководителя, наконец, знаете адрес, по которому меня можно отыскать.

Он нахмурился, бросил взгляд в сторону Петра Вениаминовича.

– А почему ты так решил?

– Вы же курировали операцию с уколом в аэропорту. И с гильзой.

– Ты, Серёжа, и вправду полон сюрпризов! Прямо не знаю, как с тобой разговаривать!

– Давайте так… Скажите, что вы от меня хотите, я попробую это сделать, и вы оставите в покое меня и мою семью.

Чувство уверенности и правоты вдруг овладело мной, словно я ретранслировал слова некого сильного, не привыкшего к компромиссам и двойной игре человека.

Владислав Аркадьевич откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, буквально пронзил меня маленькими красноватыми глазами. Он уже не улыбался, не старался выглядеть добреньким дядей, теперь он стал самим собой – властным, безжалостным, не терпящим возражений.

– Оставить в покое, значит?.. Хороший мальчик. Храбрый. Ты понимаешь, чем занимается наша организация? Куда ты попал? Неужели ты думаешь, мы затеяли всё это, чтобы оставить тебя в покое? – жестко произнёс он. – Сами будем решать, когда и на каких условиях ты будешь работать у нас. Здесь мы диктуем условия. Капризы оставь для своей мамочки.

Я потупил глаза, чтобы не встретиться с его сверлящим взглядом, боялся, что от страха соглашусь на всё, но вместо этого из меня вдруг вырвалась такая фраза:

– Так у нас ничего не получится. Вы нарушаете мою зону комфорта, в таких условиях работать я не смогу.

– Ну, наглец! Это мне даже нравится! – уже другим, нарочито весёлым голосом произнёс Владислав Аркадьевич. – Пётр Вениаминович, давайте начинать. А ты молодец, Серёжа. Парень что надо, не из тех, кто пасует!

Пётр Вениаминович застучал своей тросточкой по кабинету. Я сидел, глядя в пол и только на слух определял передвижение старого профессора. Вот он оказался за моей спиной и, тихонько взяв меня за плечи, сказал:

– Давай-ка, юноша, присядем поближе к столу.

Дальнейшая процедура оказалась знакомой: к моей голове и рукам присоединили датчики, и Пётр Вениаминович, уставившись в экран, с важным видом сообщил:

– Готовы. Можно начинать.

Краснолицый уселся рядом и тоном экзаменатора сказал:

– Для начала, я бы хотел протестировать… Давайте возьмём какой-нибудь отвлечённый предмет. Вы ведь любитель старины? – обратился он к профессору. – Выберете нечто такое…

Пётр Вениаминович задумался, возвёл глаза к потолку, потом снял очки, тщательно протёр стёкла и сказал:

– Есть одна вещица… Человек, продавший её, утверждал, что её нашли при сносе старинного здания в Москве. Я в сию легенду не очень-то верю. Скорее всего из какой-нибудь дворянской усадьбы, разграбленной… простите национализированной во время гражданской. Слишком хорошо эта вещица сохранилась…

– Вы бы предъявили её, а то интригуете да и только. Предмет-то где? – с издёвкой в голосе заметил Владислав Аркадьевич.

– Да вот он. Я её в ящике храню, – ответил профессор и извлёк откуда-то небольшой блестящий кинжал. – Держи, Серёжа.

Едва его рукоять оказалась в моей ладони, как сознание стало работать с невероятной скоростью. Я словно просматривал содержание огромной книги, где есть и главы, и краткая их аннотация, как в рыцарских романах: «Глава о том, как славный пропойца захотел заработать на ящик водки, но чуть не получил срок», «Глава о том, как был спрятан славный клинок», «Глава о том, как разбиралась старинная башня и в одной из пустот был найден кинжал» и так далее… Наконец, моё внимание привлекла история, которую я стал неторопливо излагать…

Лестница, ведущая вверх, едва виднелась в темноте. Алексей остановился у крутого подъёма, подождал, пока глаза привыкнут к мраку и на цыпочках двинулся наверх. Сегодня ему везло. Главное, что чудом разминулся с Денбеем – с этим заморским чёртом, что изредка посещал Брюса. Отчего-то встречи с ним Алексей опасался более всего. Рассказывали, в руках этого худенького маленького человека прячется неведомая сила, он голой ладошкой, словно топором, рассекает дерево, с лёгкостью обезоруживает даже опытных воинов, а от его крика леденеет кровь. Поэтому пришлось долго ждать, пока этот желтокожий бес покинет башню. А дальше – всё, как по маслу. Значит, судьба на его стороне. Шаг за шагом, наощупь, прислушиваясь к биению сердца… Откуда-то сверху подул ветер, ещё с десяток ступенек – и вот он, свет. Глаза стали различать перила, затем округлые своды.

Алексей нырнул в просвет полуоткрытой двери и оказался в комнате, уставленной свечами.

Яков Велимович стоял к нему спиной, глядя в какую-то трубу. Больше в помещении никого не было. И Алексей ещё раз подумал о судьбе и удаче. Он перевёл дыхание, набрал полную грудь, но так и не успел ничего сказать, потому что Брюс опередил его.

– Вам было велено прийти днём. Вы способны отличить день от позднего вечера? – он произнес это, не отрывая взгляда от своего прибора.

– Простите, но мне кажется… – начал Алексей, однако Брюс прервал его:

– Меня удручает, что наши олухи совершают молодецкие налёты на торговых людей. Этак школа такую дурную славу заполучит, что после и не отмоешься. Взялись за хорошее дело – обучать юношей математике и навигации, а что получается? Помните пословицу: пустое брюхо к песням глухо, – он повернулся и, прищурив глаза, уставился на Алексея. – Вот те раз! Простите, сия тирада предназначалась не вам. Позвольте полюбопытствовать, кого имею честь видеть?

– Это не важно, – сказал Алексей.

– Не вежливо начинать беседу, вот таким образом. Вы хоть на свет выйдите, чтобы я мог рассмотреть ваше лицо.

– Это тоже не обязательно.

– Понятно… – многозначительно произнёс Яков Вилимович.

– Вам ничего не понятно! Слышите, ничего не понятно! – дрожа всем телом, выпалил вошедший.

– Ясно, что из нашей беседы не получится ничего путного. Вы дождались, покуда прислуга оставит меня одного, под покровом темноты прокрались сюда, не желаете назваться по имени и даже показать своё лицо. Что же здесь непонятного? Не для добрых деяний такое инкогнито? Так?

Брюс вёл себя на удивление спокойно, словно за его плечами была дюжина вооружённых молодцов.

– Всё не так! Я пришёл сюда с самыми добрыми намерениями! – выдохнул Алексей.

– В таком случае, неплохо бы для начала поздороваться и познакомиться.

– У вас есть средство… – прошептал Алексей.

– Значит, приветствие и прочие мелочи вы решили упустить и сразу переходите к делу?.. Ну что же, в таком случае, какое средство?

– Омолаживающее. Исцеляющее.

– Вы, мой ночной незнакомец, не похожи на старика. И судя по тому, как ловко вскарабкались на башню, обладаете изрядным здоровьем, – заметил Брюс.

– Не говорить со мной как с душевнобольным! Я знаю, недавно вы омолодили своего ученика. Мне рассказывали об этом! – с вызовом произнёс Алексей.

– Очень интересно. Может, вы и меня просветите? Я вот ничего об этом не знаю.

– Да-да… Меня предупредили, вы станете всячески отпираться. Всё сводить на шутку и суеверия… – пробормотал вошедший.

– Не могу ничего подтвердить или опровергнуть. Ведь не зная, о чём речь, невозможно продолжать разговор, – вздохнув, произнёс Брюс, ему стала надоедать эта нелепая беседа. – Будете говорить или нет?

– Один из ваших учеников тяжело заболел, стал быстро угасать, превратившись в глубокого старика. Вы взялись исцелить его. Натёрли потаенным составом, окутали тканью, и через трое суток от его болезни не осталось и следа…

– Позвольте перебить вас, – проговорил Брюс. – Есть и другая история. Она интереснее вашей. Брюс увёл своего ученика в подземелье, изрубил горемычного на части, сложил их в бочку и залил специальным настоем. Через