О милосердии - Луций Анней Сенека

никто не задумывается о самом времени: словно ничего и не просят и ничего не дают. Люди забавляются самым ценным, что у них имеется, но не замечают его, потому что оно нематериально, на глаза не попадается и поэтому считается очень дешевым, более того — почти никакой ценности не имеющим. Ежегодные выплаты и подарки люди берут весьма охотно и ради них прилагают свой труд, старание, заботу; никто не ценит время; пользуются им небрежно, как чем-то даровым. Но взгляни на тех же самых людей, когда они больны: если смертельная опасность приблизилась, они хватают врачей за колени и, страшась смерти, готовы пожертвовать всем своим имуществом, лишь бы остаться в живых! Как противоречивы их чувства!

Если бы людям заблаговременно могло быть известно, сколько им предстоит еще прожить, причем с такой же точностью, с какой им уже известно число прожитых лет, как затряслись бы они от страха, увидев, что им осталось жить очень мало, как берегли бы они эти годы! Конечно, легко распорядиться тем, количество чего — каким бы незначительным оно ни было — известно заранее; тщательнее нужно беречь то, о чем ты не можешь сказать, когда наступит ему конец. Все же ты не считаешь, что эти люди не знают, как дорого время: они постоянно твердят, что тем, кого они очень сильно любят, готовы отдать часть своих лет. Однако они не понимают, что дают, ничего при этом не прибавляя другим, ибо не имеют понятия, откуда именно они возьмут эти годы, поэтому им ничего не стоит жертва, связанная с потерей, которую глазами не увидеть.

Никто не вернет годы, никто тебе еще раз не возвратит тебя самого, жизнь как с самого начала шла, так и будет идти, не меняя и не прекращая своего движения, не зашумит, не напомнит о своей скорости: пройдет незаметно. Ни царским повелением, ни народной милостью она не продлится дольше, но как с первого дня начала, так и будет протекать, никуда не сворачивая, нигде не замедляя хода. Да и что случится? Ты — в делах, а жизнь летит. Между тем приблизится смерть, для которой — хочешь не хочешь — у тебя должно найтись время.　

9

Разве может быть что-нибудь глупее, чем образ мыслей людей, тех я имею в виду людей, которые хвалятся благоразумием? Они ужасно заняты делами: чтобы жить лучше, они налаживают жизнь за счет самой жизни. Они строят далеко идущие планы; а между тем самая огромная потеря в жизни связана с ожиданием; завися от завтрашнего дня, люди теряют сегодняшний. Ты рассчитываешь на то, что находится в руках судьбы, то, что — в твоих, упускаешь. На что направлен твой взгляд? К чему ты стремишься? Все, чему еще только предстоит произойти, неопределенно: живи прямо сейчас!　

Вот вещает величайший поэт и, словно божеством вдохновленный, изрекает спасительное пророчество:　

Лучшие самые дни убегают для смертных несчастных

Ранее всех.

«Что же ты медлишь? — говорит он. — Что ты мешкаешь? Если ты бездействуешь, время убегает». Однако оно будет убегать и когда ты будешь занят делами, поэтому скорости, с которой летит время, надо противопоставить стремительность, с которой ты должен им пользоваться. Подобно тому как нужно быстро черпать воду из бегущего дождевого потока, поскольку он не всегда будет течь. Вот почему поэт, чтобы ярче осудить бесконечное мешканье, говорит не «самый лучший возраст», а — «самый лучший день». Как? Ты беспечно и, несмотря на столь стремительный бег времени, спокойно раскладываешь перед собой, подобно тому как это нравится делать скупому, месяцы, годы и десятилетия? О дне говорит с тобой поэт, и именно о сегодняшнем дне, убегающем.

Неужели у тебя еще есть сомнение в том, что для несчастных, иначе говоря, обремененных делами смертных раньше всех убегают самые лучшие дни? Все еще детскими остаются души этих людей, когда их застигает старость, к которой они приходят неподготовленными и беззащитными, ведь они ни о чем заранее не позаботились: они входят в старость внезапно, неожиданно для себя, а то, что она с каждым днем к ним приближалась, не замечали. Подобно тому как беседа, чтение или напряженное размышление делают незаметным для путешественников путь и они осознают его не раньше, чем достигают места назначения, так и этот беспрерывный, стремительный путь жизни, совершаемый нами, бодрствуем ли мы или спим, с одинаковой скоростью, занятые люди замечают лишь в конце.

10

То, что я изложил, я хотел бы разделить на отдельные пункты и доказательства, таковых у меня найдется много, с их помощью я докажу, что самая короткая жизнь — у людей, обремененных делами. Фабиан, не из нынешних кабинетных философов, а из числа истинных философов старого закала, постоянно говорил: против страстей надо применять силу, а не остроумие; их следует обращать в бегство не пустячными уколами, а мощными ударами. Он не одобрял умствований, считая что страсти нужно уничтожать, а не пощипывать. Но чтобы люди осознали свое заблуждение, их следует учить, а не только оплакивать, как погибших.

Время жизни делится на прошлое, настоящее и будущее. Время, в котором мы живем сейчас, коротко; в котором будем жить — сомнительно; в котором уже жили — сомнению не подлежит. По отношению к последнему судьба теряет свои права; оно не может быть ей подвластно вновь. Этот отрезок жизни для занятых людей потерян, ведь у них нет свободного времени, чтобы вспоминать прошлое, а если есть, то воспоминание о нем вызывает у них досаду и потому неприятно. Итак, они неохотно возвращаются к скверно прожитому периоду свой жизни и не рискуют касаться времени, ошибки которого еще как-то забывались в радостях повседневности, но при любом воспоминании обнаруживаются со всей очевидностью. Лишь тот охотно возвращается к своему прошлому, кто все свои поступки подвергает собственной цензуре, которая никогда не допускает ошибки; своих воспоминаний следует бояться тому, кто многого домогался из тщеславия и многое презирал из высокомерия, добивался силой и выманивал хитростью, алчно присваивал и расточительно проматывал. И все-таки это — священная и посвященная часть нашего времени, она не подвластна случайностям и находится за пределами царства судьбы; ни нужда, ни страх, ни болезни уже не беспокоят; ни изменить, ни изъять уже ничего нельзя; владение прошлым незыблемо и не требует забот. Лишь отдельные дни, да и те на короткий срок, имеются в настоящем, но дни прошлого все предстанут перед вами по первому вашему требованию;