Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

Хендерсон повысил старшего инспектора Фредерика Адольфуса Уильямсона (по прозвищу Долли), назначив его первым суперинтендантом Сыскного отдела. Сын полисмена, Уильямсон впервые надел форму в 1850 году — и стал стремительно продвигаться вверх по служебной лестнице. В 1852 году он перешел в Сыскной отдел и был повышен до сержанта; на следующий год его сделали инспектором, а в 1867 году — старшим инспектором. Именно Уильямсон взял под стражу Констанс Кент после того, как она призналась в убийстве[410].

«Даже в самых запутанных делах, которые ему поручали, — отзывался об Уильямсоне один из коллег, — он мгновенно ухватывал главные моменты и просил всего десяток слов объяснений там, где другие требовали пятьдесят. Он всегда вел себя очень любезно и доброжелательно, к тому же обладал умением вселять уверенность в самых робких». В здании Скотленд-Ярда (Уайтхолл-плейс, 4) сотрудники Сыскного отдела работали в буквальном смысле бок о бок. «У детективов имелось три комнатушки… на правой стороне улицы Грейт-Скотленд-Ярд, — вспоминал один из сотрудников. — У мистера Уильямсона была одна комната, у инспекторов — другая, у сержантов — третья»[411].

Районным детективам (Хендерсон надеялся отбирать их среди «самых многообещающих полисменов в организации») присваивался чин констебля; они должны были непосредственно подчиняться одному из сержантов местной полиции. Расширение рядов расследователей стало крупным достижением, однако его не сразу признали таковым. Один из тогдашних чиновников Скотленд-Ярда жаловался:

Районные детективы были по большей части людьми неграмотными, многих из них облачали в штатское, чтобы скрыть недостатки наружности, из-за которых они выглядели в форме не слишком блестяще. Сержанты надзирали за ними лишь формально, ибо и сами были ненамного выше по служебному положению[412].

Да, поначалу на детективов районного уровня частенько взирали с презрением, однако в 1871 году именно такой расследователь вытащил на свет целую серию убийств детей. Общество оказалось особенно потрясено этим преступлением из-за личности убийцы.

* * *

19 апреля 1871 года, в среду, газета The Morning Advertiser уведомила читателей, что детектив-сержант Генри Маллард, сотрудник районного управления L (Ламбет), выступая с показаниями на коронерском следствии по поводу смерти маленького ребенка, «привел ряд фактов столь поразительных, что они едва ли не превосходят всякое вероятие». Факты по делу были такие. Днем 7-го числа Джон Бир и его жена отправились поужинать с друзьями, оставив своих трех детей на попечении 15-летней няньки Агнес Норман, которую они взяли на работу тремя днями ранее. Чета вернулась домой в полночь — и сразу же услышала наверху страшные крики. Кинувшись посмотреть, в чем дело, «они обнаружили на полу раздетое дитя, другой же ребенок лежал мертвый между кроватью и стеной»[413].

Мертвым ребенком была 14-месячная Джесси Бир. Семейный врач заключил, что девочка задохнулась, однако не мог определить, что стало причиной этого. Маллард спокойно перечислял факты. Коронерский суд невольно ахнул, когда полицейский объявил: расследование позволяет предположить, что Агнес прежде убила по меньшей мере четырех других детей, а также «трех собак, кошку, попугая, несколько золотых рыбок и около дюжины экзотических птиц». Пресса не желала этому верить. Та же The Morning Advertiser отмечала:

Мы ни на миг не намерены допустить, будто этот перечень ужасов соответствует действительности. В последнем случае девочка, быть может, выпала из своей постели и задохнулась в тесном пространстве между кроватью и стеной. Такое случается. Либо детектив-сержант Маллард позволил себе внять каким-то выдумкам и беспочвенным, жестоким скандальным слухам, либо же трагическая многозначительность его рассказа, со всеми страшными подробностями, просто призвана леденить кровь и захватывать дыхание — мы знаем любителей рассказывать такие истории[414].

Коронерское жюри тоже отмахнулось от показаний Малларда и вынесло вердикт: «Смерть, вызванная несчастным случаем». Отца Джесси это вовсе не удовлетворило — как и комиссара Хендерсона. Он поручил инспектору Джеймсу Пэю из Сыскного отдела провести «тщательное расследование», поскольку дело «вгоняет лондонцев, охочих до распространения слухов про всякие ужасы, в состояние нездорового возбуждения»[415].

Изыскания Пэя подтвердили: «где бы она [Агнес] ни появлялась, там непременно кто-нибудь умирал». Ее трудовая деятельность началась в январе 1869 года, когда юная особа устроилась к Ральфу и Элизабет Милнер, жившим в районе Кеннингтон-парка. Не прошло и месяца, как умер их 10-месячный сын Томас. Коронерское следствие заключило, что дитя скончалось от естественных причин[416].

Милнеры ничего не заподозрили и не стали увольнять Агнес. Но через две недели умерла трехлетняя Минни Милнер. Вскоре после этой трагедии Артур, шестилетний сын Милнеров, признался родителям: он видел, как Агнес запирает Минни в гардеробном шкафу, но она заплатила ему полкроны, чтобы он об этом помалкивал. В конце концов Агнес вытащила Минни из шкафа (та была уже без сознания) и уложила в постель. Потом она пощупала лоб девочки, повернулась к Артуру и со смехом сообщила: «Она мертвая». Милнеры не могли доказать истинность этой истории, но все же расстались с Агнес, причем Элизабет предостерегла ее, чтобы Агнес впредь и не думала работать с детьми[417].

— Ты любишь детей? — спросила у нее Элизабет.

— Да нет, — ответила Агнес, — не особенно[418].

21 апреля 1870 года Агнес начала служить в семействе Гарденеров. 10 дней спустя их навестила Фанни Тейлор. С ней был пятимесячный сын. В тот же вечер ребенка на три часа оставили на попечении Агнес — и «совершенно здоровый младенец» к утру был мертв. Коронерское следствие вынесло вердикт: «Смерть вследствие естественных причин». Гарденеры, не сознавая, какого монстра приютили под своей крышей, 18 мая оставили Агнес присмотреть за их 15-месячным сыном Джеймсом Александром. Когда они в восемь вечера уходили из дома, Джеймс «судя по всему, чувствовал себя вполне хорошо». Вернувшись три часа спустя, они «обнаружили младенца, лежащим без признаков жизни» в его кроватке[419].

Поскольку малютка Джеймс все-таки «отличался слабым здоровьем», сочли необходимым провести коронерское следствие{50}. В момент смерти младенца дома были только Агнес и кухарка, но скорбящие Гарденеры ничего не заподозрили. Между тем их несчастья еще не кончились. «Агнес Норман состояла в услужении у мистера Гарденера шесть недель, — писал Пэй в отчете по делу, — и на протяжении этого времени три собаки, кошка, попугай, 12 канареек и несколько золотых рыбок умерли при весьма загадочных обстоятельствах»[420].

Именно Агнес «находила их всех мертвыми»[421].

В доме больше не осталось детей, которым