Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

«следы и отметины, как если бы здесь происходила борьба». Ганн отправился за помощью и вскоре отыскал своего сержанта по фамилии Хейнс: тот патрулировал одну из ближних улиц. Когда Хейнс прибыл на место, женщина без сознания лежала на спине. Обыскав ее, сержант нашел носовой платок и голубой кошелек с 11 шиллингами. Вскоре явились другие полисмены, они принесли носилки. Пострадавшую доставили в дом доктора Кинга, хирурга района Элтам[432].

Едва взглянув на травмы, полученные женщиной, Кинг заключил, что они смертельны. Врач попросил служителей порядка отвезти ее в больницу Гая, находившуюся в девяти милях (в Саутуарке). Они воспользовались кэбом. День разгорался, добавляя красок полям и живым изгородям. Соломенные крыши и тихие улочки скоро сменились «нарастающим шумом и толкотней столицы». Полицейские добрались до больницы в 7:15 и передали пострадавшую в руки Майкла Харриса, старшего хирурга, жившего при своем лечебном учреждении[433].

«Она находилась в почти бесчувственном состоянии, — отметил Харрис, — и тело ее было весьма холодным».

Кость над правым глазом оказалась раздроблена на несколько кусков; из трехдюймового отверстия в черепе выступал мозг. Глубокий разрез шел от рассеченной верхней губы до сломанной верхней челюсти. Мощным ударом женщине проломили левую сторону черепа — раздробленный фрагмент кости свисал, удерживаемый лоскутом кожи. Приподняв один из костяных обломков, Харрис увидел иссеченный мозг. Руки женщины пострадали от какого-то острого режущего инструмента. «Такие раны могли образоваться в ходе борьбы, если жертва пыталась защититься от чинимого над ней насилия», — отметил хирург. Однако нижняя половина ее тела оказалась лишена каких-либо видимых травм, если не считать «легкого синяка» на правом бедре, который, по оценкам врача, появился не более чем за несколько часов до осмотра.

Доктор предположил, что раны нанесены заостренным концом какого-то тяжелого инструмента — возможно, молотка. Личность пострадавшей оставалась неизвестной, но огрубевшая кожа на ее ладонях и коленях заставляла предположить, что это «честная и трудолюбивая служанка». Харрис ничего не мог поделать — разве что постараться устроить ее как можно удобнее, насколько это позволяло состояние пострадавшей. Он поместил ее в одну из палат и «распорядился, чтобы несколько господ, работавших в больнице, поочередно сидели у ее койки: возможно, они смогут услышать, как она произнесет что-то членораздельное»[434].

На месте преступления удалось найти кое-какие улики: следы крупных ступней, ведущие прочь от дорожки, на которой женщину обнаружили, пятна крови вдоль протекавшего неподалеку ручья, пустой медальон. На территории Морден-колледжа (находившегося в полутора милях от этого места, ближе к городу) садовник нашел штукатурный молоток, на рукоятке которого заметил кровь. В общем, это были случайные и разрозненные фрагменты пазла — пока их набиралось слишком мало, чтобы удалось собрать картинку целиком. Загадочная женщина провела в больнице Гая четыре дня. Она так и не пришла в сознание. Умерла она 30 апреля, в воскресенье, около девяти часов вечера. Доктор Харрис провел вскрытие и сделал ошеломляющее открытие[435].

— Она была беременна. Полагаю, около двух месяцев, — сообщил он позже. — Плод, находившийся в утробе, был мертв и успел разложиться. Невозможно определить, давно ли он погиб; вероятно, примерно за одну-две недели до ее смерти[436].

К тому времени дело передали 42-летнему инспектору Джону Малвени из Сыскного отдела Скотленд-Ярда. Малвени поступил на службу в «Ярд» в 1848 году, а в 1869 году дослужился до инспектора. Профессиональный путь Малвени складывался довольно интересно и разнообразно: ему доводилось преследовать воров, укравших драгоценности, разоблачать мошенников, гоняться за фениями как на Британских островах, так и на континенте. Однако никогда прежде он не брался за расследование такого жестокого преступления, вызывающего столь острый интерес публики. Возможно, ему не слишком спокойно работалось под неусыпным взором безжалостной лондонской прессы, однако именно она снабдила Малвени первым серьезным ключом к делу[437].

В воскресенье в четверть десятого вечера (примерно тогда же, когда умерла неизвестная, с разницей буквально в несколько минут) Уильям Тротт, моряк, живший в Дептфорде неподалеку от реки, уселся у камина, развернул газету и прочел о совершившемся злодеянии. Его поразило не только описанное зверство, но и сообщение о том, во что была одета пострадавшая: упоминалась зеленая шляпка с розовыми розочками. «В таком головном уборе видится нечто простонародно-пошлое, — отмечала The Daily News, — как если бы он во всеуслышание провозглашал, что его носительница принадлежит к разряду тех, кого обычно именуют „веселыми девицами“». Так уж совпало, что подобную шляпку носила 17-летняя племянница Тротта по имени Джейн Клоусон. В последний раз он виделся с ней в прошлое воскресенье, когда она заходила к нему на чай[438].

На другой день, рано утром, Тротт посетил пансион по адресу Эшбёрнем-плейс, 12, где жила Джейн. Нет, ответила хозяйка на его расспросы, она не видела Джейн уже несколько дней. Тротт отправился в полицейский участок на Блэкхит-роуд, откуда Малвени руководил расследованием. Инспектор отвез Тротта и его жену Элизабет в больницу Гая, где те первым делом опознали запачканный грязью, окровавленный кусок кружевной ткани: супруги знали, что эти кружева Джейн часто носила на шее. А потом они увидели тело. Страшные побои стерли черты лица жертвы, и поначалу Тротт с женой не решались заключить, что жуткое существо перед ними — их племянница Джейн. Но очертания рта девушки и родинка на ее груди подтверждали, что это именно она.

— Она была… очень чистая, порядочная молодая женщина, — вспоминала Элизабет. — И такая прилежная, трудолюбивая. Очень крепкая, привлекательная для своих лет[439].

Малвени выяснил, что Джейн какое-то время работала служанкой в доме Эбенезера Пука, гринвичского торговца книгами и канцелярскими принадлежностями, однако недавно ее рассчитали. Впрочем, Джейн не оборвала связей с семейством Пуков. В тот роковой вечер она перед выходом из пансиона «упомянула, что намерена встретиться с сыном своего бывшего хозяина». Полицейские расспросили других знакомых жертвы и узнали, что она «состояла в сердечной связи» с 20-летним Эдмундом Пуком и недавно он прислал ей письмо с объяснением в любви. Шарлотта, двоюродная сестра Джейн, сообщила инспектору Малвени, что Эдмунд буквально забрасывал Джейн всевозможными подарками. В вечер ее исчезновения, утверждала Шарлотта, кузина собиралась к Эдмунду, чтобы обсудить с ним планы побега и тайного венчания[440].

1 мая, в понедельник, в два часа дня Малвени и Джеймс Гриффин, суперинтендант Гринвичской полиции, отправились к Пукам. Эбенезер заявил полицейским, что недавно уволил Джейн из-за ее неряшливости и небрежного отношения к работе. Эдмунд вспылил, когда Малвени поинтересовался у него насчет романтических отношений с девушкой.

— Она была грязная молодая особа, — заявил он, — и плоды ее беспутства были