Пятая Французская Республика - Nicholas Atkin

Придя к власти, Помпиду столкнулся с трудностями, связанными с наследием своего предшественника. Тот факт, что он не был де Голлем, помог ему во время предвыборной кампании, но он понимал, что после вступления в должность неизбежно будут проводиться сравнения. В то время как де Голль происходил из мелкой аристократической семьи в Лилле, Помпиду был сыном школьного учителя из Альби. Как вспоминает Филипп Тоди, когда де Голль впервые встретился со своим будущим премьер-министром, тот снисходительно пробормотал: "Жорж Помпиду, уроженец Монбудифа" - иллюзия по отношению к отдаленной деревне, где Помпиду родился, хотя он там никогда не рос4. В то время как де Голль, ветеран Вердена, прославился своими взглядами на современную войну и пользовался покровительством Поля Рейно, Помпиду не любил свою военную службу и страдал от плохого зрения, хотя это не помешало ему стать су-лейтенантом. 18 июня 1940 года де Голль начал свой "призыв к чести", став непререкаемым лидером французского Сопротивления за рубежом; считается, что

Помпиду узнал об этой передаче примерно через четыре дня, но продолжал преподавать в парижском Лицее Анри IV на протяжении всей оккупации. Часто вспоминают, что однажды он упрекнул ученика за то, что тот снял со стены портрет маршала Петена, хотя принято считать, что он не питал симпатий к Виши. Менее известно, что он читал своим ученикам отрывки из романа Веркора о сопротивлении Le Silence de la Mer и даже распространял подпольные трактаты.5 Тот факт, что Помпиду никогда не принадлежал к "клану голлистов", то есть к тем людям, которые осмелились покинуть Францию ради сопротивления в Лондоне и империи, тем не менее раздражал лидеров ОДР. После войны он продолжил свою карьеру финансиста в банке Ротшильда, при этом установив тесные отношения с де Голлем, служа в его штабе в годы правления РПФ, войдя в свиту президента в 1958 году и выступая в качестве неофициального переговорщика с НФО. Именно его навыки администратора, бухгалтера, слушателя, доверенного лица и хорошего коммуникатора привязали его к генералу. Это было покровительство, которое, естественно, породило ревность. Нет сомнений, что в 1969 году именно голлисты надеялись очернить Помпиду, обвинив его в убийстве Стефана Маркевича, сомнительного персонажа, почти прямо из романа Майгре, который служил телохранителем у актера Алена Делона.

Поэтому в отношении ОДР к Помпиду всегда было что-то неблагодарное, что вскоре стало очевидным в парламенте. С одной стороны, ему приходилось бороться с подозрениями традиционных или так называемых "исторических" голлистов, которые следовали за генералом с 1940 года и были хорошо осведомлены о сомнениях де Голля относительно его наиболее вероятного преемника. При всем своем обаянии Помпиду не мог вдохновлять, как генерал. С другой стороны, новый президент должен был ужиться с консерваторами, укрепившимися после 1968 года и объединившимися вокруг генерального секретаря партии Рене Томазини, который с подозрением относился к реформам и к своему премьер-министру Жаку Шабан-Дельмасу. Бывший участник сопротивления и член Радикальной партии, которую он объединил с РПФ, Шабан-Дельмас не отказался от своих прогрессивных энтузиазмов. В знаменитой речи от 16 сентября 1969 года, наполненной фразами в духе Кеннеди, он изложил свое видение "нового общества", Франции, приверженной модернизации, социальной интеграции и политическому примирению с умеренными левыми. Это не только встревожило консерваторов, которые посчитали его слишком критичным по отношению к наследию голлистов, но и разочаровало тех исторических голлистов, из рядов которых он вышел, хотя они никогда не доверяли ему полностью. Он был слишком отмечен "духом Четвертого".6 "Шабан, это Четвертый!", - ворчал голлистский политик Баттести в 1958 году. Это символ всего, против чего мы боролись "7.

Постепенно все стороны ОДР начали чувствовать, что Шабан - не один из них, и что он слишком много времени в палате уделяет привлечению центристов и независимых, которые были более благосклонны к его планам реформ. Даже Помпиду, который сам был модернизатором и снисходительно относился к Шабану8 , устал от его планов по созданию "нового общества", возможно, опасаясь, что они могут перехватить его собственный гром и подорвать возвышенную роль президентства. Не помогло и то, что Шабана обвинили в налоговых махинациях. В 1972 году Помпиду заменил его осторожным Пьером Мессмером, еще одним бывшим борцом, который был более приемлем для всех сторон UDR. Как отмечает Эндрю Кнапп, в глазах Помпиду Мессмер был идеален, поскольку не пострадал от скандала, был верным приверженцем де Голля и не имел реальной базы власти, на которой он мог бы бросить вызов президенту.9 Хотя это было утверждением голлистского принципа верховенства президента, нельзя было скрыть тот факт, что Помпиду приходилось вмешиваться в политику партии гораздо чаще, чем его предшественнику. Не помогало и то, что Жискар, занимавший пост министра финансов, не боялся высказывать свое мнение, стремясь укрепить свои президентские полномочия и позиции Независимых, которых он хотел сделать "партией большинства в правительстве "10.

Проблемы Помпиду в парламенте усугублялись упадком голлистской партии, которая, как известно, в июне 1968 года переименовала себя в Союз демократов за Республику (СДР). На пике своего развития в 1960-е годы эта партия доминировала в политической клиентеле и парламенте примерно так же, как радикалы доминировали в институтах Третьей республики, хотя, как отмечает Винсент Райт, это не означает, что между двумя партиями существовали фундаментальные различия.11 На парламентских выборах 1973 года стали очевидны первые признаки уязвимости ОДР, когда доля ее и ее партнеров по коалиции сократилась с 372 до 276 мест из 490 имевшихся. Это фактически означало, что она больше не контролирует парламент, как это было в 1960-е годы. Такой упадок несложно понять.12 Партия больше не могла греться в лучах славы своего основателя; она больше не говорила ясным голосом, о чем свидетельствуют противоречивые цели Шабана и Мессмера; она больше не казалась дисциплинированной, поскольку на первый план вышли споры личностей; она больше не могла утверждать, что не похожа на другие партии, поскольку череда скандалов, в основном связанных с имущественными сделками, стала достоянием общественности; и она больше не казалась в ритме с общественными событиями, особенно после того, как некоторые страхи, вызванные 1968 годом, были развеяны. Как заметил Райт, "электоральная база голлизма не только уменьшалась, но и становилась социально более консервативной: она была старше, более сельской, более женской и более католической".13 Похоже, что этот упадок отразился и на самом Помпиду, который страдал от болезни Вальденстрема, разновидности рака. Хотя эти новости скрывались от общественности, начиная с 1972 года признаки плохого